Постим новые, читаем старые. Болтаем после отбоя, палим вожатых на шухере.
Бамп старыми
Мне с лагеря запомнились две охуительные истории.
Про три семёрки: в лагере была орда совершенно диких личинок то ли из детдома, то ли из хуй знает какой жопы рашки, которые с первого дня пребывания начали собирать всё сладкое и ставить на нём мерзостную БРАЖКУ, которой было много. Незадолго до отбытия они эту бражку распили, угостив всяких прочих сыночек и корзиночек.
Пиздец был невероятный, тела ползают и блюют друг на друга и на всё подряд, нечленораздельно курлыкая.
Про пидафелию:
В лагере была тня лет 20-25, которая работала номенклатурным работником. Так вот эта тня, как потом выяснилось ВНЕЗАПНО и с большим срачом, очень любила мальчиков помоложе, и невозбранно их развращала, выбирая из тех, что позабитее, чтоб никому не рассказали. А один взял и по секрету похвастался собарачнику, тот растрепал по телефону сестре, а оттуда узнали родители и подняли хай.
Пиздец был такой, что чуть не разогнали всю смену к хуям.
СОЗДАЛ
@
НЕ ЗАГОТОВИЛ
вкину пока любимую про ЦЕРКОВНЫЙ ЛАГЕРЬ, а оп - хуй
Как оказалось, ровно половина лагерных были детдомовцами. Нет, вопреки расхожему мнению о том, что «раз детдом, значит держи кошелёк/телефон/аллаха под рукой», я очень хорошо отношусь к детдомовским ребятам (знаю нескольких – хорошие собеседники и люди в целом, с которыми можно поговорить на разные темы). Но около двадцати уебанов, что гнездились в конце салона, как раз были из той породы, о которой упоминалась ранее. Это на минутку, чтобы вы понимали, кто населял лагерь чуть менее, чем наполовину.
Ещё были пара адекватных земляков, с которыми по приезду мы сразу подружились, поселившись в отдельной палатке, а также несколько попов, один горец-дьякон, и основная масса.
Нас долго везли по замкадью и, наконец, вывалили на окраине одного подмосковного села. Покидали нам наши вещмешки, и автобус в темпе съебался. Собравшись, мы узрели самое настоящее болото. А чуть сбоку – высокий песчаный холм, поросший соснами, где и располагался лагерь. Дорога к нему шла по самому краю злоебучей трясины, нас нещадно грыз гнус.
Добравшись до лагеря, мы принялись занимать палатки. Да, ни о каких корпусах не было и речи – старые, брезентовые палатки времён Брусиловского прорыва. Заняв крайнюю, мы ворвались внутрь, желая скинуть с себя рюкзаки…на землю. Потому что в палатке свистел хуй - не то, что полок/мебели/большегрудой школьницы, не было даже лежанок!
«А хуй, детям на земле спать нравится!» – добродушно посмеиваясь, сказал дьяк, у которого, к слову, были нары.
Мы разложились на земле, достали спальники. И тут прозвенел колокол – а вернее, огромные колонки, проигрывая запись колокольного звона, подали сигнал к обеду.
Обрадованные, мы кинулись в столовую, потому что большинство уже успело проголодаться. Когда после молитвы перед нашим носом поставили тарелки, заполненные едва наполовину, мы поняли, как охуенно можно сохранить бюджет, и заодно прокормить ораву голодных пидарасов. Шёл Петров пост(конец июня – начало июля). А потому кормили ПОСТНОЙ ПИЩЕЙ, исключая даже намёк на мясо. Вот так. И это при всём при том, что на природе аппетит пиздец как быстро нагуливается, а нас ещё и заставляли работать как проклятых.
Как правило, мы были постоянно голодны. У нас, конечно же, был стратегический запас чипсов и прочей дряни, который мы братски делили между нашей небольшой общиной, но… Я успел сто раз себя проклянуть за свою глупость.
«Лучше бы тушенки, блять, захватил», – трясясь от голода, только и думал я.
В темноте, когда все пошли к костру рассказывать про свой охуенно богатый внутренний мир, я прокрался на кухню, и спиздил батон хлеба. Ты не представляешь, анон, как мы всей братией накинулись на этот хлеб! Слаще чифира, базарю.
Скрепив наше братство хлебными крошками, мы улеглись спать. На улице было жарко, а потому я долго не мог уснуть. Но потом всё же забылся в предрассветной дрёме.
Проснулся я от того, что меня адово трясло. Но не от неуважения, а от лютого холода. Впотьмах, я одел на себя все, что попалось мне под руку(даже лифчик моего друга-трапа) и, завернувшись в конскую залупу, как в кокон, спокойно заснул…чтобы проснуться через несколько часов от адовой жары и, как вишенка на торт, звона колоколов, лившегося из огромных колонок. Которые стояли под самым боком.
Утренняя молитва в сельской церкви неподалеку, зарядка, завтрак…
– На работу! – Бодрый голос горца-дьяка означал лишь то, что мы попали на первый круг ада. – Пойдем пенёчки таскать!
«Пенёчками» этот косматый черт называл огромные деревянные чурки, которые мы должны были затаскивать на холм, срывая свои спины. Но ему было похуй – огонь должен гореть не прекращая.
И мы, топчась в зловонной жиже, таскали их наверх, голодные и злые. А один детдомовец, перетаскивал чурки к костру. Ровно один метр.
«Молодец, Славик, мы тебе двойную порцию каши нальем!»
«Славик» дегенративно лыбился, перекатывая чурки ногой и составляя из них подобие колоды, пока мы надламывали хребет, поднимая их наверх. К полудню «колода» выросла неебических размеров. Чурки – это не дрова, которые лежат ровным штабелем, а вполне себе неустойчивая хуета. Временами казалось, что ебанный ветер шатает штабель, находиться с ним рядом было опасно. А учитывая его положение (недалеко начинался довольно крутой склон) страшно было вдвойне.
Но не Славику: тот бесстрашно(долбоеб) лазил по штабелю, прыгал, орал какую-то нечленораздельную хуету. ИЧСХ, половина штабеля (к сожалению, не та, на которой прыгал даун), покатилась в пизду, прямиком на крайние палатки и часть полевой кухни, сметая их к хуям. Унеся с собой часть вещей из палатки, чурки ехидно покатились с холма, укатываясь в болото.
Пострадавших, к вящей радости, не оказалось, так как все въебывали на территории лагеря. Славика лишь заставили – ОНСИРОТАНЕСЧАСТНЫЙРЕБЕНОК – ковыряться в вонючей тине, вытаскивая вещи из воды.
Время было уже за полдень, и мы охуевшие пошли есть. Хотелось наесться и завалиться спать – хоть бы и на землю. Но нет – вожатые и попы всегда находили нам развлечение, как трудовое, так и «для души полезное».
Туалета, к слову, у нас не было. Ни био, ни какого-либо ещё, и мы ходили оправляться в лес (к слову, появились они только к середине смены). И именно с говном, анон, по старой доброй традиции связано много чего интересного.
