Следующая ступень грустнотреда* быстрофикс

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

12

13

14

настолько ад, что вкатился и сразу выкатился

А я томат.

15

я в украшке живу, повторите еще раз про ад

>>126142335 (OP)
всё сошлось.;С

>>126143796
Что не так, если на западной?

>>126143916
город ущербный, рядом с западом

За что...

Харо́н (др.-греч. Χάρων — «яркий») в греческой мифологии[1] — перевозчик душ умерших[2] через реку Стикс (по другой версии — через Ахерон) в Аид (подземное царство мертвых). Сын Эреба и Нюкты[3].

Изображался мрачным старцем в рубище. Харон перевозит умерших по водам подземных рек, получая за это плату (навлон) в один обол (по погребальному обряду находящийся у покойников под языком). Он перевозит только тех умерших, чьи кости обрели покой в могиле. Только золотая ветвь, сорванная в роще Персефоны, открывает живому человеку путь в царство смерти. Ни при каких условиях обратно не перевозит.
Имя Харон часто объясняется, как образованное от χάρων (харон), поэтической формы слова χαρωπός (харопос), что может быть переведено как «обладающий острым взглядом». Также на него ссылаются, как на обладающего свирепыми, сверкающими или лихорадочными глазами, или глазами голубовато-серого цвета. Слово также может быть эвфемизмом для смерти[4]. Мигающие глаза могут означать гнев или вспыльчивость Харона, что часто упоминается в литературе, но этимология не определена полностью. Древний историк Диодор Сицилийский считал, что лодочник и его имя пришли из Египта[5].
В искусстве

Харон часто описывается в искусстве древних греков. Древние погребальные вазы из Аттики V и IV веков до нашей эры часто украшались сценами, в которых мёртвые садились в лодку Харона. На более ранних вазах выглядит, как грубый неопрятный афинянин-моряк, одетый в красно-коричневое; правой рукой он держит шест паромщика, а левой принимает оплату за перевозку. Гермес иногда изображался рядом в своей роли психопомпа. На поздних вазах Харону придали более «добрые и утончённые» черты и манеру поведения[6].

В первом столетии до нашей эры римский поэт Вергилий описал Харона в ходе спуска Энея в подземный мир (Энеида, Книга 6), после того, как сивилла из Кумы отправила героя за золотой ветвью, которая позволит ему вернуться в мир живых[7]:

Мрачный и грязный Харон. Клочковатой седой бородою
Все лицо обросло — лишь глаза горят неподвижно,
Плащ на плечах завязан узлом и висит безобразно.
Гонит он лодку шестом и правит сам парусами,
Мертвых на утлом челне через темный поток перевозит.
Бог уже стар, но хранит он и в старости бодрую силу.
Оригинальный текст (англ.)
[показать]

(Вверху под спойлером с надписью (англ) Оригинальный текст. Но с какого такого рожна древнеримский поэт Вергилий пишет на английском?

Оригинал должен быть на латинском.

Другие римские авторы также описывают Харона, среди них Сенека в своей трагедии Hercules Furens, где Харон описывается в строчках 762—777, как старый человек, одетый в грязное одеяние, с втянутыми щеками и неопрятной бородой, жестокий паромщик, управляющий своим судном с помощью длинного шеста. Когда паромщик останавливает Геркулеса, не давая ему прохода на тот берег, греческий герой силой доказывает своё право прохода, одолев Харона с помощью его же шеста[8].
«Харон перевозит души через реку Стикс», (Литовченко А. Д., 1861)

Во втором столетии нашей эры в произведении Лукиана «Разговоры в царстве мёртвых» Харон появился, в основном в частях 4 и 10 («Гермес и Харон» и «Харон и Гермес»)[9].

В XIV столетии Данте Алигьери описал Харона в своей знаменитой Божественной комедии, где Харон появился впервые в третьей Песне первой части комедии, Ада. Харон — первый мифический персонаж, которого персонаж Данте встречает в подземном мире. В разных местах Харон описывается, как тощий, слабый старик или как крылатый демон, носящий двойной молот, хотя на картине Микеланджело, на которую повлияло описание Харона Данте в третьей песни, он изображён с веслом, занесённым для удара, в случае, если кто отстанет («batte col remo qualunque s’adagia», Ад, песнь третья, строка 111)[10]. Ближе к нашему времени он часто изображается как живой скелет в рясе, более похожий на Жнеца.

Упоминался в поэме Продика из Фокеи «Миниада»[11]. Изображен на картине Полигнота в Дельфах, перевозчик через Ахеронт[12]. Действующее лицо комедии Аристофана «Лягушки».

бамп

Ми́нос (др.-греч. Μίνως) — легендарный царь «столицы» Древнего Крита Кносса. Сын Зевса и Европы[1], муж дочери Гелиоса Пасифаи, отец Ариадны, Федры и других детей.

Жившему до Троянской войны, ему приписывают введение законодательства на Крите и утверждение морского могущества острова (талассократии)[2][3][4][5][6][7][* 1].

По ряду античных свидетельств, это имя носили два царя, Минос I и его внук Минос II, однако это не было отражено в мифологии[8][⇨].

По его имени была названа Минойская цивилизация (культура)[⇨].
Зевс похитил финикийскую царевну Европу и, доставленною её на Крит, овладел ею, от чего родились Минос, Радамант и Сарпедон. Европа вышла замуж за критского царя Астерия (Астериона), который усыновил братьев[9].

После смерти Астерия Минос стал претендовать на царствование, уверяя, что предназначен к этому богами и что всякая его молитва будет исполнена[5]. Когда он попросил Посейдона выслать ему для жертвоприношения животное, бог выслал ему из моря белоснежного быка, однако, пораженный его великолепием, Минос отослал быка в свои стада, а в жертву принёс другого[10][9]. В наказание Посейдон внушил его жене Пасифае неестественную страсть к этому быку, от которого у неё родился Минотавр (с греч. — бык Миноса).

Минос основал города Кносс, Фест и Кидония[11]. Он раз в девять лет удалялся в пещеру Зевса, чтобы получить от него законы. Минос считается основателем морского господства критян. Он отец Андрогея, Девкалиона, Главка, Катрея, Эвримедона и др.

С Кикладских островов Минос изгнал карийцев и вывел туда колонии, поставил правителями своих сыновей[12]. Он также захватил Мегару[13].

Когда его сын Андрогей был убит в Афинах, Минос принудил афинян к дани, по 7 молодых людей и 7 девиц каждый год (по другой версии раз в девять лет)[13].

Пасифая, разгневанная частыми изменами Миноса, заколдовала его. Каждый раз, когда Минос сходился с другими женщинами, он напускал на них гнус и женщины погибали. Прокрида дала ему выпить настой корня Кирки и исцелила его[14]. По другому рассказу, Минос испускал при совокуплении змей, скорпионов и сколопендр, и женщины погибали. Тогда Прокрида придумала ввести мочевой пузырь козы в тело женщины, и Минос изверг змей туда[15], после чего исцелился и смог сойтись с женщиной.

