Давно уже возникли глобальные замыслы по поводу стимпанковского фэнтези. Мир практически создан, общий сюжет с кучей персонажей тоже. Решил вынести из головы кусочек вступления. Критикуйте, одобряйте, насмехайтесь.
Ошибки имеются, редактировать буду потом.

1

За окном пронесся поезд, и помещение затряслось.
Старый трактир «Безымянный» на задворках города. В редкий вечер здесь можно было увидеть более дюжины человек, но сегодняшний ливень загнал под теплую крышу достаточное количество людей, чтобы запах пота и влаги смог внушить отторжение. Торговцы, работники завода, полиция, забулдыги-завсегдатаи и парочка местных интеллигентов – все в этот вечер нашли общий приют и общие темы для разговоров. Иногда ничего не может сплотить разных людей так крепко и просто, как дождь. И алкоголь.
Смеха же было почти не слышно. Два молодых человека во фраках обсуждали последний указ губернатора о временном запрете выезда на Пограничье Старого Света, бригада механиков громко критиковали между собой новую политику заработной платы на заводе Движения, троица полицейских молча пили пиво, угрюмо посматривая на рабочих. А толпа местных пьяниц горячо втолковывали трактирщику, что «самые свежие источники сообщили о намерении мэра снести это любимое всеми заведение», и выразили свое настойчивое желание написать петицию в Ратушу.
Сквозь прозрачную кружку пива посетители предстали перед ним в желтом цвете, окруженные пузырьками и пеной, медленно качающейся над их головами. Он сделал глубокую затяжку из своей трубки, пустил три дымных кольца и большим, жадным глотком осушил кружку. Кольца развеялись от протяжного выдоха.
За окном сверкнула молния. Через пару мгновений дождь полил еще сильнее, а он достал из кармана пальто мешочек с табаком и принялся забивать его в трубку. Он любил курить с тех самых пор, как оказался в этом городе. В городе вечного пара, дыма и дождя. За все те годы, что ему пришлось прожить здесь, в сердце успело поселиться некое чувство, похожее на любовь. Любовь к городу. Этакая привязанность отца к сыну. К своему созданию. Он не был рожден созидать, но судьба выложила карты, следуя своей прихоти. В голове его снова возникли воспоминания о прошлом. Они возникали постоянно, ежедневно. Куда деться от этих воспоминаний он не знал, да и не старался узнать. В очередной раз забивал табак и затягивался. Табак особого сорта.
- Слишком влажно, черт дери, - он прошелся ладонью по абсолютно лысой голове и стер капли. Кап. Поднял голову и убедился, что помимо высокой влажности в помещении, протекала крыша.
Дверь трактира распахнулась. Внутрь зашел человек, закутанный в мокрую зеленую шинель. Пробурчал что-то тихо и взглядом начал рыскать по залу. Искал. Спустя несколько секунд, через спины двух буржуа, продолжающих обсуждать указ, увидел его. В темном коричневом пальто, с блестящей лысиной, русой бородой и незаменимой трубкой в руке. Вошедший, быстрой походкой, направился к его столу.
- К счастью, долго искать тебя не пришлось. Сваливай отсюда. Быстрее. – Черные глаза новоявленного посетителя уставились на него. Скуластое лицо выражало нетерпение и раздражение.
- Уже? Эти ублюдки умудрились выйти на меня? Прекрасно. – Он зажмурился и глубоко затянул трубку. – Не успеют, ибо…
За окном сверкнул ярчайший белый свет. Стена разлетелась на куски, осыпав людей. Стальной, закрытый паромобиль влетел внутрь, насмерть сбил трактирщика и раздавил нескольких пьяниц. Из салона машины выглянул человек в черной шляпе и тремя выстрелами револьвера опустил тела полицейских на пол. Крыша паромобиля раскрылась, вытолкнув из себя другого человека в изящном облегающем пальто. Его пистолет был нацелен на лысого человека с трубкой. Выстрел. Второй. Третий. Пивная кружка разбилась на мелкие осколки. Лысый, с русой короткой бородой человек. увернувшись выхватил из складок пальто два мушкетона, сделал два выстрела и нырнул к выходу. Лопнула масляная лампа на стойке и потухла энергетическая фара машины. Два выстрела. Двое в черном, перепрыгивая трупы и оставляя их на обозревание ошеломленной публике, устремились за беглецом. Исчезновение человека в шинели они не заметили, либо не обратили на это внимание.