Например, как-то раз, мой друг пошёл гадить. Взял тулетку, он пошёл искать место поукромнее. Его выбор пал на раскидистое дерево. Корни прямо-таки образовывали нечто похожее на стульчак – что ещё нужно? Оправившись, друг пошёл обратно, по направлению к лагерю, по пути столкнувшись с лагерными ребятами, которые шли в противоположную сторону. И вроде бы ничего, но через минуту они догнали его, и едва не начали пиздить.
А суть заключалась в том, что это дерево было для них местом посиделок и уединения, где можно было спокойно «почитать библию» – т.е. покурить и поговорить. И именно туда насрал мой друг. Они почти довели его до слёз, заставив взять лопату и убрать за собой.
А в другой раз, мы как-то раз провинились, уже не помню, в чём. Тогда «батюшка» вручил нам лопату, и сказал заниматься «разминированием». Небольшое отступление: к третьему дню уже явно наметилось место для общего сральника – им стала ограда дома не то лесника, не то ещё хуй знает кого(о нём чуть позже), вдоль которой все справляли свою нужду. И вот, разминированием этих самых «мин» нас и послали заниматься. И были закономерно посланы нахуй. Как сейчас помню, что батюшка втирал нам что-то про «аристократов, которые не чурались никакой работы». В ответ мы молча протянули лопату ему.
Как уже говорилось, весь наш быт вращался вокруг желания по-человечески пожрать и посрать. А потому всё свободное время мы искали способы, как набить своё брюхо. Но такие мы были не одни – всякая тварь, населяющая лагерь хотела того же. А потому не раз и не два, в наш обособленный мирок-палатку приходили попрошайки, клянча еду. Это началось уже на второй день, и не прекращалось до конца нашего пребывания в лагере.
Всегда охуевал с подобного, вспоминая, как сейчас просящая голытьба ещё совсем недавно, сидя в автобусе, пожирала булки, конфеты и печенье…чтобы в лагерь приехать без еды и попрышайничать, блять, по палаткам. Прям какое-то ебанутое хобби.
Когда попрошайки нас совсем заебывали, мы давали знак нашему бессменному караульному – моему другу, что разместился как раз у входа. Тот не спеша разворачивался к ним, поднимал задницу, и издавал громоподобный пердёж, напуская зловонное облако в сторону зазевавшихся оборванцев. Успех был стопроцентный – враг в ужасе съебывал из нашей палатки.
Также мы самовольно ходили в лес, где росла заячья капуста и земляника. За это можно было выхватить неиллюзорных пиздюлей от дьяка, да к тому же потерять весь свой хабар, ведь «надо делится!», но, когда свежезаваренный земляничный чай прокатывался по твоим венам, раскаляя наши сердца и анусы терпил… Оно того стоило.
К слову, совсем рядом, в селе, был сельмаг. Под страхом тех же пиздюлей, нам запрещали туда ходить. Почему? Хуй знает. Наверное, потому, что кока-кола – игрушка лукавого, паки. Мы были людьми состоятельными, и деньги в кармане у нас имелись, а потому, положив хуй на запрет, мы отправились за чипсами и колой. А на входе в лагерь нас, с полными пакетами, спрятанными за спиной, уже встречала вся попово-дьяковская братия – нас сдал наш старый знакомый Славик.
Колу и чипсы у нас отобрали, и…нет, не спрятали до конца смены. Дьяк просто сжег пакеты с чипсами, а колу вылил нахуй. Мы валились на землю, подставляя под поток газировки свои руки, а потом долго их обсасывали. За спрятанную еду наказывали.
Как-то раз, наш сокамерник похвастал, что у него есть целый «Пикник». По-братски, мы его разделили, оставив лакомый кус владельцу. И вот когда он уже открыл полный слюней рот, собираясь откусить, позади раздался голос дьяка: «А меня угостите?»
Его, блять, огромная как котёл лохматая голова влезла в маленькое окошечко нашей палаты. Анон, я и по сей день трясусь, ожидая, что этот чёрт вот-вот вылезет из какой-нибудь щели, и прихватит меня за жопу. Глядя на нас с выражением: «Пизда вам, ребятки!» он, всунув свой ебучий купол обратно, вошел в палатку. Владелец шоколадки (назовём его Валерой) был послан таскать пенёчки, в чём мы ему помогали. За пачку печенья, разумеется.
Вообще мы держались несколько обособленно, как земляки. Это не особо понимали ребята с областного прихода, которые были в ладах с попами и вожатыми, и в целом пытались задать тон. Сидели ночами у костра, чтобы потом нихуя не работать днём, ходили ночью по палаткам, наводя порядок, жмякали тян, и прочая дедовщина.
Однако, их гонор по отношению к нам поубавился на вторую же ночь, когда несколько «областных» долбоебов ввалились к нам в палатку, прерывая наш мирный разговор. Они сразу попытались начать качать права, повелев нам заткнуться и спать, на что были посланы нахуй. Центровой начал бычить на нас, но особо развить свою мысль в этом направлении не успел: Валера резко вскочил, и размашисто уебал его мощным хуком. Тот, взвыв, повалился на лежанку моего брата, где Валера и продолжил его месить. С окровавленным ебалом, он убежал к костру за подмогой, и через минуту явился со старшими. Войдя в палату, их главный, осмотрев нас, сказал что-то вроде:
– Ну что, бараны? Решили власть переменить?!
На что мы ему вежливо объяснили, что нас трогать не надо, ведь мы тоже никого не трогаем. А иначе все будет очень нехорошо. Постреляв глазами, он съебался со своей шоблой, в палате остался только горец-дьяк, который принялся нам что-то рассказывать про «христианское смирение». Закончив свою речь, он уже собирался удалиться, как нашему другу-артиллеристу приспичило, и он дал вслед уходящему прощальный залп, эхом разнесшийся по всему лагерю.
– Кто это сделал? Кто этот маленький вонючий коммунистический пидарас и хуесос, который только что подписал себе смертный приговор? – заорал он, вкатываясь обратно.
Ему ответила тишина.
– Кто?!
– Я это сделал…– залепетал мой дружок-ветродуй.
– Фамилия, блять?
– Юзернеймов… – почти плача, сказал артиллерист.
– Завтра поедешь домой, – Дьяк развернулся, степенно удаляясь. Вдогонку ему вновь прозвучал залп. На этот раз горец просто зашёл внутрь, долго смотрел на моего обосравшегося от страха кореша, а потом, ничего не сказав, ушёл. Само собой, никого домой не отправили.
Мы жили в условиях полной антисанитарии. Всюду была грязь и говно ленящихся далеко отходить от лагеря по нужде, а с этим был особый пиздец.
