Собачка по имени Дождик купила палаточный городок и стала марсианинским дождём. Дождь капает на голову. Светятся безударные гласные в полумраке корабельного трюма.
Я бы мог превратиться в выдру поутру, но кому это нужно, кому?
На Луне не так весело, как не на Луне.
Начнём с малого: где ведро?
В любом месте веселее тетрис.
Дядя Юра в квадрате окна. А за ним собачонка видна.
Дурацкая лопата сомнений и два моих самых страшных хорька.
Сгущённый воздух синего вечера в свистовых отверстиях Дальних Гор.
Пьеса Собачки в постановке режиссёра.
Верблюды, нагруженные сиреневой дымкой, шли на вещевой рынок, потому что надо.
Стихи закончились, начинается потолок.
Будут пчёлы, будет и мёд.
От хохота совят сны по полю летят.
Надоело, буду копипастить.
Мы, дядя Ваня, будем жить. Проживем длинный, длинный ряд дней, долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; будем трудиться для других и теперь, и в старости, не зная покоя, а когда наступит наш час, мы покорно умрем, и там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и бог сжалится над нами, и мы с тобою, дядя, милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой - и отдохнем.Я верую, дядя, верую горячо, страстно... (Становится перед ним на колени и кладет голову на его руки; утомленным голосом.) Мы отдохнем!Телегин тихо играет на гитаре.Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верую, верую... (Вытирает ему платком слезы). Бедный, бедный дядя Ваня, ты плачешь...(Сквозь слезы.) Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди...Мы отдохнем... (Обнимает его.) Мы отдохнем!Стучит сторож.Телегин тихо наигрывает; Мария Васильевна пишет на полях брошюры; Марина вяжет чулок.Мы отдохнем!Занавес медленно опускается.
По ночам в их глазах отражались тени долин, а на рассвете – первые лучи восходящего солнца. Волосы торчали у них на макушках как полевая трава, и им нравилось повернуть ручку, распахнуть дверь и выбежать из дома, чтобы ветер расчесывал им волосы, протирал глаза и прикасался ко лбу шестью ласковыми пальцами. В доме больше не появлялось ни мальчиков, ни девочек, и Давай-Приставай сказал сам себе: «Первый сын стал последним, последняя дочь стала первой, а имена они придумали себе сами»
И я снова бросился на Незнакомца, направив на него свой самый твердый угол и одновременно крича изо всех сил: «На помощь! На помощь!» Подвергшись столь неожиданному нападению, Незнакомец, по‐видимому, провалился сквозь Плоскость и никак не мог подняться. Во всяком случае, пока я с удвоенной энергией прижимался к нему своей твердой вершиной, прислушиваясь, не спешит ли кто‐нибудь ко мне на помощь, о которой я, не переставая, взывал, Незнакомец оставался недвижимым.Затем по Сфере пробежала судорога.— Нет, — послышалось мне, — это невозможно! Либо я заставлю его внять доводам рассудка, либо мне придется прибегнуть к крайней мере.Затем, обращаясь ко мне, Незнакомец несколько громче торопливо воскликнул:— Ни одна душа не должна знать о том, что стало известно вам. Отошлите назад вашу жену, не дожидаясь, пока она войдет сюда. Учение о Трехмерии не должна постичь столь жалкая судьба. Плоды, зревшие тысячелетия, не следует отбрасывать. Я слышу, как приближается ваша жена. Прочь! Назад! Прочь от меня или вам придется отправиться вместе со мной в Страну Трех Измерений!— Глупец! Безумец! Неправильная фигура! — закричал я. — Я и не подумаю отпустить тебя. Тебе придется понести наказание за все твои непотребные деяния.— Ха-ха-ха! Так ты так? — громовым голосом проревел Незнакомец. — Пеняй на себя, сейчас ты распростишься со своей Плоскостью! Раз, два, три! Готово!
Делобылоосенью.Мрак.Туман.Сырость.Мужику не совсем еще преклонного возрастаПогода была не в милость.Широким, размашистым шагом,Со складкой меж мрачных глаз,Идет в магазин.Покупает шляпу.ШляпаЕмуКак раз.