Со мной что-то случилось, сомнений больше нет. Эта штука
выявилась как болезнь, а не так, как выявляется нечто
бесспорное, очевидное. Она проникла в меня исподтишка, капля по
капле: мне было как-то не по себе, как-то неуютно -- вот и все.
А угнездившись во мне, она затаилась, присмирела, и мне удалось
убедить себя, что ничего у меня нет, что тревога ложная. И вот
теперь это расцвело пышным цветом.
Не думаю, что ремесло историка располагает к
психологическому анализу. В нашей сфере мы имеем дело только с
нерасчлененными чувствами, им даются родовые наименования --
например, Честолюбие или Корысть. Между тем, если бы я хоть
немного знал самого себя, воспользоваться этим знанием мне
следовало бы именно теперь.
Например, что-то новое появилось в моих руках -- в том,
как я, скажем, беру трубку или держу вилку. А может, кто его
знает, сама вилка теперь как-то иначе дается в руки. Вот
недавно я собирался войти в свой номер и вдруг замер -- я
почувствовал в руке холодный предмет, он приковал мое внимание
какой-то своей необычностью, что ли. Я разжал руку, посмотрел
-- я держал всего-навсего дверную ручку. Или утром в
библиотеке, ко мне подошел поздороваться Самоучка(_6), а я не
сразу его узнал. Передо мной было незнакомое лицо и даже не в
полном смысле слова лицо. И потом, кисть его руки, словно белый
червяк в моей ладони. Я тотчас разжал пальцы, и его рука вяло
повисла вдоль тела.
То же самое на улицах -- там множество непрестанных
подозрительных звуков.
Стало быть, за последние недели произошла перемена. Но в
чем? Это некая абстрактная перемена, ни с чем конкретным не
связанная. Может, это изменился я? А если не я, то, стало быть,
эта комната, этот город, природа; надо выбирать.