Как-то ночью я проснулся от острого желания опорожниться. Нехотя одевшись, стараясь не наступить на спящих, я отправился в лес. Пройдя, как мне показалось, прилично, я углядел неплохой такой куст, возле которого и присел. И вот, сижу я, справляю свои дела, как вдруг слышу быстро приближающиеся шаги. Кто-то на всех парах нёсся в мою сторону, стремительно приближаясь. Я запаниковал, но постарался вести себя как можно тише. И вот, этот кто-то пронёсся мимо, даже не заметив меня – темнота была, хоть глаз коли – и присел…с другой стороны проклятого куста, буквально в полтора метрах от меня. Сопение быстро сменилось на облегченный вздох с той стороны. С минуту я сидел, боясь даже дышать, все яснее и яснее понимая – кто-то, скрываемый темнотой и издавая ужасные звуки, срёт рядом. И вонь была такая, что свои собственные миазмы мне казались ароматом французских духов.
Тем временем, я закончил своё дело и, не меняя положения, натянул штаны. Я решил подождать, чтобы тот, кто сейчас сидел недалеко от меня, ушёл. Время тянулось очень медленно. Но наконец, сидящий неподалеку встал. Слышно было, как он шуршит туалетной бумагой и одевает штаны. Не дыша, я застыл на месте, ожидая, что он уйдет той же дорогой, что и пришёл. Но не прошло и пары секунд, как неизвестный спотыкнулся о мой горб и, вскрикнув тонким девичьим голоском, повалился на землю.
В тот момент за меня думали ноги – стремительнее ветра, я побежал в лагерь так быстро, как только смог. Ворвавшись в палатку я, не раздеваясь, нырнул в спальник, до самого утра не сомкнув глаз. Стоит ли говорить, что до конца смены я шарахался от тян (очень симпатичных, кстати), как от ладана чёрт – на ум сразу приходила та злополучная ночь, а нос наполнялся не самым приятным запахом…Да и не до тян нам было.
Карочи анон пилю прохладную. В начале 2000х родители разошлись, я остался с мамкой, время было непростое, путинская стабильность еще только маячила вдали, денег не было, гроб гроб летний лагерь вожатые. Мне было 15 лет, я уже и с бабами обжимался (фап/шлик взаимный), и пил, как кочегар после вахты. Курить бросал, лол, развод родителей принял за знак к переменам в жизни. Короче, вел асоциальный образ жизни, но альфачом не был. Отправили меня в лагерь в Геленжике, на полную смену. Первые дней 5 я думал, что лето испорчено - все по расписанию, надзор, всякая ебола короче, тян няшных нет, куны какие-то ботаны (к слову, так было только сначала, потом все скорешились и перестали скромничать, но история не об этом), местные не хотели к себе в компании принимать, типа малолетка, а я еще и роста небольшого, пипец короче. В один из дней отпросился типа в магаз, а сам пошел променад совершать в поисках приключений блять. Вижу - на скамейке на аллее сидят три тян, на вид не фифы гламурные, примерно моего возраста. Остановился у сувенирного лотка, приглядываюсь. Вроде как без парней, без родителей. Ну, покупаю 4 рожка с мороженным (по одному шарику в каждый, ибо нищеброд), подхожу, разрешите угостить, слово за слово, хуем по столу, с кем отдыхаете, сам с факта, что я лагерный невольник, съехал, типа друзья в гостинице отдыхают. Договорились вечером на пляж сходить. Я аж духом воспрял, не все еще потеряно! Подговорил соседей по комнате вечером слинять через забор, к моему удивлению сразу согласились. Выбрались без палева, дошли до места рандеву. Мобильников тогда еще не было у нас, стоим, ждем. Вижу - тянки подходят. Познакомились, купили воды, пошли на пляж, на дикую его часть. Вода была просто теплущая, наряли/плескались до одури, бабы на мелководье тусят, а мы на них отрабатываем "нападение акул", все визжат, всем весело. Лежим, отдыхаем на песочке, тут тянки достают пластиковую бутылку вина домашнего, начинается ленивый керогаз из одноразовых стаканчиков на теплом песке, жизнь удалась. Я уже крепко нецелился на одну из тянок, когда все пошли купаться снова, я сказал типа не хочу, давай поболтаем, потом поплаваем. Она согласилась, легла рядом, смотрим на заходящий на посадку самолет, я ей что-то гружу. Надо сказать, что в те годы инициатива всегда исходила от тянок, хули, они в этом возрасте быстрее взрослеют в плане амурных дел. Я лежу немного захмелевший, глаза закрыл, рассказываю про каких-то сколопендр или мурен, что надо осторожней плавать - чувствую, она мне проводит пальцами по щеке. Я застыл на полуслове, открываю глаза и тут в три кирпича на грудь меня чуть прибило , под выстрелами пушки сердце биться не хотело, тело двигать не могло, по голове веслом. Размытая картина - но я дышу всем назло, меня били ногами, так, что б я не мог встать. Какое там дышать! Я даже не мог простонать. Один сукин сын вколол в мою ногу шило, просто так ему ништяк увидеть кровь по колено. Я полз, как змея, рассматривая злые рыла, убитая одна скотина плюнуть на меня посмела, сжимаясь в комок, теряя мысленный контроль, я вылетел из тела пулей, наблюдая за собой, запоминая интонацию, структуру, слова. Я из последних сил небесных вернулся в себя, и только громкий смех этих грязных козлов, в памяти запечатлел начало войны без слов.
Водопровода, понятное дело, в лагере не было. И тут было два варианта: либо полоскать рот вонючей болотной водой, что была близка, или тащиться 10 минут до текущей под самым боком холодной Москвы-реки. Мы выбирали второй вариант, потому как Москва-река служила нам ещё и ванной. А кому и прачечной.
На третий день, мы отправились на реку мыться. Но к реке мы не подошли – нас остановила жуткая вонь. Как оказалось, вся орава детдомовцев, решила разом постирать своё белье, а заодно порыбачить, чтобы «накормить христиан рыбкой». И эту самую рыбку, эти ебаные цыгане забыли под солнцепеком, убежав играть в футбол. За несколько часов, над берегом поднялась такая вонища, что подойти к реке было просто невозможно. А на обед все ели рыбку, да.
А потому у входа в нашу палатку всегда возвышалась гора грязных, немытых трусов и носков, над которой вечно кружилась мошкара. К слову, о гнусе: вот что реально было нашим бичом. Средств от комаров у нас не было, а разрешения сходить в магазин и купить нам никто не давал, т.к. думали, что мы вновь купим «богомерзкую колу». Вот и ходили мы вечно покусанные и опухшие.
Такого пиздеца выдержать мало кто мог, и первые беглецы объявились уже на первый день – одна тянка, буквально в слезах вымолив у батюшки телефон (а телефоны, само собой, запрещались), набрала мамке сигнал S.O.S.
Счастливицу увезли в прекрасное далёко этим же вечером, а нам только предстояло ощутить на своих девственных задницах всю силу православного лагеря и «богоугодного труда и помощи нуждающимся приходам», которая, собсна, и была целью лагеря.
И первой нашей охуенной эпопеей стала "помощь" реставрируемой церкви в соседнем селе. Нас погрузили на автобус и, высадив на площадке перед храмом, сказали ждать. Вышедший поп, потирая руки, объявил, что мы будем работать во славу божию. А во «славу божию» требовалось лишь одно – мы должны были перетащить огромный, неебических размеров штабель дров на пять метров ближе к вагончику хачей, которым «было тяжело ходить за дровами в такую даль». Почти три часа, под мелко моросящим дождём, мы перетаскивали проклятые дрова с места на место. К нашей радости, на четвертый час работы из-за облаков выглянуло солнце.