Смерть его постигла в Сицилии, в городе Камик, где он преследовал Дедала[8]. Его убили дочери царя Кокала (или он сам) при помощи горячей бани, в ванне облив его кипящей водой[16][13]. Труп был выдан его спутникам и похоронен ими в Сицилии, ему устроили пышную гробницу, рядом с которой воздвигли храм Афродиты[17]. Потом кости его были перевезены на Крит, где ему был воздвигнут памятник. Гора Юкта первоначально считалась могилой Миноса, а затем Зевса[18]. По другой версии, жители Коркиры отбили прах Миноса у критян[19].

Це́рбер, также Ке́рбер[1] (от др.-греч. Κέρβερος, лат. Cerberus) — в греческой мифологии[2] порождение Тифона и Ехидны (Тартара и Геи), трёхголовый пёс, у которого из пастей течёт ядовитая смесь (Теогония 310; Гигин. Мифы 151[3]). Цербер охранял выход из царства мёртвых Аида[4], не позволяя умершим возвращаться в мир живых. Однако это удивительное по силе существо было побеждено Гераклом в одном из его подвигов.

Цербер имел вид трёхглавого пса со змеиным хвостом, на спине головы змей, такой же жуткий, как и его мать. По другим описаниям, у него 50 голов[5], или 100 голов, а в другой мифологии он изображён с человеческим мощным телом и руками и одной головой безумной собаки. В одной из рук отрубленная голова быка, которая убивала своим дыханием, а в другой руке голова козла, которая своим взглядом поражала жертвы[6]. В произведениях вазовой живописи иногда изображался двуглавым[7].

Перед спуском в царство мёртвых Геракл был посвящён в Элевсинские мистерии[8], затем Кора приняла его как брата[9]. Геракл одолел Цербера[10] с помощью Гермеса и Афины[11]. Цербера стошнило от дневного света, и от пены из его пасти появилась трава аконит[12]. Геракл, когда вывел Цербера, был увенчан листвой серебристого тополя[13]. Геракл, выведя его из Аида, показал Еврисфею, но затем вернул обратно. Именно после этого подвига Еврисфей отпустил Геракла на волю[14].

Существовало несколько локализаций выхода из царства мёртвых. По одной из них, Геракл вывел Цербера из провала позади храма Хтонии в Трезене и привёл его в храм Артемиды в Трезене[15]. По некоторым поэтам, Геракл вывел его из пещеры в храме Посейдона на мысе Тенар[16]; а по другим авторам, Геракл вывел его около Коронеи (Беотия)[17]. Также этот провал показывали в стране мариандинов на Ахерусийском полуострове у Гераклеи[18].

Жрица, спускавшаяся в Аид с Энеем, бросила трёхглавому Церберу лепёшку со снотворным и усыпила

Плутос (др.-греч. Πλοῦτος «богатство», лат. Plutus) — бог богатства в греческой мифологии[1], сын Деметры и Иасиона[2], родившийся в Триполе на Крите[3]. В гомеровской "Одиссее" упоминается миф о Деметре и Иасионе, по которому они на трижды вспаханном поле плодоносного Крита порождают Плута; взревновавший же Деметру Зевс убивает Иасиона молнией[4]. По Гесиоду, в образе порождения Плутоса (богатства) сочетанием Деметры с Иасионом на троекратно вспаханной земле показано её научение людей земледелию[5]. Часто изображался с рогом изобилия — символом плодородия и богатства.

Возможно, его имя связано с микенскими именами po-ro-u-te-u, po-ro-u-te-wo[6].

Плутос связан с Деметрой и Персефоной. Деметра подарила богатство — пшеницу — на свадьбе Гармонии[7]. Каждый, кто удостоился любви этих богинь, попадал под покровительство Плутоса, даровавшего людям обилие запасов и стад. Объединение с культом обеих богинь привело также к отождествлению Плутоса (Πλοῦτος) и Плутона (Πλούτων) или Аида (ᾍδης), так как божество мёртвых мыслилось обладателем несметных подземных богатств.

Плутоса называют слепым[8], Зевс ослепил его, чтобы он не мог отличить честных людей от нечестных[9], Асклепий вернул ему зрение[10].
В литературе и искусстве
Плутос на руках у Эйрены

Его упоминают орфики[11]. Действующее лицо комедии Аристофана «Плутос». Его статуя как мальчика была в Афинах[12]. Его изображали на руках у Тихи[13].

В комедии Аристофана «Плутос» бог изображён слепым старцем, неспособным к справедливому распределению богатства. Затем, исцелённый в храме Асклепия, Плутос даёт богатство беднякам, отнимая его у богатых, что приводит к комическим ситуациям, когда никто не хочет работать и боги нанимаются подёнщиками к разбогатевшему бедняку.

Плутос (Pluto) в «Божественной комедии» Данте (VII Песнь Ада) — это звероподобный демон, охраняющий доступ в четвёртый круг Ада, где казнятся скупцы и расточители.

Плутос в Похвале Глупости представляется Эразму Роттердамскому единственным и подлинным отцом богов и людей.

«По его мановению в древности, как и ныне, свершалось и свершается все — и священное и мирское». «От его приговоров зависят войны, мир, государственная власть, советы, суды, народные собрания, браки, союзы, законы, искусства, игрища, ученые труды, вот уж и дыхания не хватает, — коротко говоря, все общественные и частные дела смертных». «Без его содействия всего этого племени поэтических божеств — скажу больше: даже верховных богов — вовсе не было бы на свете или они прозябали бы самым жалким образом. На кого он прогневается (Плутос), того не выручит и сама Паллада. Напротив, кому он благоволит, тому и дела нет до Юпитера с его громами».

Фле́гий, Флегиас (др.-греч. Φλεγύας - пылающий; поджигатель) — в древнегреческой мифологии[1] — сын Ареса и Хрисы, стал царём Орхомена после смерти Этеокла.

Флегий основал древнебеотийский город Флегии и дал ему своё имя. Страну стали называть Флегиантида. Отец Итона (по версии, отец Иксиона) и Корониды, которая от Аполлона родила Асклепия.

Согласно Псевдо-Аполлодору, был сыном Ареса и Дотиды и был убит на Евбее Никтеем и Ликом[2]. Также именуется братом Иксиона. По его имени гиртонцев называли флегиями[3].

По другой версии, был родом из Фессалии и отцом Корониды[4]. По сказанию эпидаврийцев, прибыл в Пелопоннес как лазутчик, его сопровождала дочь[5].

Разгневанный на свою дочь за любовную связь её с Аполлоном, Флегий сжег храм бога, но в наказание за это был умерщвлен его стрелами[6] и в подземном царстве был осужден на вечную казнь — сидеть под скалой, готовой каждую минуту обрушиться. В Аиде его терзает вечный голод[7]. Его встретил Эней в Аиде[8].

Флегий был родоначальником мифического разбойничьего племени флегийцев, которых причисляли к минийскому народу и которые жили в Фокиде или Гиртоне (Фессалия).

Согласно Павсанию, племя флегии пошли на святилище в Дельфах, на помощь богу двинулся Филаммон с аргивянами, но погиб. Племя флегийцев бог уничтожил молниями, землетрясениями и моровой язвой. Немногие бежали в Фокиду[9]. Существовало изречение дельфийского оракула, что разграбившим святилище суждено погибнуть[10].

