1. Торнтон Уайлдер — "День восьмой"Уайлдер – потрясающий знаток человеческой психологии, только он умеет столько увидеть и понять по каким-то тонким малозаметным штрихам на поверхности повседневной жизни. Его проза стихийна, она насыщенная, как морская вода, а еще она яркая, суровая, непредсказуемая и удивительно мудрая. Жизненные истории на страницах его книг всегда правдоподобны, сюжеты неизменно захватывают, и поневоле приходишь в восхищение от умения писателя вглядываться в жизнь людей и описывать самое главное в нескольких четких, крепко сбитых фразах...2. Михаил Булгаков — "Морфий. Записки юного врача"С рассказов, вышедших под общим названием «Записки юного врача», началась яркая писательская биография М. А. Булгакова, будущего автора знаменитого романа «Мастер и Маргарита». В настоящий сборник включена также во многом автобиографичная повесть «Морфий» и не потерявший своей актуальности и в наше время рассказ о событиях на Северном Кавказе в 1918—1920 годах.3. Александро Баррико — "Море-океан""Она шла и знала, куда идет. Вот и все. Волшебное чувство. Когда судьба наконец раскрывается и стелется впереди ровной дорожкой и путь и назначение ясны. Неиссякаемое время приближения. Соединения. Хочется, чтобы оно никогда не кончалось. Хочется вечно длить этот миг самовручения судьбе, это душевное волнение. Исчезли терзания и притворство. Предназначение известно. Путь открыт. Какой бы ни была судьба".4. Евгений Клюев — "Между двух стульев""Когда что бы то ни было уже придумано кем бы то ни было, вопрос об авторстве теряет всякий смысл", - сказано в этой книге, автор и герои которой давно не нуждаются в представлении. Вот уже много лет "Между двух стульев" - своего рода всеобщее достояние, между тем как все новые и новые читатели тщетно ищут эту книгу на полках книжных магазинов. Настоящее издание - седьмое по счету - едва ли покроет потребности всех, но поможет хотя бы частично решить проблему с вечной нехваткой книги в продаже.5. Трумен Капоте — "Завтрак у Тиффани"Вниманию читателя предлагается самое знаменитое его произведение, прославленное в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли, сыгравшей главную героиню повести Холли Голайтли, одну из самых ярких и необычных женщин американской литературы.Эксцентричную, полную жизни Холли влечет к себе мир богатых людей, сверкающий яркими огнями бриллиантовых колье. Руководствуясь в своих поступках лишь голосом сердца, сочетая детскую наивность с чарующим обаянием настоящей женщины, она как бы воплощает в себе саму сущность Нью-Йорка - города, в котором мечты лежат на расстоянии вытянутой руки, отгороженные блестящими стеклами пленяющих взгляды витрин.6. Борис Пастернак — "Доктор Живаго"ДОКТОР ЖИВАГО - роман о любви, о России, о русской интеллигенции...За эту книгу, впервые опубликованную на Западе, Борис Пастернак был удостоен в 1958 году Нобелевской премии по литературе "За выдающиеся достижения в лирической поэзии и продолжение благородных традиций великой русской прозы".Однако история присуждения Б.Пастернаку Нобелевской премии и публикации романа превратилась в советском государстве в историю гонений на большого поэта, завершившуюся его смертью.7. Артур Конан Дойл — "Записки о Шерлоке Холмсе"В 1902 году Артуру Конан Дойлу было присвоено рыцарское звание и титул "сэр". Однако попробуйте доказать многотысячной армии его поклонников, что вовсе не за то, что он явил на свет Божий любимого современниками и всеми грядущими поколениями обаятельного сыщика-интеллектуала Шерлока Холмса вкупе с простодушным и преданным доктором Ватсоном. Сэром он стал величаться за заслуги перед Короной в Англо-бурской войне. Хотя, безусловно, автор рассказов о Шерлоке Холмсе заслуживает не только титула "сэр", но и бессмертия.8. Кен Кизи — "Над кукушкиным гнездом"Подобно многочисленным громким событиям, связанным с именем "веселого проказника" Кена Кизи, его первая книга "Над кукушкиным гнездом" (1962) произвела много шума в литературной жизни Америки. Кизи был признан талантливейшим писателем, а роман стал одним из главных произведений для битников и хиппи."Над кукушкиным гнездом" - это грубое и опустошающе честное изображение границ между здравомыслием и безумием. "Если кто-нибудь захочет ощутить пульс нашего времени, пусть читает Кизи. И если все будет хорошо и не изменится порядок вещей, его будут читать и в следующем веке", - писали в газете "Лос-Анджелес Таймс". Действительно, и в наши дни книга продолжает жить и не теряет своей сумасшедшей популярности.9. Илья Ильф, Евгений Петров — "12 стульев"Роман Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев" по праву считается эталоном сатиры и юмора. Единодушно любимый всеми читателями, этот роман вошел в золотой фонд русской и мировой литературы. Поиск брильянтов мадам Петуховой, спрятанных в одном из стульев мебельного гарнитура, - история, которая и по сей день вызывает искреннюю улыбку. Имена героев - обаятельных авантюристов - стали нарицательными, а сам роман разошелся на цитаты, выдержав сотни успешных переизданий и заслуженно снискав славу неувядающего бестселлера.10. Федор Достоевский — "Идиот""Идиот". Роман, в котором творческие принципы Достоевского воплощаются в полной мере, а удивительное владение сюжетом достигает подлинного расцвета. Яркая и почти болезненно талантливая история несчастного князя Мышкина, неистового Парфена Рогожина и отчаявшейся Настасьи Филипповны, много раз экранизированная и поставленная на сцене, и сейчас завораживает читателя...