– Смотрите, солнышко Господь нам послал! – лыбился дьяк, что усердно нас подгонял. Солнце тут же скрылось, и из туч вновь заморосило.
Но это была только подготовка. Потому как на четвертый день полил дождь. Самый настоящий ливень, который не прекращался несколько дней. Поначалу, мы сидели в своих палатках, радуясь отдыху. И похуй, что дырявая палатка протекала во многих местах. Однако, когда мимо меня проплыли чьи-то грязные носки, я забил тревогу. Палатку затапливало. Лагерь затапливало. Титаник, блять, и тот затопило.
Мы выскочили наружу: вода была везде. Болото вышло из берегов, а с покатых склонов, вода могучими потоками несла в лагерь наше же говно, перемешанное с опавшей хвоей и листвой. Это грозило сущим пиздецом, ведь отогреться нам было негде. Решение пришло мгновенно: в несколько минут, мы вырыли вокруг палатки ров, в который уходила вода. Грязные и оборванные, мы переложили все сумки на мою кровать (к тому времени, некоторые из нас сумели сколотить себе грубые лежаки, разъебав сгнивший забор лесника). Адово хотелось есть, нас люто трясло от холода.
Дьяк к тому времени совсем охуел: он носился по лагерю босиком, в одном дождевике, и орал, что закаляется. Иногда этот долбоеб врывался в палатки, предлагая к нему присоединиться и, получая твёрдый отказ, исчезал в потоках дождя. Никого из вожатых и священников видно не было.
Ночью нас погнали в церковь. Местный священник – шарообразное нечто, которое въезжало в ворота на лэндровере дефендере, разрешил нам переночевать на мраморном полу церкви. И я так скажу тебе, анон: несмотря на всё, это была одна из самых интересных ночей в моей жизни. И очень скоро, глядя на высокие церковные своды, я уснул.
Я просто в лагерях не был, а оч хочется лайв стори послушать.
На следующее утро нас погнали из церкви – нечего занимать казённую жилплощадь, и мы, всё же немного просохнув, вновь отправились в лагерь. Дождь не прекращался ещё два дня, и мы были вынуждены спать бок о бок на нескольких объединённых нарах. По большей части, мы только спали и ели и, если нас пытались втянуть в «общественную жизнь лагеря», давали твёрдый отказ. Больше всего я сочувствовал тянкам – и не потому, что я пиздолизец, а потому, что их отдельная пятнадцати местная палатка стояла на окраине лагеря, в начале небольшой балки. С началом дождей, посередине девчачьей палатки потекла река. Но не «нектара любви» при виде моего ебала, а дождевой воды вперемежку с говном. По сути, эти утонченные существа (слабый пол, ёпта), привыкшие к маникюрам-педикюрам и прочей гигиене, жили по щиколотку в воде.
Переставить палатку было нихуя не просто, да и никто этим под дождём заниматься не хотел, и тогда, с согласием лагерного синода, было принято решение временно распихать тян по палаткам. Никто из батюшек не сомневался в том, что «животные инстинкты возобладают над православным целомудрием». В этом им красноречиво возразили старшие: на следующее же утро сразу нескольких нашли в спальных мешках с тян, в одних трусах. Как они потом сказали: «Мы согревались». Шестерых, включая тянок, тут же отправили домой. Счастливчики.
В нашу же совсем немноголюдную палатку (как уже говорилось, мы держались особняком, гоня детдомовцев и областных в шею) прислали аж четырёх тян. Но знаете, мне было похуй, и хотелось только одного – поесть и согреться. А как тут поешь, если на тебя голодными, пылающими глазами смотрит очень симпатичная, не менее голодная тян? Зато отогрелись мы хорошо – сплетясь в сплошной клубок, как змеи, нам было тепло. Помню, когда все улеглись, та самая тян, которой я скормил полпачки «Юбилейного», погладила меня по голове, думая, что я сплю. И самое странное – никаких пошлых мыслей у меня в голове не возникало, хотя я впервые был так близко с девушкой.
К нам приезжал священник с нашего прихода и моя мамка – привезли нам печенья, галет, конфет и прочих няштяков. Они очень сильно удивились, когда увидели, как мы набросились на еду. А ещё больше от того, чем нас кормили. И сколько нам наливали.
Я до сих пор помню, как на третий день дождь прекратился. Мы удивились тому, с хуев ли по брезенту палатки не стучат капли, и вывалили на улицу. И весь лагерь с нами. И тут, из-за густых свинцовых туч выглянуло солнце, показалась синева неба, и мы увидели радугу и аллаха. Анон, в тот момент я заплакал, и не я один. Никогда бы не подумал, что буду так рад согревающему солнцу, которому мы чуть ли не поклонялись в тот момент. После этого жизнь в лагере вернулась в привычную колею.
Я привёз с собой коллекционные карточки человека-паука. Наверняка, анон, ты помнишь, как все массово их скупали (ну, по крайней мере во всех дворах моего городка) и ебашили с утра и до поздней ночи, вопя и хватая друг друга за грудки. И что закономерно – их спиздили, когда мы работали. Сразу же взяв на прицел детдомовских (а кому ещё, в данном случае?), мы выждали момент и обыскали их палатку.
«Кто бы, блять, мог подумать!» – только и сказал я, вытаскивая смятые, будто ими подтирал жопу весь цыганский табор, карточки из-под матраса Славика. Он как раз крутился недалеко от нашей палатки.
Не мешкая, мы отправились к их центровому, чтобы слупить с него денег за ущерб (к слову, этот хмырь поручился за всю детдомовскую братию с самого начала, обещав решать все вопросы, связанные с детдомовцами).
«Я его не знаю, отъебитесь, решайте, что с ним делать сами», – таков был его ответ. Славчика мы серьезно бить не стали – всё же он был пиздюк, но живительных пиздюлей мы ему всё же навешали, ибо нехуй. Он пожаловался на нас дьяку, и тот, взяв поганую метлу, чуть не отпиздил нас. И тогда мы решили действовать хитрее – тщательно перемешанные песок и шампунь в его спальнике стали отличным подарком. А один из нашей банды как-то раз зашёл в палатку довольный, прямо-таки сияющий. Когда мы спросили, в чём же дело, он указал на туалетную бумагу (до этого он выходил по нужде). Мы переспросили, хочет ли он срать, но он ответил, что уже сходил. А вот куда – мы узнаем позже. Узнали – по воплю Славчика, который тряс своим рюкзаком. Дьяк было набросился на нас, но не пойман – не вор.
Вообще у горца-дьяка с этим пиздюком были странные отношения. Он всё время гладил, хлопал Славика по плечу и спине, а тот расплывался в слюнявой улыбке.