Эри́нии (от др.-греч. Ἐρινύες «гневные») — в древнегреческой мифологии богини мести. В римской мифологии им соответствуют фурии[1]. По одному сказанию, дочери Нюкты и Эреба; либо порождены Землей от крови Урана[2]; либо дочери Тьмы (Скотоса)[3]. По Эпимениду, дочери Кроноса[4]. Их рождение приписывают первому совершившемуся преступлению: когда Кронос ранил своего отца Урана, капли его крови, падая, породили фурий[5]. У Гомера их одна или несколько[6]. Согласно орфикам, это девять дочерей[7] Зевса Хтония и Персефоны[8]. По версии Псевдо-Гераклита их тридцать тысяч[9]. У позднейших поэтов эриний три: Тисифона (Тизифона), мстящая за убийство, Алекто, непрощающая, и Мегера, завистница. Афиняне называют их «Почтенными», впервые Эсхил изобразил их с волосами на голове в виде змей[10]. Их пещера на склоне афинского акрополя[11]. В Сикионе их называли Евмениды (Милостивые), их дубовая роща на берегу Асопа[12]. Эринии преследуют за тяжёлые проступки, ввергая преступников в безумие[6].

Мании — божества, чей храм около Мегалополя[13]. Видимо, это эпитет Евменид.

Содержание

1 Суд над Орестом
2 В литературе и искусстве
3 В астрономии
4 Примечания
5 Литература

Суд над Орестом
«Раскаяние Ореста, или Орест, преследуемый Эриниями», 1862.
С картины художника Адольфа Вильяма Бугро, Музей искусств Крайслера, Норфолк (Виргиния)

Согласно мифу, эринии преследовали Ореста за убийство матери, которое тот совершил по велению Аполлона. Аполлон смог лишь на время усыпить богинь-мстительниц, защищая Ореста. Конец же преследованию положила Афина-Паллада, проведя первый в истории мифической Греции суд, суд над Орестом, в результате которого герой был оправдан. Эринии пришли в ярость, поскольку суд отнял их исконное право карать муками нарушившего закон (мифический переход от мести к правосудию).

Однако Афина усмирила гнев богинь, убедив эриний остаться в Аттике, пообещав, что все афиняне будут воздавать почести древним богиням. С тех пор как эринии сменили гнев на милость, их стали называть Евмени́дами (от др.-греч. Εὐμενίδες, то есть милостивые, благосклонные)[14].

Евмениды[15] у Эсхила отождествляются с Мойрами[16].
В литературе и искусстве

Эриний и фурий изображали с волосами из змей, чёрной собачьей мордой вместо лица и крыльями летучей мыши. Но существовали и другие изображения, на которых богини представлялись охотницами, с факелами и кнутами.

Неоднократно упомянуты в «Илиаде» (XIX 418) и «Одиссее» (II 135; XI 280; XV 234; XVII 475; XX 78). Три Эринии упоминаются лишь у Еврипида (Орест 408), а их имена — у александрийских поэтов, а также в "Мифологической библиотеке" Аполлодора[17]. Им посвящён LXIX орфический гимн, а также (как Евменидам) LXX орфический гимн. Хор Эриний участвует в трагедии Эсхила «Эвмениды», также, видимо, в трагедиях Ахея Эретрийского и Энния «Эвмениды». Эриния (Фурия) действует в трагедии Сенеки «Фиест».
Согласно Данте Алигьери, они обитали в преисподней, где царит властительница вечных слез[18] Прозерпина (греч. — Персефона) — супруга Плутона (греч. — Аида).

См. Нонн. Деяния Диониса VII 181. Гераклит, фр. 52, 57 Маркович (союзницы Правды-Дике).

В пьесе Жана-Поля Сартра «Мухи» эринии изображены в виде мух.

Минотавр
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
У этого термина существуют и другие значения, см. Минотавр (значения).
Минотавр (Μῑνώταυρος)
Theseus und Minotauros MKL1888.png
Бой Тесея с Минотавром. Иллюстрация из книги 1898 г.
Чудовище с телом человека и головой быка
Мифология: Древнегреческая мифология
Толкование имени: Бык Миноса
Отец: Критский бык
Мать: Пасифая
Commons-logo.svg Иллюстрации на Викискладе?

Минота́вр (др.-греч. Μῑνώταυρος, бык Миноса) — по греческому преданию[1], чудовище с телом человека и головой быка[2], происшедшее от неестественной любви Пасифаи, жены царя Миноса, к посланному Посейдоном (в некоторых источниках Зевсом) быку[3]. По преданию она прельщала быка, ложась в деревянную корову, сделанную для неё Дедалом.

Минос скрывал его в построенном Дедалом Кносском лабиринте на Крите, куда ему бросались на пожирание преступники, а также присылаемые из Афин каждые девять лет[4] 7 девушек и 7 юношей (либо каждый год 7 детей[5]). Тесей был (по Диодору) из второй группы (по Плутарху, из третьей). По некоторым источникам, пленникам выкалывали глаза[6]. По истолкованию, пленники умирали сами, блуждая и не находя выхода[7].

Тесей, явившись на Крит в числе 14 жертв, убил Минотавра ударами кулака[8] и при помощи Ариадны (единоутробной сестры Минотавра — дочери Миноса и Пасифаи), давшей ему клубок ниток, вышел из лабиринта.

На троне в Амиклах Тесей изображен ведущим Минотавра связанным и живым[9].

В своей хронике Евсевий со ссылкой на Филохора излагает другую версию про Минотавра. Минотавр был учителем критского царя Миноса по имени Тавр и жестоким человеком. Минос учредил состязание, предлагая афинских мальчиков в качестве приза. В состязании Тавр побеждал всех соперников, пока не был побежден в борьбе десятым царем Афин Тесеем, на основании чего афинян освободили от уплаты дани мальчиками, как говорили сами жители Кносса. Евсевий отнёс победу Тесея на 1230-е гг. до н. э.
Сражение Тесея с Минотавром на древнегреческой вазе середины VI в. до н. э.

Плутарх в жизнеописании Тесея использует тот же источник, автора III в. до н. э. Филохора:

«Но, по словам Филохора, критяне отвергают это предание и говорят, что Лабиринт был обыкновенной тюрьмой, где заключенным не делали ничего дурного и только караулили их, чтобы они не убежали, и что Минос устраивал гимнические состязания в память об Андрогее, а победителю давал в награду афинских подростков, до поры содержавшихся под стражею в Лабиринте. На первых состязаниях победил военачальник по имени Тавр, пользовавшийся тогда у Миноса величайшим доверием, человек грубого и дикого нрава, обходившийся с подростками высокомерно и жестоко. Аристотель в „Государственном устройстве Боттии“ также совершенно ясно дает понять, что не верит, будто Минос лишал подростков жизни: они, полагает философ, успевали состариться на Крите, неся рабскую службу.»