Дождь хлестал по мостовой, стирая грань между силуэтами домов и бегущих фигур.
Он ждал этого момента, но не ожидал, что всё начнется так быстро. И кто эти люди в черном? Почему именно они? Придется разгадать множество загадок, думал он, но только после погони. После которой он, вне сомнений, останется жив.
Даже во время этой ситуации он умудрялся любоваться атмосферой ночного Города. Этот настырный ливень, оплетающий каждую складку его длинного пальто, бьющий по мостовой и пытающийся разбить булыжник. Мелькающие кирпичные дома с горящими горелками внутри квартир, придающие желтое очарование зданиям. Шумящий где-то вдалеке поезд над головой. Приятно было осознавать, что ты приложил руку к этому несущемуся, как дождь, прогрессу. «Создатель один и един во всех своих сущностях…»
Прогремели выстрелы. Черные продолжали орудовать своими пистолетами, несмотря на возникающий переполох в окнах домов.
«Эти пойдут до конца, правила им неведомы».
Стрельба не поможет и ему самому, понимал он. Поэтому мушкетоны снова лежали в специальных складках пальто. Песчинки разлетевшегося булыжника осыпали его сапог.
«Кого на этот раз он отправил, чтобы напомнить о себе?».
Впереди маячила лестница, ведущая на крышу четырехэтажного дома. Беглец прыгнул, подтянулся и понесся наверх. Раз, два, три. Он почти поднялся на крышу, черных не было видно.
Чертовщина.
Над другой стороной крыши воспламенилось облако газа, на фоне которого на крышу приземлились две черных фигуры. Выхватили пистолеты и продолжили стрелять.
Беглец рванул вправо, оставив на своем прежнем месте разметанное пальто, ткань которого тут же пронзил порох. До края крыши было несколько прыжков. Он преодолел их и сильно оттолкнувшись, полетел на край соседнего дома.
«Простите парни, но сегодня у меня нет времени на продолжительные погони».
Даже на открытом, влажном пространстве, он чувствовал запах пороха. Запах, сопровождающий его постоянно. Любимый запах после табака.
Математика и хорошее знание времени хождения поездов не подвели его лысую голову. Ориентируясь на звуки выстрелов за спиной, беглец удачно приближался к краю кирпичной крыши последнего здания. Послышался гул несущегося поезда. Перед ним, чуть ниже уровня крыши, находилась железная дорога, проложенная для воздушного метро. В его жизни, это был, пожалуй, третий подобный прыжок. Деваться было некуда. Если у черных в запасе не было очередного трюка, то это единственный верный путь. О своих мушкетонах он и не думал, ибо останавливаться нельзя. Стоит замедлиться на секунду – черные уже не промахнутся. Они мастера своего дела, которым не хватает чуточку проворства.
Поезд приближался. Три, два… Икру правой ноги резко пронзила боль. «Хватанули, паршивцы» подумал он, отдав свое тело отчаянному прыжку и дождю, пронзающему сегодняшней ночью всё в этом городе. Затем его ноги соприкоснулись с поездом и впитали в себя еще более резкую боль. Замедлившееся время вернулось в обычное состояние, руки беглеца с трудом зацепились за выступ на крыше. Тут же в лицо ударил безумный ветер, и тело заскользило по мокрой поверхности поезда. Прозвенели выстрелы, звякнул металл вагона, секундой позже разбилось оконное стекло. Целью последующих выстрелов оказался другой вагон, а через пару мгновений всё стихло. Ревел лишь поезд, ревел сопровождающий его ветер, визжал летящий дождь. Беглец же совершил последний отчаянный круговорот и впихнул свое тело в разбитое окно вагона. Внутри было тихо. Ни единая душа в этот поздний час не спешила домой. Лишь дрожала и позвякивала экспериментальная электролампа, освещающая вагон. Беглец застонал, встал на ноги.
- Которым не хватает чуточку проворства, - сказал он, и, улыбнувшись, обхватил раненую ногу.