Как-то раз мы шли мимо реки, и заметили дьяка, который намывал Славчику голову, воркуя: «Где же ты так вывозился, Славик? Ну, мы тебя помоем шампунем…» Лирическое отступление: шампунь был спизжен, и вылит нами пиздюку в мешок. А потому дьяк-горец, стоя со Славиком по пояс в воде, намывал ему голову дешёвым «собачьим» мылом. Мы поспешили съебаться оттуда.
Но нет худа без говна: в начале новой недели, нам всё же установили два биотуалета. И с них начался новый виток это философской, охуенно обдуманной мудрецами всех столетий темы говна.
Примерно в то же время, к нам в палатку подселили двух малолетних распиздяев пяти и семи лет – отпрысков кого-то из персонала лагеря. Пиздюки были ещё совсем малы – один любил пускать пузыри, бормоча нечленораздельную хуету, а второй носился без умолку вокруг опорного шеста палатки. Они нас доебали в конец – нервы были ни к чёрту, а тут ещё они мозг выносят. И главное их нельзя было выселять.
Один из наших – первый весельчак и тролль – как-то раз при походе в туалет со страшными глазами рассказал распиздяям о том, что в недрах туалета, туда, куда не проникает свет, среди вечного говна, живёт дерьмодемон бабайка, который питается испражнениями девственниц и… малолетними, болтливыми пиздюками. Он хватает их за жопы, когда они гадят, и утаскивает вниз, в вонючую тьму.
Пиздюки покивали, и вроде бы всё осталось по-прежнему, только теперь второй, который как ебанутый бегал вокруг шеста, это делать перестал, и всё чаще стал боязливо смотреть по сторонам. Обоих стали редко видеть возле туалета, а через некоторое время после произошедшего мы стали улавливать в палатке запашок. Поначалу слабый, он усиливался если пиздюки находились рядом. Особенно пасло от их лежаков, что располагались в углу. Один доброволец прокрался, занюхивая вонючим носком, к кроватям малолетних распиздяев, и резко сорвал одеяло: почти вся кровать была покрыта кучами засохшего и свежего кала, размазанного по простыне. Вонь поднялась такая, что мы, охуев, в ужасе съебались вон.
Пиздюков допросили. Как оказалось, история про бабайку крепко врезалась в неокрепшие детские умы, и они попросту боялись ходить в биотуалет. Дьяк провёл охуенный тренинг-беседу, убедив пиздюков на собственном примере (да-да, он запер их с собой в кабинке и прямо на их глазах навалил кучу, а под конец сказал, что бояться нечего), что никаких бабаек нет. Ладно, с дьяком я, конечно, пошутил, но беседа была серьезная и долгая. Детишки покивали. Два дня не было никаких жалоб: они исправно ходили в туалет под присмотром мамаши и дьяка. Однако вскоре мы вновь уловили запах говнеца – оказалось, что пиздюки все эти дни сдерживались, боясь садиться на биотуалет, а потому попросту наложили себе в штаны. Эта клоунада продолжалась до конца смены, которого мы, к слову, не застали.
«Костёр должен гореть всегда!» – басовито заявлял дьяк, сложив руки на могучем пузе. И нас заставляли делать всё, чтобы так было и впредь. Когда весь сухостой (а в связи с дождями и близостью болота его и так было немного) закончился, а валить целые деревья было нам не по плечу, лагерный синод таки выкрутился.
Недалеко от лагеря проходила та самая пресловутая ограда домика не то лесника, не то ещё какого бобыля, возле которой все срали. Так вот: дом был обитаем. В нём жили старые бабка и дед. И суть была в том, что дед когда-то давно, до революции, наколол преогромную поленницу дров. Её небольшая часть сгнила, но больше половины дров были в отличном качестве. Батюшки договорились с бабкой, чтобы эти дрова сожгли во славу Божию.
Огромная вереница растянулась от угла дома, заросшего крапивой, до самого лагеря, таща дрова. Обжигались крапивой, наступали в говно, но работали слаженно.
В самый разгар действия появился хозяин дома. Появился внезапно, неожиданно, перед моим сокамерником, идущим впереди меня. Вид деда бросал в дрожь: огромные мешки под дикими глазами, всклоченные волосы и развивающая белоснежная патриаршая борода. Немаловажным фактором был острый топор, что дед держал в правой руке.
«Дрова?! Колете?!» – прохрипел он с видом героинового наркомана, вращая глазами. От страха дрова повалились из рук моего кореша на землю. В воздухе попахивало жаренным.
«Колем», – машинально сказал кореш, которого нещадно трясло.
«Это хорошо», – И тут, блять, взгляд деда упал на поленницу, которую в это время продолжали растаскивать. Дед пару секунд ловил ртом воздух, а потом, трясясь от свирепства и гнева, ебнул топором по оборонённому моим сокамерником полену.
«Дрова, мои! Дрова!» – дальше уже пошла совсем нечленораздельная речь, которую, захлебываясь от гнева, орал дед. Мы, понимая, что вот он, пиздец, побросали дрова и бросились в рассыпную, подскальзываясь на говне и мокрой траве. В догон нам полетели дрова и матюки деда.
Как оказалось, лагерный синод договорился только с бабкой, которая дала согласие втайне от деда. И тот, выйдя из запоя и узрев такое раскулачивание, охуел от жизни. Но дров к тому времени мы наворовали достаточно.
После этого случая мы поняли, что пора давать по съебам. Нас также простимулировало решение батюшек, что перед приближающимся праздником (день Петра и Павла), начать соблюдать строгий пост, т. е. без масла и молока. Съестные припасы подошли к концу, приехать за нами было некому, и потому мы решили помочь себе сами. Было решено убираться отсюда с помощью электрички – неподалеку была железнодорожная станция. Поезда на ней останавливались редко, и мы, выгадав расписание и собрав последние копейки на билеты, подобрали нужный маршрут. Не буду вдаваться в подробности, лишь скажу, что на следующий день, после обеда, мы по одному собрались на другом конце балки. Всего нас было десять: всё население нашей палатки и ещё две тянки. Чтобы не спалиться, мы обошли село боком, и быстро дошли до станции. Через десять минут пришла электричка. Анон, ты не представляешь, какое облегчение я испытал, когда двери закрылись и поезд тронулся. До узловой станции мы добрались без приключений, а там уже, распрощавшись, разъехались кто куда.
Вот так я вернулся домой. Скажу лишь одно – это было одним из самых мерзких, поганых, но вместе с тем – охуенных моментов моей жизни. Теперь, к слову, тот холм, на котором некогда устраивался лагерь, порос бурьяном, а областной приход теперь устраивает лагерь на Валдае за двадцать, а то и тридцать тысяч рублей. А Славчик в конце смены пытался утопиться, так то.
бамп
Периодически вижу его на районе, и когда пересекаемся взглядами, он либо начинает идти в другую сторону, либо опускает взгляд вниз)0
Ох ну ладно, мой первый лагерь был совсем ниоч. Когда распределяли по отрядам то места не было в отряде на мой возраст и отправили не в 3 отряд , а во 2 отряд где все старше. Нас таких было несколько 11-12 леток в отряде 13-14 летних. Меня подселили в комнату на 4 кровати, там был один огромный поц, что провозгласил себя главным в комнате и два дохленьких подсоса. Поэтому с первых же минут ко мне пошли прикапывания в стиле АУЕ. «Кто по жизни?» «Что за патлы?» «Че хипарь или рокер»?