Согласно историку Демону, полководец Тавр завязал в гавани бой с Тесеем и был убит[10]. Плутарх приводит сведения от разных историков, из которых можно почерпнуть, что у царя Миноса был такой военачальник Тавр, погибший в войне с афинянами, а все остальные подробности, видимо продукт мифотворчества, как считали ученые поздней античности.

По Павсанию, его настоящее имя было Астерий («звёздный») — сын Миноса, побежденный Тесеем[11].

На вазах его тело усеяно звездами, либо испещрено глазами, на монете из Кносса изображался в маске быка[12].

В микенских текстах упомянута богиня da-pu2-ri-to-jo po-ti-ni-ja (Laburinthoio Potnia, «владычица Лабиринта»)[13].

Герион (иногда Герионей, др.-греч. Γηρυών, Γηρυονηΐς) в древнегреческой мифологии[1] — великан с острова Эрифия, сын Хрисаора и Каллирои[2].

Согласно Стесихору, у него было шесть рук, шесть ног и крылья[3]. По описанию Эсхила, его тело состояло из трёх человеческих тел. Держал три копья в трёх правых руках и три щита в трёх левых, на головах три шлема[4].

Остров Эрифия, по представлениям греков, находился на западном краю мира, за Океаном.

Геракл похитил коров Гериона, убив стражей герионовых стад, пастуха Эвритиона и пса Орфа, а затем и самого Гериона (десятый подвиг Геракла). Геракл застрелил его из лука одной стрелой[5]. Его коровы были красного цвета. В городе Агирия Геракл соорудил святилище Гериону[6].

По жителям Гимнесий (Балеарских островов), Герион владел серебром и золотом в огромных количествах[7]. Кости Гериона показывали фиванцы[8]. На Герионовом кургане росли два дерева — помесь сосны с пинией и сочились кровью[9]. Оракул Гериона находился близ Патавия[10].

По рационалистическому истолкованию, это человек, который происходил из города Трёхглавие[11]. Согласно другой интерпретации, это были три дружных брата[12].
В литературе

Ему посвящена поэма Стесихора «Герионеида». Его восхвалял Пиндар[13]. Действующее лицо трагедии Никомаха «Герион», комедии Эфиппа «Герион»[14].

Боккаччо в своей «Генеалогии богов» (I, 21) рассказывает, что «царивший на Балеарских островах Герион кротким лицом, ласковыми речами и всем обхождением улещивал гостей, а потом убивал доверившихся его радушию». Поэтому Данте ставит Гериона стражем восьмого круга ада, превращая его в «образ омерзительный обмана».

Бриарей (др.-греч. Βριάρεως, «могучий») — в древнегреческой мифологии[1]прозвище гекатонхейра Эгеона (Αἰγαίων)[2]. Сын Урана и Геи[3]. Известен под именем Бриарей среди богов, Эгеон у людей[4].

Существовал миф (вариант мифа о титаномахии), что Гея родила полубыка-полузмея, по предсказанию тот, кто смог бы совершить жертвенное сожжение потрохов быка, смог бы и одолеть богов. Бриарей, стремясь помочь Крону, убил быка секирой из адаманта, но орёл, посланный Зевсом, выхватил потроха быка и унёс на Олимп, где и была принесена жертва (за что Зевс вознес орла на небо)[5].

Фетида призвала на Олимп Бриарея для защиты Зевса[2], когда последнего хотели схватить и связать Гера, Посейдон и Афина[6].

Супруг одной из дочерей Посейдона Кимополеи[7]. По схолиям к «Илиаде» (I 404), сын Посейдона[2][8].

Был судьей в споре Посейдона и Гелиоса за Коринф[9]. Истм был присужден Посейдону, а вершины над городом (Акрокоринф) — Гелиосу, Гелиос же уступил их Афродите[10]. По Аристотелю, столпы Геракла ранее назывались столпами Бриарея[11].

Эгеон (Айгайон) — имя Бриарея у людей[12]. Чудовище с сотней рук и 50 головами. Сражался с Зевсом[13]. Вергилий изображает его носящим 100 щитов, которыми он обороняется против молний Зевса, и изрыгающим пламя. Связан с китами[14].

Ублюдок ебаный

Содо́ми́я (от фр. sodomie[1]), содо́мский грех — исторический термин, гипероним для обозначения различных форм сексуального поведения, оцениваемого как девиантное, и имеющий богословскую и правовую окраску.[2] Понятие содомии включало в себя в различных толкованиях всевозможные проявления сексуальности, не связанные с возможностью зачатия новой жизни: гомосексуальные контакты, отличные от вагинального полового акта гетеросексуальные практики (например, оральные и анальные контакты), сексуальные контакты с животными, мастурбацию[2] и др.[3][4][2][5][6] В некоторых юридических системах под содомией понимались или понимаются любые «неестесственные» сексуальные контакты или парафилии[5][6], промискуитет[6] и кровосмешение[7]. Термин восходит к библейскому повествованию о гибели Содома и Гоморры[5] и введен в XI веке теологом Питером Демьеном.[8]
В период VI—XI веков в Западной и Центральной Европе термином «содомия» обозначалось любое запрещенное сексуальное сношение, даже внебрачная гетеросексуальная любовная связь между мужчиной и женщиной, а также все «не производящие потомства» сексуальные акты — оральное, анальное получение полового удовлетворения, сексуальные игры и самоудовлетворение.

С момента учреждения Инквизиции (1215), Особого церковного суда католической церкви, термином «содомия» стало обозначаться мужеложство, что было связано с судебным процессом над рыцарями военного ордена тамплиеров[9][10].

Следует отметить, что в Библии, а именно в книге Бытие, нет прямых указаний на то, что «содомия» есть мужеложство, однако содомляне потребовали, чтобы Лот вывел двух мужчин, остановившихся у него на ночлег, для сексуальной связи с ними. Также в Библии говорится о том, что Содом и Гоморра были уничтожены в наказание за крайнее нечестие граждан этих городов.

В средневековой теологии под понятие содомии попадали и любые формы нелегитимного сексуального поведения, в том числе и гетеросексуальные анальные половые контакты и даже сексуальные отношения между христианином и еврейкой[11]. Известен случай, когда в Париже мужчина был осуждён за содомию по причине сексуальной связи с еврейкой[12]. В позднее средневековье акцент сместился в сторону гомосексуальных контактов между мужчинами[11].
Россия и другие православные государства

О некоторых случаях содомии в допетровское время свидетельствует Стоглав (гл. 33), говоря: «некие … беззаконие творят»[13]. Исследователи отождествляют смысл слова «содомия» с мужеложеством и отмечают его распространение среди богатых мирян[14]. В допетровской России был прославлен мученик Василий Мангазейский, пострадавший от купца-мужеложника.