Да заебал ты всякую хуйню постить, просил же список книжек по безвременью, где бля? инба: за щекой, проверяй
>>372133Сам.Или вместе с Аноном составляй.Можем прямо ИТТ попробовать начать.
>>372137Давай. Но у меня маленький читательский опыт, с чего начать?
>>372151Стендаль - Красное и ЧерноеФранция вынуждена ещё раз проживать эпоху устоев и порядков до 1789 года.Кажется, что время повернулось вспять, а потом застыло.Протагонист тяготится этой атмосферой.
>>372154Читал, но давно и нифига не помню. Совершенно точно, что соответствующего ощущения атмосфера не вызывала. Возможно, дело в>ещё раз проживать эпоху>время повернулось вспять, а потом застылоВ моей атмосфере нет возможностей для поворотов вспять, время неумолимо однонаправленно. Оно застывает, да, но тяготений особых нет, хотя возможны варианты. Есть ностальгия по прошлому и неизвестно будущего.
*неизвестность
>>372133>>372137Облдрамтеатр Азольского."И в следующую субботу повторил возврат в минувшее, нашел год, в котором 12 марта светило особенным днем, достойным внимательнейшего рассмотрения, такой датой залюбуешься. Так с этих суббот и пошло — заглядывание в собственную жизнь, как в замочную скважину, как в щель забора, за которым раздеваются девочки, — был, был однажды такой случай в далеком детстве.Удивительнейшие вещи отыскивались в закромах памяти, где вповалку лежали нажитые им драгоценности. Глоток субботней водки озарял — будто над ничейной межокопной полосой взмывала осветительная ракета, наугад выпущенная, что прельщало, отчего и затаивалось, как при испуге, дыхание. В неизведанное прошлое летела она, и стала прочитываться собственная биография — та, которую он даже и не знал, о которой ни в разговорах, ни в анкетах тем более не упоминал. На фронте какие то секунды видишь освещенный край немецкой обороны, но, когда ракета сникает и полоса погружается во враждебную темноту, память в мельчайших подробностях восстанавливает только что увиденное, расширяет высвеченный на секунды круг — и человек ночью видит то, чего не узрел ясным днем. Однажды стал прикидывать, а что, собственно, было в давно прошедшие времена июля 1932 года, и вдруг увидел себя плачущим навзрыд оттого, что в городской библиотеке не выдали ему Фенимора Купера: молод, мол, и не по программе. Все, оказывается, абсолютно все хранится в памяти, и сам он, вот что странно, будто не нынешний, не сиюминутный, а прежний, ничуть не повзрослевший. Да, он, двадцативосьмилетний мужчина, капитан запаса, награжденный десятью орденами и медалями, трижды раненный, народный следователь после института, а ныне преподаватель кафедры уголовного процесса, он, побывавший в огне, крови и мерзости сражений, видевший смерть и настрадавшийся вдоволь, он, Сергей Васильевич Гастев, все еще мальчишка, он такой, что впору искать зеркало, глядеть в него исступленно и в подражание Сане Арзамасцеву обзывать себя обидными, позорными словами, потому что злопамятен, потому что…Нечто банное было в этих субботах — облегчающее, отмывающее и очищающее. Вошло в привычку и даже стало ритуалом во все прочие дни таить в себе сладкую жуть суббот, в священный же вечер отъехать от дома, где все назойливо кричит о сиюминутности, как можно подальше, в ту часть города, где давно не бывал, и в сумерках (особо желателен туман) идти по малолюдной улице; бесплотными тенями прошмыгивают мимо случайные прохожие — как даты, события, эпохальные происшествия, до которых сейчас, в эту именно субботу, нет никакого дела, они лишние, они безынтересны, их день и час еще не настал, но грянет календарное число — и уже на другой улице, в другую субботу заголосят немые тени; раздвинется занавес — и на сцене возникнут новые персонажи, на них, как бы в кресле развалясь, и будет посматривать он, Гастев."