Я как сыч молчал, пока мне не сказали что будут Евгения, и тут меня всыплило, и я его спросил чего он такой доставучий, за что почти сразу получил в солнечное сплетение. Я пошёл жаловаться вожатым и мне просто сказали «не конфликтуйте».
Со второго дня я почти перестал проводить время в комнате и начал тусить в холле. Нам дали задание придумать название и девиз, и занялись этим в холле. Поэтому я принялся это делать. За придумыванием я подружился почти со всеми тянками отряда. Поэтому почти каждый день я начал проводить время с девочками, мы ходили в фотокружок, познакомились с местными, через которых наши девки добыли певко. Так мы и пошли на первый дискач. Меня причесали, сказали что выгляжу я клёво и что волосы вьются шикарно. Мы собрались и они открыли две бутылки пива на пятерых, чтобы пойти «весёлыми» на дискотеку. Это был мой первый алкоголь вы жизни, и у меня очень быстро начала кружится голова. Мы пошли на дискотеку где меня учили танцевать и тогда к нам подвалил тот самый поц и начал подкатывать к моим тянкам, но я им сообщил что человек он говно, и вообще он меня бил, на что тянки ополчились на него, и сказали что с теми кто бьет тех кто младше и слабее они не общаются. Постепенно все девки разошлись по парням и я остался с Машей. Она вывела меня из зала, и сказала идти за ней, мы пришли к корпусу где она достала спрятанную за крыльцом банку ягуара. Мы пошли обратно на дискотеку и по пути Маша пила ягуар, переодически передавая банку мне. На танцполе нас окончательно развезло и мы стояли тухлили у стенки. И вот Маша смотрит на меня и спрашивает целовался ли я когда-нибудь, и тут же «давай научу».
И тут мне полезли языком в рот, я толком ничего и не понимал и просто стоял. Маша оторвалась от меня, извинилась и ушла. Я упёрся в корпус спать. Остальные дни мы просто общались как обычно, будто бы ничего не происходило. В последнюю ночь я стал подставным агентом и пустил девок в наше крыло, и мы зафигачили всех зубной пастой, а утречком меня уже забирали родители.
Вот такие пироги, не знаю кому это будет интересно.
Запилю историю друга с лагеря.
Лето, мы школьники на каникулах. Долго планировали, как будем постоянно сидеть у меня, ебашить в комп и пить энергетики; но мамка запроторила его в какой-то летний лагерь под своим руководством. Он там нихуя не делал и, самое главное, не срал, вообще. Съебывался раз в неделю, прибегал ко мне и бежал сразу срать без разговоров. Так он и провел свою лагерную смену, сказал, что было скучно, но хоть не пиздили.
Бамп годному треду
жаль я ездил в лагеря пару раз и там со мной ничего особо интересного не случалось
Я помню, тоже не мог нормально срать в лагере, ибо туалеты были в виде дырок в полу без каких-либо кабинок или даже минимальных ограждений.
Бывало заходишь, а там два орла глину давят. Травма на всю жизнь.
>ИСТОРИЙ С ЛАГЕРЕЙ
Лежим с пацанами, негромко болтаем. Заходит проверяльщица и неотрывно начинает смотреть на моего друга. Мы дружно метафорически пукнули с ее взгляда и поинтересовались, с чего такое любопытство. Оказалось, что она вчера какого-то додика спалила за la terebleniem pisosa, а у друга руки были как раз под одеялом. Вроде даже за хрен не держался.
Отправили меня после первого класса в лагерь значится, даже с двоюродным братом, чтобы не так страшно было. По приезду оказалось, что лагерь еврейский, вожатые нашего отряда говорят по русски чуть менее, чем никак, по утрам читают какой-то непонятный свиток на непонятном языке, из помещения без головного убора какого-то хрена выйти не дают. В общем это место оказалось настолько не похоже на все места, где я бывал раньше, что я просто выпал в осадок. Помню, что там выдавали всякие дивные сладости за заучивание фрагментов из Торы и ВНЕЗАПНО за обрезание, которое делали чуть ли не в соседнем городе, причём за обрезание обещали чуть ли не всё до чего руки дотянуться. Но сэтим произошёл былинный отказ, так как родители ни в какую не хотели давать на это согласие. В общем первую половину смены было довольно уныло и я даже помню, как звонил мамке по выданному брату телефону и слёзно просил меня забрать, но таки не вышло. Братан, там, кстати очень даже нихуёво устроился, ну да он вообще по сравнению со мной всегда гига-альфачом был. А вот вторая половина смены была уже зело веселее — мы внезапно сорвались и попиздовали в Крым, ходили там по горам, жарили ночью сосиски у костра и даже Тору читать оказалось не страшно. А брата в итоге их лагеря выперли потому, что он евреем по бате оказался (сам же спалил себя, лол), а моя мать его за своего сына выдала. В общем, хоть мне местами и стрёмно было, но из всех лагерей это был самый охуенный был, про него я истории рассказывал до старшей школы, наверное, а про всратые лагеря, со всратыми сортирами, где я не срал неделями, а из развлечений разве что УБОРКА ТЕРРИТОРИИ и ПОДПЕВАНИЕ ДЕДУ НА БАЯНЕ по отбытию сразу хотелось забыть.
как же я проиграл с пикчи
Щас такую историю расскажу, шишка встанет, начнете стены ебать. Вобщем выпили как-то с бабой в лагере банку рижского, ну а потом поебалися...
Круто, на пике это же лагерь в котором вообще моя юность прошла. Звездный, хах. Помнится кто-то создавал тред, где рассказывал про него, но позже тред был закономерно вьебан
Ну ладно, будет история.
Ночью мы страдали фигней и почти не спали, а утром были бодрые как огурцы. В одну ночь сгоняли к бабам и те разрешили поспать с ними в одной койке, было неплохо. Еще как-то один парнище, лютый контрабандист, через родителей за определенную плату от желающего мог привести всякое типо сигарет и алкоголя. Как-то раз он завез к нам какую-то водку по реквесту парня с нашей комнаты. Ночью половина отряда в говно. Я решил не пить так как получать пизды от родителей не очень-то хотелось. Захотя умыться, обнаружил говно в одной из раковин. Дико с этого проиграл, иду уже к комнате, слышу шум, отворяю дверь, а там армяне в нарды играют
Единственный раз был в лагере в 12 лет, с тех пор больше в них не ездил.
Была у нас вожатая - ебанутая на всю голову. Кто её взял на работу - хуй известно.
Она была реально шизанутая, могла начать орать просто так, ходила, в окна стучала со стороны улицы и орала.
Короче, похлеще любого хоррора. Мы реально её боялись. Некоторые даже из за неё уехали, она тупо их довела.
Где-то на третью неделю моего пребывания там, когда мы вышли на улицу, обнаружили тело, висящее на ветке. Она из покрывала сделала веревку и повесилась на ней.