В других православных славянских странах, в Румынии и на территории современной Молдовы термины «содомия» и «содомит» входят в обиход лишь в середине XIX века. И, как в Российской Империи того времени, в этих странах терминами «содомия» и «содомит» обозначались мужеложство и мужеложник соответственно. В таком значении, возможно, эти термины употреблялись и в Грузии, бывшей в то время в составе Российской Империи. А вот данных в пользу гипотезы об использовании термина «содомия» для обозначения мужеложества в Византии и средневековой и постсредневековой (в том числе и после обретения независимости) Греции нет вообще.
Современное значение

В настоящее время под содомией понимаются, в первую очередь, анальные сексуальные контакты и сексуальные контакты с животными.[5][6][15][16] Некоторые словари отождествляют содомию исключительно со скотоложеством[17][18] или, наоборот, лишь с анальным сексом (например, Большой толковый словарь русского языка[1]). В других случаях под содомией подразумевается любой гомосексуальный контакт, в первую очередь — анальное сношение.[19]

Следует отметить, что употребление термина «содомия» в различных языках может сильно отличаться. Если в романских языках преобладает значение однополого анального сексуального контакта, то, например, в современном немецком языке основным значением содомии являются сексуальные контакты с животными.[20] В частности, немецкий словарь «Дуден», задающий стандарты немецкого языка, отмечает, что в современном немецком термин «содомия» употребляется лишь для обозначения сексуальных контактов с животными, однако указывает гомосексуальность как устаревшее значение этого термина.[21]

В США под содомией понимается всякая анальная или оральная пенетрация как с лицом своего, так и с лицом противоположного пола[22][23]. В англоязычных странах имеются два различных термина (sodomy и buggery), которые могут быть переведены на русский язык как «содомия»[24].

>>126142335 (OP)
у тебя 5 пунктов, проблемник

Со времени своего появления у термина «зоофилия» появились дополнительные значения. О необходимости различия терминологии, относящейся к патологическим и непатологическим сексуальным контактам с животными писал ещё Крафт-Эбинг[1]:

Среди случаев скотоложства имеется группа, которая возникает безусловно на патологической почве, в которой можно доказать наличие тяжелого отягощения, конституциональных неврозов, импотенции при сношении с женщинами и где противоестественные действия являются импульсивными. Вполне целесообразно дать этим патологическим случаям особое название: именно если за непатологическими случаями сохранить термин «скотоложство» («бестиализм»), то для патологических можно было бы избрать слово «зооэрастия».

В последние десятилетия в английском языке также наблюдается расхождение в значениях слов зоофилия и скотоложество[2]. Таким образом, термин зоофилия (англ. zoophilia) аналогичен, но не идентичен термину «скотоложество» (англ. bestiality), который подразумевает только половой контакт между человеком и животным, но не влечение[3]. Кроме того, не каждый зоофил, имеющий влечение, вступает в сексуальные отношения с животными.

Слово «зоофилия» в языке имеет чёткую сексуальную коннотацию, вследствие чего буквальное значение «привязанность или ощущение привлекательности животных»[4] практически не используется, вместо этого используется описательное словосочетание «любовь к животным».

В сексологии, психологии и разговорной речи, понятию «зоофилия» соответствуют спектр таких значений, как влечение, привязанность и чувство эротической привлекательности, возникающее между человеком и животным.

Иногда также используется термин «содомия», означающий непосредственный сексуальный контакт между человеком и животными.
Сексуальные отношения с другими видами в истории человечества

В мифах различных народов существуют многочисленные упоминания о происхождении людей от животных, животных от людей, а также о сексуальных связях мифологических персонажей с самыми различными животными (от медведей и быков до змей и бабочек)[5].

Некоторые авторы истолковывают мифы о кентаврах и кинокефалах (людях с собачьими головами) как отголоски сексуальных контактов с представителями других биологических видов[6], которые, согласно таким гипотезам, были довольно распространёнными на раннем этапе развития человечества[7], однако такое истолкование не является общепризнанным.

Цивилизации Древнего мира, как правило, терпимо относились к сексуальным контактам с животными: известно о распространённости таких связей в Индии, доколумбовой Америке, Древнем Риме и Древней Греции; при этом зоофилия была наиболее распространена в сельскохозяйственных районах и носила заместительный (использовалась как средство снятия сексуального напряжения) или ритуальный характер[8].

Были и примеры противоположного отношения. Например, по иудейским законам скотоложество наказывалось смертной казнью: «Всякий скотоложник да будет предан смерти» (Исх. 22:19 и др.[9]), а в Средние века в Европе скотоложцы приговаривались к сожжению[8].

По мнению д.м.н. Г. Б. Дерягина, д.м.н. П. И. Сидорова и д.м.н. А. Г. Соловьева на Руси отношение к зоофилии было относительно терпимым: она не одобрялась, но и не наказывалась серьёзно. Учёные приводят свидетельство австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна, согласно которому новгородский епископ Нифонт дал такой ответ на вопрос о том, можно ли употреблять в пищу мясо и молоко коровы, с которой совокупился человек: «Все могут употреблять это в пищу, кроме самого разврати­теля»[8]; другого наказания не предусматривалось[нет в источнике]. Позже скотоложество наказывалось лишением всех прав состояния и ссылкой в Сибирь[10].
Зоофилия в религии
Сцена зоофилии на стене индуистского храма Кандарья-Махадева

Иудаизм однозначно трактует упомянутые выше строки Ветхого Завета как запрещающие зоофильные контакты. В христианстве испытание страсти к животным тоже причисляют к греховному, а христианский философ Фома Аквинский, наряду с гомосексуальностью, относит это к наитяжелейшим грехам.

В Левите 18 пишется: Лев 18:23: «И не должны вы лежать ни с одним животным и загрязнять себя с ним, это — извращение». Лев 20:15-16: «Если человек совершил скотоложество, он должен быть казнён, и вы должны убить животное. Если женщина будет иметь связь с животным, то вы должны убить женщину и животное» — эти строки процитированы христианами, иудеями и мусульманами как категоричный запрет скотоложства[11].

Запрет на зоофилию в исламе основан на Коране, Сунне и хадисах пророка Мухаммада. Хадисы предусматривают смертную казнь для людей вовлеченных в акт скотоложства[12].

В индуистских писаниях встречаются упоминания о религиозных деятелях, вступавших в сексуальный контакт с животными. Явные изображения занимающихся сексом с животными людей можно видеть среди тысяч скульптур «жизненных событий» на наружной стороне храмового комплекса в Кхаджурахо.

Буддизм рассматривает половое поведение с точки зрения того, является ли оно вредоносным. Предостережение против сексуальных проступков в настоящее время интерпретируется как запрещающее зоосексуальные половые контакты, наряду с гомосексуальностью, супружеской неверностью, изнасилованиями и проституцией[13]. Многие виды сексуальных отношений прямо запрещены буддийским монахам и монахиням.

Согласно Сатанинской библии (p. 66) животные и дети неприкосновенны, так как считаются самым естественным выражением жизни.