Картина конечно была так себе. Детей распустили по домам, половину денег за путевку вернули.
С тех пор я как-то больше и не ездил в лагеря.
Той вожатой было лет 26 максимум, а у неё уже шиза. Видать не выдержала работу с детьми.
Конец.
21 лвл
В 3 классе отправили в лагерь. Мамка работала в офисе на заводе, где заводчанам давали бесплатные путевки для детей.
Кароч, хз как там распределяли, но я попал в группу/отряд к детям на год старше меня
Закономерно меня пиздили там, в итоге постоянно звонил домой и наконец забрали через неделю
Хз че в этом страшного. Я вот два года (5-6 класс) провел в интернате, и вечером мы устраивали прям заседания в параше со всякими шутейками про очко и очколенту, соревновались кто громче перданет и у кого громче упадет гавно. Но у нас правда были кабинки с перегородками, мб поэтому и не было так мерзостно
А еще мы в параше иногда жрали тормозки принесенные из дома
Хуя кулстори
Давай прохладную, Анон. Сколько вам лет было? Как до этого дошло? Как вели себя потом до конца смены?
Обосрался
моар
Три семёрки то пили?
И вот, в один из дней мы вместе выпили, пили вино вроде, а потом отошли "поговорить". Мы обычно всей компанией тусовались на 2 этаже в моей комнате или на улице в беседках в лесу, но на первом была комната, которая пустовала, туда особо никто не ходил, да и она закрывалась на ключ. И вот мы слегка пьяные вместе в комнате, поцелуи, петтинг и наконец куни ;)
Первое куни от парня (был один раз с девушкой, тоже в лагере, но это другая история).
Кароч, отличный перепихон.
Ей 9, мне 27 лет, вожатый. Она ко мне липла всё время, однажды не сумел выгнать её спать после отбоя. Няшились до конца смены
моар
Почему когда тёлки рассказывают истории, то это всегда истории про говно еблю или типа того. Вот, сука, животные, завязанные на ебле ояебу
Да, санатории тоже тема. Когда-то ездил туда с бабушкой своей, играл там с местными пацанами в карты с Черепашками Ниндзя (Ну вот эти замечательные, которые с журналами комиксов шли). Проиграл таким образом свою колоду вместе с моей любимой карточкой повара пиццерии(пикрил) и глянцевую карточку с Эйприл(Фотку не нашел). А еще помниться когда мне привезли вишню, я во дворе посадил ее, надеясь, что вырастет огромное вишневое дерево. Ну а вкус божественной амброзии, называемой кислородными коктейлями вообще никогда не забуду
Мертвородил тебе за щёку.
Я не срален.
Бензин
Ссылка на историюТэги: 2010 Апрель неудачи говно вонь глупость
Дело было давно, я ещё был мелкий и ездил в летние лагеря. Жили мы в казарме разделённой на палаты (кто был в советских детских лагерях тот знает), и была у вожатых одна ебанутая особенность - они запирали казарму на ночь, а перед палатами в коридоре ставили вёдра, ссать и срать приходилось в них. При этом не было никакого освещения. И как-то ночью меня припёрло покакать, я терпел сколько мог и всё же пошёл. До двери мне еле удалось дойти, из окон светила луна, а вот в коридоре меня поджидал сумрак. Я по памяти сел над ведром и начал опорожнять кишечник, но как только первый кусок говна упал, я понял, что ведра подо мной нет и я сру на пол. Я немного отошёл назад и продолжил, но ведро словно куда-то исчезло и опять мимо. После я повторил операцию с передвижением назад ещё пару раз и последний всё же оказался над ведром. Я вытер задницу, доссал остатки и пошёл в палату, где меня ждала моя уютная кровать, в которой я мгновенно заснул.
Проснулся я ранним утром, но позже остальных. Уборщица говорила ребятам, что срать на пол плохо и спрашивала того, кто это начудил, ребята смеялись, но кто этот засранец не знали. Я встал, оделся, пошёл посмотреть и увидел свои "творения". в полуметрах друг от друга лежало два куска говна в лужецах мочи. Мне стало стыдно и страшно. Ребята говорили: "ну и засранец", но не мне и я говорил: "Дааа...". Убрав, уборщица прошла в палату выкинуть из урны мусор. Урна же была не с мусором, а с дриснёй. Спертым голосом спросив: "КТО!?" она увидела, что все показывают пальцем на одного тостого парня, у которого случился понос минувшей ночью и он просто не успел добежать. Все начали стебать его за говно в коредоре и я, чтобы не уличить себя, стебал со всеми. Через пару дней всё забылось, но мне стыдно за своё поступок перед собой, но не стыдно перед другими.
тню конечно же не посадили.
Не хуемразь же мерзкая, ёпта
>Я просто в лагерях не был
Ты живёшь в стране-лагере. Не зарекайся.
Как дела?
Там был совковый такой толчак на улице,белёный снаружи и внутри,штук шесть обосраных дырок и всё в хлорке шопиздец.Ну так вот у нас с пацанами дисциплина была,кто выше по стене насцыт,ёба,чемпионы добивали до потолка!Заскакиваю туда утром,ссать хочу не могу,ещё и пиструнок стоит,ну и с кайфом вззззззз кверу начал ссать...и тут блять вижу в щёлке глаз,расширеный зрачок ёба!Я с перепугу ещё и проперделся.и пиструн на глаз этот направил-трататата,аж извёстку сбил,и слышу топ топ топ ктото от сортира ломанулся,ну и я ломанулся.
Вот така крипота,хз кто это был,хуй кто сознался блядюги
Прочитал, как будто сам там побывал.
Так в первый раз попав в лагерь как "Сын вожатки" почему то решил люто альфовать и бычить на всех подряд, хоть и был зачастую в отрядах от 14 до 16 лет. Ну собсно таким макаром я попал в компанию курящих и пьющих пацанов, которые меня ласково называли "Малы". Они мне ахуенных историй про секс и сигареты, а я им двойную порцию коржиков с кефирчиком. У нас в отряде была девчонка забитая до нельзя 17 ей было,а ростом с меня. Всегда тихая, ни в чем не принимает участие, сидит книжки свои читает бесконечно. Ну и влюбился я в нее карач. Рассказал парням, мол так и так в Вику втюхался, волнуюсь не знаю как подойти. Отряд у нас был дружный и хоть с гопниками но никто никого не травил, так как самый альфовый парнишка (Виталик) говорил что слабых трогать западло. Вот он позвонил своему брату шоб тот привез мне цветов букет. А мне посоветовал пару романтических фраз и дал гондон (лол). Ну в общем собрался я с силами и пока была дискотека вечерняя, одел ахуенные реперские джинсы и какую то невнятную байку в фиолетовым ромбом на груди. Подошел к ней и как блядский принц из диснея припадаю на колено с цветами. Говорю "Котенок, пошли звездами любоваться, погода просто прелесть". Ну она что-то покраснела, взяла цветы и мы пошли на озеро. Идем, а я в жопу язык засунул и слово вымолвить не могу. И тут она говорит "а ты слышал что-нибудь про мифологию славянскую?". "Про леших всяких? Не не слышал, расскажи, интересно". К озеру подходим, а она мне про русалок, домовых, цветки папоротника и прочее. В общем обстановка прямо скажем сказочная. И тут прям как по заказу начинают звезды падать, одна за другой, ярко-ярко. Я завороженно смотрю за этим и чувствую что Вика на меня смотрит и улыбается. Ну я ее за руку решил взять, так как пошлых мотивов у меня вообще не было. А она меня возьми да поцелуй, прямо в губы! Блять мой первый поцелуй, в такой сказочной атмосфере! Гладила меня по лицу, стонала. Я был просто на седьмом небе. И вот отсаживается от меня на шаг, и начинает блузку расстегивать и видя мое смущение говорит "Ты что не видел ни разу?". Я только помотал головой. И смотрю, свет от фонариков по деревьям скачет. А это Виталик. Говорит "Бля ну вы чего? Дискач три часа назад закончился вас уже с собаками ищут!". Так мы и вернулись в отряд. Я очень смущался на следующий день. Даже из комнаты не выходил. И через день ее забрали родители. Мне потом девчонки что с ней по соседству жили записку передали.Там написала что ей очень грустно что я не пришел к ней на следующий день. Решила что я рассказал все парням и от стыда решила уехать. Призналась мне в любви и написала адрес. Честно говоря тоскую до сих пор.
Хули пиздос,к вечеру пили давай
Заебись дела
Найди её и увези в счастье
Один из отряда был.другой из школы,сын училки,спрашиваем как там?А они рожи корчили,типа ничего особенного.Артековский комплекс,Лазурный один и ещё какоты-то
расфорсенная хуйня
Продолжение интересно, пиши.
После того как мы спустились я все еще прибывал в некотором шоке от произошедшего, я не хотел никому это рассказывать, я боялся что мне не поверят или еще чего - отпиздят. Таинство продлилось не долго, в игровой комнате буквально через час мы опять опять встретились с Сашей, помимо нас там были еще и парни с моей палаты, девочки, человек 10-15 и вот, сижу я рядом с Сашей и что бы вы думали она меня поцеловала снова, охуевшие рожи подростков которым она открыто нравилась надо было видеть, я поспешил ретироваться вместе с ней, последующие пару дней я провел в их комнате, разговоры, поцелуи, ничего не предвещало беды, пока в их палату не поселили цыганенка, он был оторвой: говорили он раньше сбегал с больницы, матерился как старый моряк, и на цыганском тоже, но ко мне относился нормально, в один из дней меня внезапно не пустили к ним, сокамерник увидел мое удрученное состояние и воспользовался этим, он конкретно присел мне на уши, говорил что видел Сашу с этим пацаном, что она шлюха и прочее, я, будучи внушаемым человеком повелся и с его подачки подошел к двери и высказал ей всю хуйню ( боже какой я дебил), не удивительно, что она сильно обиделась на меня, плакала, я даже слышал ночью споры о чем то и плач. Я быстро осознал что совершил ошибку но ничего было не вернуть, мне оставалось еще дней 5 ходить с ней на одни процедуры, я пытался извинится, сидел с виноватым видом напротив двери процедурной и смотрел, я чувствовал вину пытался к ней подойти но она только ускоряла шаг и ускользала от меня, попытки не увенчались успехом, оно и понятно почему, позже меня выписали. У меня был ее номер, я ей позвонил спустя месяц, ее судя по диалогу отпустило, но смысла в этом звонке тоже не было, все прошло. Вот такая история.
Помню ещё какая то тянка спросила, не хочу ли я потанцевать с её подругой, я грубо ответил нет. Тогда я ещё не знал об этом, но я был настоящим ТНН-щиком.
История Децла, уф
Была похожая херня. Я не взял туалетную бумагу и в результате неделю не срал. Потом воспитательница спросила чё я плачу и выдала бумагу.
Другой был каким-то нежным, из-за малейшей обиды плакал, дали кликуху "Баба" и вербально издевались, пока родители его не забрали досрочно.
Ещё у одного заболел желудок, его положили лечиться. Дали кликуху "Лазарет". Когда навещали его, угостили бананом, а он сразу обосрался, что ещё добавило уважения.
Один вожатый был то ли геем, то ли просто странным метросеком, потому что вилял бёдрами при ходьбе. На "день наоборот" наряжался в женское платье. Недавно его видел в городе бухим и грустным, как думер.
Охуенно, хоть аниме делай по этому сценарию!
У нас в лагере обильно росли сосны, из-за чего на территории было просто дохуища сосновых шишек, которыми можно было задорно перекидываться, устраивая эпичные войнушки. Как-то некие тянки поссорились с пацанами и втянули почти весь лагерь в межполовое побоище. Я тогда заранее сбегал к физруку и одолжил у него ракетку, с которой выступал чем-то вроде артиллерии, ибо мог этой ракеткой пульнуть шишку в несколько раз дальше, чем простым броском руки, хоть и не так точно.
В общем, в середине войнушки я заприметил тянку, которая своими визгливыми речами баффала своих подруг, направляя их на битву. Мерзкая пиздлявая бабенка, которая вечно говорила гадости за спинами других и всерьёз воображала себя местной королевой. Сперва я криком предупредил её о надвигающейся угрозе, но после посыла нахуй пизданул ей шишкой прямо в самодовольный ебальник. Она заныла, прижимая руки к лицу, а когда я растерялся и подошёл к ней с извинениями, ринулась на меня, но споткнулась и разбила ебло о выступающий корень дерева, сломав нос. Мне, кстати, ничего за все это не было, даже странно.
Видел её через пару лет. Нос у неё свёрнут набок, что сказалось на няшности. Но чсв, кстати, тоже поубавилось.
Вылечил от чсв
Никаких лагерей не было, это фейки антисоветчиков
Нет, только Бийск
Ждал что нарядят в бабу и выебут, а так не интересно
Блин, анон, я хз придумал ты эту историю или она реально с тобой произошла, но пишешь ты отменно
Даже небо и Аллах лучше не напишут
Пиздец, я всегда был маменькиным сынком и нытиком, в 12 решил съездить в санаторий в евпатории, ну, от школьного обидчика хоть на время съебатся, в итоге две недели я там 24/7 выл в трубку маме, бате и бабушкам, просил меня забрать, хотя относились ко мне там все очень хорошо, никто не обижал, разве что старшаки иногда называли меня тимоти за то что я в рэперской бейсболке ходил, все делились, помогали, угощали сладостями, взрослые тяночки жалели меня. Через две недели батя всё таки за мной приехал, сейчас понимаю что как чмо себя вёл, но что поделать, я таким родился.
У меня вообще вне дома какая-то тревога всегда, бывает сидим у друга отдыхаем-хапаем, все отлично, но мне посреди ночи резко хочется домой, до утра дотерпеть не могу и иду пешком по темноте.
А я всегда во сне бродил, когда не дома спал. В лагере даже сфоткали раз, такой зомби