Церковь Сатаны была основана в Вальпургиеву ночь (30 апреля) 1966 года в Сан-Франциско Антоном Шандором ЛаВеем, впоследствии автором «Сатанинской библии» (1969).[5] 1966 был назван им первым годом сатанинской эры. ЛаВей являлся верховным жрецом Церкви Сатаны до своей смерти (1966—1997).
Антон Шандор ЛаВей, основатель Церкви Сатаны

Из предыстории: в 1950-х годах Антон ЛаВей организовал сообщество Орден Трапезоида, который впоследствии стал управляющим органом Церкви Сатаны. Среди тех, кто участвовал в мероприятиях ЛаВея, были[источник не указан 478 дней] «баронесса» Карин де Плессен, выросшая в королевском дворце в Дании, д-р Сесил Никсон, эксцентричный фокусник и изобретатель, Кеннет Энгер, создатель андеграундных фильмов, Рассел Волден, городской юридический советник, Дональд Уэрби, один из наиболее влиятельных частных собственников Сан-Франциско, антрополог Майкл Харнер, писательница Шана Александер и другие. Также товарищами ЛаВея в тот период времени были писатели в жанрах научной фантастики и ужасов Энтони Бучер, Огуст Дерлет, Роберт Барбор Джонсон, Реджинальд Бретнор, Эмиль Петайа, Стюарт Палмер, Кларк Эштон Смит, Форрест Дж. Экерман и Фриц Лейбер.

1 февраля 1967 Антон ЛаВей провёл церемонию открытой сатанинской свадьбы радикального журналиста Джона Рэймонда и Джудит Кэйс, чем привлёк к Церкви Сатаны значительное внимание со стороны средств массовой информации. Фотографом на церемонии был работавший в «San Francisco Chronicle» Джо Розенталь, автор ставшей знаковой фотографии поднятия флага американскими войсками на горе Сурибати во время Второй мировой войны. Фотографии сатанинской свадьбы были напечатаны в нескольких авторитетных изданиях.

В мае того же года происходит церемония «сатанинского крещения» трёхлетней дочери ЛаВея Зины Галатеи. Журналисты, прибывшие задолго до начала церемонии, были очарованы ангельской улыбкой девочки, которой предстояло быть посвящённой дьяволу. «Сатанинское крещение» было составлено таким образом, чтобы доставить удовольствие ребёнку.

Другим важным событием (декабрь 1967) стало проведение открытых сатанинских похорон члена Церкви Сатаны морского офицера Эдварда Олсона по просьбе его жены, при этом сатанизм был вскоре внесён в реестр официально признаваемых религий США.

В июне 1967 в автокатастрофе погибла Джейн Мэнсфилд, по утверждению ЛаВея, имевшая близкие отношения с ЛаВеем и являвшаяся жрицей Церкви Сатаны. Несмотря на то, что эти утверждения были ложными[источник не указан 1224 дня], бульварная пресса объявила смерть актрисы побочным следствием проклятия, которое ЛаВей, якобы, наслал на партнёра Мэнсфилд Сэма Броди.

Церковь Сатаны упоминалась во многих книгах, журналах и газетах в 1960-х и 1970-х. Также в 1970 вышел полнометражный документальный фильм «Satanis». Антон ЛаВей играл в фильме Кеннета Энгера «Пробуждение моего демонического брата», был техническим консультантом для фильма «Дьявольский дождь» («The Devil’s Rain»), в котором снимались Эрнест Боргнайн, Вильям Шатнер и (впервые) Джон Траволта. Утверждалось также, что ЛаВей неофициально играл роль Дьявола в фильме «Ребёнок Розмари» («Rosemary’s Baby»), однако позже это утверждение было опровергнуто. Церковь Сатаны также фигурировала в фильме Луиджи Скатини «Angeli Blanca, Angeli Negra» (в американском кинопрокате известном как «Witchcraft ‘70»).

В 1975 ЛаВей начал видоизменять систему «гротто» Церкви Сатаны, избавляясь от людей, которые, как он считал, стремились преуспеть в организации лишь ради компенсации своих неудач во внешнем мире. Впоследствии реальный успех в жизни стал одним из критериев для продвижения внутри Церкви Сатаны. В тот же период Антон ЛаВей стал более избирателен при раздаче интервью. Данный переход к «закрытой» деятельности стал причиной слухов о распаде организации и даже о кончине ЛаВея.

В 1980-е прокатилась новая волна массовой истерии, теорий преступного заговора и страха перед сатанизмом, начатая протестантскими фундаменталистами, некоторыми медиками и СМИ. В этот период такие члены Церкви Сатаны, как Питер Гилмор, Пегги Надрамиа, Бойд Райс, Адам Парфрей, Диаболос Рекс и рок-музыкант Кинг Даймонд, активно выступали в средствах массовой информации с опровержениями ложных обвинений в криминальной деятельности Церкви Сатаны, выдвигавшихся христианскими евангелистами. Впоследствии ФБР опубликовало официальный отчёт, опровергающий все теории преступного заговора того периода. Данный социальный феномен получил название «Сатанинской паники».

В 1980-е и 1990-е Церковь Сатаны и её члены весьма активно участвовали в выпуске фильмов, музыки и журналов, посвящённых сатанизму. В качестве наиболее значимых можно отметить издательство Адама Парфри «Feral House», музыку Бойда Райса, фильмы Ника Бугаса (в том числе и документальный фильм «Speak of the Devil: The Canon of Anton LaVey»). Церковь Сатаны и Антон ЛаВей фигурировали во многих журналах и новостных статьях того времени.

В 1997 году после смерти Антона Шандора ЛаВея главой Церкви Сатаны стала Бланш Бартон, его гражданская жена. Хотя и по сей день Бартон участвует в деятельности Церкви Сатаны, в 2001 году она уступила свой пост Питеру Гилмору и Пегги Надрамиа, которые сегодня являются верховными жрецом и жрицей данной организации и издают «The Black Flame» — официальный журнал Церкви Сатаны. Центральный офис Церкви Сатаны также переместился из Сан-Франциско в Нью-Йорк, где они проживают.

Осенью 2004 года Британские вооружённые силы официально регистрируют первого сатаниста — сержанта технической службы Криса Кранмера, служащего на фрегате «Камберленд»[6][7] Адмирал Джон «Сэнди» Вудвард по этому поводу сказал, что

В своём первоначальном значении «сатана» — имя нарицательное, обозначающее того, кто препятствует и мешает. В Библии это слово относится к людям (1Цар. 29:4, 2Цар. 19:22; 3Цар. 5:18; 11:14, 23, 25). Исключение, вероятно, составляет 1Пар. 21:1[7].

В качестве имени определённого ангела Сатана впервые появляется в книге пророка Захарии (Зах. 3:1), где Сатана выступает обвинителем на небесном суде.

Согласно христианской традиции, Дьявол впервые появляется на страницах Библии в книге Бытие в образе змея, обольстившего Еву соблазном вкусить запретного плода с Древа Познания добра и зла, в результате чего Ева и Адам согрешили гордыней и были из рая изгнаны, и обречены добывать хлеб свой в поте лица трудом тяжким[8]. Как часть Божьего наказания за это, все обычные змеи вынуждены «ходить на чреве» и питаться «прахом земным» (Быт 3:14-3:15).

Библия описывает Сатану также в образе Левиафана[9]. Здесь он — огромное морское существо или летающий дракон[10][11].

В ряде книг Ветхого Завета сатаной называется ангел, испытывающий веру праведника (см. Иов. 1:6—12). В книге Иова Сатана подвергает сомнению праведность Иова и предлагает Господу испытать его. Сатана явно подчинён Богу и является одним из его слуг (бней Ха-Элохим — «сынов Божьих», в древнегреческой версии — ангелов) (Иов. 1:6) и не может действовать без его позволения. Он может предводительствовать народами и низводить огонь на Землю (Иов. 1:15-17), а также влиять на атмосферные явления (Иов. 1:18), насылать болезни (Иов. 2:7).

В христианской традиции к Сатане относят пророчество Исаии о царе Вавилона (Ис. 14:3-20). Согласно трактовке, он был сотворён как ангел[источник не указан 115 дней], но возгордившись и пожелав быть равным Богу (Ис. 14:13-14), был низвержен на землю, став после падения «князем тьмы», отцом лжи, человекоубийцей (Ин. 8:44) — предводителем мятежа против Бога. Из пророчества Исаии (Ис. 14:12) взято «ангельское» имя Сатаны — הילל, переводимое как «Светоносный», лат. Люцифер).
В Новом Завете

В Евангелии Сатана предлагает Иисусу Христу: «Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю её» (Лк. 4:6).

Иисус Христос говорит людям, желавшим Его смерти: «Ваш отец — диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины. Когда говорит он ложь, говорит своё, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8:44).

Иисус Христос видел падение Сатаны: «Он же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (Лк. 10:18).

Апостол Павел указывает место обитания Сатаны: он «князь, господствующий в воздухе» (Еф. 2:2), его слуги — «мироправители тьмы века сего», «духи злобы поднебесные» (Еф. 6:12). Также утверждает, что сатана способен внешне преображаться (μετασχηματίζεται) в ангела света (άγγελον φωτός) (2Кор. 11:14).

В Откровении Иоанна Богослова Сатана описывается как дьявол и «большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадем» (Откр. 12:3, 13:1, 17:3, 20:2). Вслед за ним последует часть ангелов, называющихся в Библии «нечистыми духами» или «ангелами Сатаны». Будет низвержен на землю в битве с архангелом Михаилом (Откр. 12:7—9, 20:2,3, 7—9), после того как Сатана попытается съесть младенца, который должен стать пастырем народов (Откр. 12:4—9).

Иисус Христос полностью и окончательно победил Сатану, взяв на себя грехи людей, умерши за них и воскресши из мертвых (Кол. 2:15). Библия описывает людей на земле, верующих в Иисуса Христа, победителями сатаны:
« И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение и сила и царство Бога нашего и власть Христа Его, потому что низвержен клеветник братий наших, клеветавший на них пред Богом нашим день и ночь. Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти. Итак веселитесь, небеса и обитающие на них! Горе живущим на земле и на море! потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени.

В Септуагинте упоминается как Ваалзевув (βααλζεβούβ) и как βααλ μυιαν, "Баал мух"; за каноническое имя принят вариант Симмаха Эвионита — Веельзевул (βεελζεβοὺλ). Вероятно, древнееврейская форма бааль-зевув, упоминаемая в Ветхом Завете — дисфемизм, чтобы избежать упоминания языческого божества. Реконструированная форма бааль-зевуль соответствует значению слова זבול "зевуль" в 3Цар. 8:13, т.е. "возвышенный владыка". В отличие от греческих Евангелий, в Пешитте и Вульгате используется имя Веельзевув (ܒ݁ܥܶܠܙܒ݂ܽܘܒ݂, Beelzebub). Следуя примеру Вульгаты, в переводах на все остальные европейские языки также использовалось имя Beelzebub.
Упоминания в Ветхом Завете

Упоминается в Ветхом Завете как божество филистимлян, почитаемое в Аккароне (Экроне). В 4Цар. 1:2—4 говорится следующее:
« Охозия же упал чрез решетку с горницы своей, что в Самарии, и занемог. И послал послов, и сказал им: пойдите, спросите у Веельзевула, божества Аккаронского: выздоровею ли я от сей болезни?

Тогда Ангел Господень сказал Илии Фесвитянину: встань, пойди навстречу посланным от царя Самарийского и скажи им: разве нет Бога в Израиле, что вы идете вопрошать Веельзевула, божество Аккаронское? За это так говорит Господь: с постели, на которую ты лег, не сойдешь с неё, но умрешь. И пошел Илия
»
Упоминания в Евангелии

В качестве князя бесов упоминается в Евангелии (в частности Мф. 12:23—24:
« И дивился весь народ и говорил: не Сей ли Христос, Сын Давидов? Фарисеи же, услышавши сие, сказали: Он изгоняет бесов не иначе, как силою веельзевула, князя бесовского »

Сходный текст также в Лк. 11:15: «Некоторые же из них говорили: Он изгоняет бесов силою веельзевула, князя бесовского».
Место в классификации демонов

В XVI веке немецкий инквизитор П. Бинсфельд составил классификацию демонов по семи смертным грехам. В ней Вельзевул олицетворял чревоугодие, обжорство[2]. В 1801 году иная классификация была составлена английским оккультистом Ф. Барретом. В ней Вельзевул являлся символом ложных богов[2].

Официальное учение католической церкви в отношении смертного греха (и его отличий от грехов обыденных) закреплено догматически, то есть является обязательным элементом веры для католиков. Оно провозглашается Тридентским собором[7]. В современную эпоху оно повторяется в Апостольском обращении папы Иоанна Павла II «Примирение и покаяние (англ.)русск.» (лат. Reconciliatio et Paenitentia), где определение смертного греха вслед за определением Тридентского собора формулируется следующим образом: «смертный грех — это тот, который касается серьёзной материи [существенных вопросов[7]] и который, помимо этого, был совершен с полным сознанием и с полным согласием»[8].

Такое определение смертного греха содержится в современном Катехизисе Католической церкви с объяснением, что «серьёзность материи» определена десятью заповедями согласно ответу Иисуса Христа богатому юноше в Евангелии (Мк. 10:17—19), где на вопрос, что делать для того, чтобы иметь жизнь вечную, Иисус ответил перечислением основных заповедей Моисея: «не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не обижай, почитай отца твоего и мать»[9].

Проблема смертного греха затрагивается также в энциклике Иоанна Павла II «Сияние Истины (англ.)русск.» (лат. Veritatis splendor), посвящённой вопросам морального учения Римско-Католической церкви[7]. Тридентский собор запретил католикам принимать причастие в таинстве Евхаристии, если они осознают, что совершили смертный грех, не получив прежде отпущение греха в таинстве покаяния[10]. Это требование сохраняется в современной практике католической церкви[11].
Смертный грех в православии

В православной традиции смертным считается непростительный грех, который искажает замысел Божий о человеке. В Новом Завете Иисус Христос указывал смертным (непростительным) грехом «хулу на Духа Святого»: «Сего ради глаголю вам: всяк грех и хула от­пустит­ся человеком: а яже на Духа хула не от­пустит­ся человеком: и иже аще речет слово на Сына человеческаго, от­пустит­ся ему: а иже речет на Духа Святаго, не от­пустит­ся ему ни в сей век, ни в будущий» (Мф. 12:31-32). Под этим грехом следует понимать совершено сознательное противление истине, возникновение чувства вражды и ненависти к Богу.

Смертным грехом так же можно рассматривать любую греховную страсть, поработившую волю человека, отдаляющую человека от Бога, которая лишает благодати и губит душу (если человек не имеет покаяния)[3]. Так, святитель Игнатий Брянчанинов говорит о смертных грехах: «Если кто умрет в смертном грехе, не успев покаяться в нем, его душа идет во ад. Ей нет никакой надежды на спасение».

Игнатий Брянчанинов указывает, что святые отцы «уподобляют смертный грех тяжелому камню». В соответствии с этой аналогией: если человек с камнем на шее окажется в воде, то утонет. Точно так же тонет человек «в пропастях ада» под тяжестью греха. В отличие от смертного греха, несмертные грехи затрагивают всех людей, включая святых, но не губят душу. Однако оставлять их без внимания нельзя, поскольку это может привести к совершению серьёзных грехов. Кроме того, по указанной аналогии песчинки мелких грехов могут скопиться в таком большом числе, что по весу не будут уступать тяжелому камню смертного греха[12].

Епископ Феофан Затворник указывает, что «грех является смертным, если кто преступает ясную заповедь Божию, с греховным желанием и услаждением, с сознанием самого себя и греховности дела»[4]. В нравственном богословии XIX века смертный грех определяется: «Смертным грехом нужно почитать всякий тяжкий грех, который, овладевая душою человека, делается в нём господствующим, подавляет в нём духовную жизнь, ожесточает его сердце нераскаянностью, делая его неспособным к принятию благодати Божией. Такие грехи называются смертными как потому, что свидетельствуют об омертвении в нас любви к Богу и ближним и вообще духовной жизни, так и потому, что, лишая нас Царствия Божия, подвергают вечной погибели и смерти»[3][13].

В катехизисе «Православное исповедание Кафолической и Апостольской Церкви Восточной» киевского митрополита Петра Могилы XVII века смертные грехи разделены на три вида[3][5].

К первому виду смертных грехов относятся страсти, которые служат источником для множества других грехов, как, например, объявление несправедливой войны, а также греховные страсти или пороки: чревоугодие, блуд, корыстолюбие, гнев, гордыня, зависть, леность.

Ко второму виду смертных грехов относятся грехи, называемые грехами против Духа Святого, под чем понимается различное упорство против Бога. В число таких грехов входят: отчаяние в спасении, излишняя надежда на доброту Бога при упорном нежелании вести добродетельную жизнь, откладывание покаяния, богоборство, жизнь в злобе, зависть к духовным совершенствам других.

К третьему виду смертных грехов относятся грехи, традиционно называющиеся «вопиющими к небу», куда входят такие грехи как: умышленное убийство, «содомский грех», притеснение нищих, вдов и сирот, лишение платы работников, оскорбление родителей.

Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Ивановича Даля определяет тщеславие, как свойство человека, выражающееся в жадном поиске мирской славы, стремлении к почёту, похвалам, в потребности признания окружающими его мнимых достоинств, и склонности делать добрые дела ради похвалы.[1]

Толковый словарь Ушакова определяет тщеславие, как «пустое высокомерие, кичливость, желание быть предметом славы, почитания».[2]
Христианство

Тщеславие считается одним из проявлений гордыни, что есть один из главных грехов, называемых в Православии греховными страстями.

Тщеславный человек есть идолопоклонник, хотя и называется верующим. Он думает, что почитает Бога; но на самом деле угождает не Богу, а людям.

— Иоанн Лествичник. Лествица 22:6

Другие страсти, хотя заключают в себе большой вред, но по крайней мере приносят и некоторое удовольствие, хотя и временное и короткое. Так корыстолюбец, винолюбец, женолюбец, имеют некоторое удовольствие, хотя и непродолжительное; но обладаемые страстью тщеславия всегда живут жизнью горькой, лишенной всякого удовольствия. Они не достигают того, что так любят; разумею — славы народной; а хотя по видимому и пользуются ею, на самом же деле не наслаждаются, потому что это вовсе и не слава. Потому и сама страсть эта называется не славою, а тщеславием. И справедливо все древние называли это тщеславием. Она тщетна и не имеет в себе ничего блистательного и славного.

— Иоанн Златоуст. «Беседы на Евангелие от Иоанна»

Иудаизм

Как пишет каббалистБааль Сулам, тщеславие, наряду с вожделением и завистью, подталкивает человека к развитию и, таким образом, косвенно приводит человечество к духовному исправлению, несмотря на негативные проявления этих качеств в нашем мире. Тщеславие устанавливает человека на место бога в мире и этим отделяет его от реальности.
Философия

Фридрих Ницше. «По ту сторону добра и зла»:

К вещам, быть может менее всего доступным пониманию знатного человека, относится тщеславие: он пытается отрицать его даже там, где люди другого сорта не сомневаются в его очевидности. Для него является проблемой представить себе таких людей, которые стараются внушить о себе хорошее мнение, хотя сами о себе его не имеют — и, стало быть, также не «заслуживают», — и которые затем сами проникаются верой в это хорошее мнение. Это кажется ему, с одной стороны, настолько безвкусным и недостойным по отношению к самому себе, с другой — настолько вычурно неразумным, что он готов считать тщеславие исключением и в большинстве случаев, когда о нём заходит речь, сомневаться в его наличности. […] Только с большим усилием, в особенности с помощью истории, может знатный человек сделать доступным своему представлению тот факт, что с незапамятных времен во всех сколько-нибудь зависимых слоях народа заурядный человек был только тем, чем его считали: вовсе не привыкший сам устанавливать цену, он и себе не придавал никакой другой цены, кроме назначенной ему его господами (создавать ценности — это истинное право господ). Можно, пожалуй, видеть следствие чудовищного атавизма в том, что обыкновенный человек и теперь все ещё сперва ждет мнения о себе и затем инстинктивно подчиняется ему: и вовсе не только «хорошему» мнению, но также дурному и несправедливому (обратите, например, внимание на большую часть тех самооценок и самонедооценок, которым верующие женщины научаются от своих духовников и вообще верующие христиане от своей церкви). Фактически в настоящее время, вследствие возникающего мало-помалу демократического порядка вещей (и его причины — кровосмесительства господ и рабов), все более и более усиливается и распространяется бывшее искони свойством людей знатных и редкое стремление устанавливать самому себе цену и «хорошо думать» о себе; но ему постоянно противодействует склонность более древняя, шире распространенная и глубже вкоренившаяся, — и в феномене «тщеславия» эта древнейшая склонность побеждает позднейшую. Тщеславный человек радуется каждому хорошему мнению, которое он слышит о себе (совершенно независимо от его полезности, а также не обращая внимания на его истинность или ложность), точно так же как от всякого дурного мнения он страдает: ибо он подчиняется обоим, он чувствует себя подвластным им в силу того древнейшего инстинкта подчинения, который проявляется в нём. — Это «раб» сказывается в крови тщеславца, это остаток лукавства раба — а сколько «рабского» осталось, например, ещё до сих пор в женщине! — силится соблазнить на хорошее мнение о себе, и тот же раб падает тотчас же ниц перед этими мнениями, как будто не сам он вызвал их. — И говоря ещё раз: тщеславие есть атавизм.