Постим запавшие в память пафосные/грустные/эпичные/хоть какие отрывки из прочитанного. Может взлетит.Начну с Сандерсона, конец "Обреченного Королевства":— Я бы хотел сделать больше, — повторила фигура в золотом. — Вы можете выбрать защитника для борьбы с ним. Он связан некоторыми правилами. Как все мы. Защитник может помочь вам, хотя я не уверен. И… без Осколков Зари… Я сделал все, что мог. Как ужасно оставлять вас одних.— Кто ты? — опять спросил Далинар, уже зная ответ.— Я… Я был… Богом. Тем, кого вы называете Всемогущий, творец человечества. — Фигура закрыла глаза. — И сейчас я мертв. Злоба убила меня. Мне очень жаль.Ведьмак Сапковского, "Нечто большее":– Ты нашел меня! Ах, Геральт! Я все время ждала тебя! Я так ужасненько долго… Мы будем вместе, правда? Теперь будем вместе, да? Скажи, ну скажи, Геральт! Навсегда! Скажи!– Навсегда, Цири!– Так как говорили, Геральт! Как говорили… Я – твое Предназначение? Ну скажи? Я – твое Предназначение?Йурга увидел глаза ведьмака. И очень удивился. Он слышал тихий плач Златулины, чувствовал, как дрожат ее руки. Глядел на ведьмака и ждал, весь напряженный, его ответа. Он знал, что не поймет этого ответа, но ждал его. Ждал. И дождался.– Ты – нечто большее, Цири. Нечто большее.
Кинг, "Темная Башня":Стрелок поднялся. Юноша смотрел на него снизу вверх, широко раскрытыми, изумленными глазами, прижимая к груди альбом. Роланд повернулся. Набрал полную грудь воздуха и издал громкий крик.— А ТЕПЕРЬ РОЛАНД ИДЕТ К ТЕМНОЙ БАШНЕ! Я НЕ УРОНИЛ СВОЕЙ ЧЕСТИ, И ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕСУ РЕВОЛЬВЕР МОЕГО ОТЦА, И ТЫ ОТКРОЕШЬСЯ ПОД МОЕЙ РУКОЙ!Патрик наблюдал, как он шагает туда, где заканчивалась дорога, к черному силуэту на фоне горящего кровавым огнем неба. Он наблюдал, как Роланд шел среди роз, и сидел, дрожа в сумерках, когда Роланд начал выкликать имена своих друзей, близких, членов ка-тетов. Эти имена далеко разносились в кристально-чистом воздухе, словно хотели навечно остаться в нем эхом.— Я иду во имя Стивена Дискейна, он из Гилеада! Я иду во имя Габриэль Дискейн, она из Гилеада! Я иду во имя Кортленда Эндруса, он из Гилеада! Я иду во имя Катберта Оллгуда, он из Гилеада!Я иду во имя Алена Джонса, он из Гилеада!Я иду во имя Джейми де Карри, он из Гилеада!Я иду во имя Ванни Мудрого, он из Гилеада!Я иду во имя Хакса-повара, он из Гилеада!Я иду во имя Давида-сокола, он из Гилеада и неба!Я иду во имя Сюзан Дельгадо, она из Меджиса!Я иду во имя Шими Руиса, он из Меджиса!Я иду во имя отца Каллагэна, он из Салемс-Лота и с дорог!Я иду во имя Теда Бротигэна, он из Америки!Я иду во имя матушки Талиты, она из Речного Перекрестка, и положу здесь ее крест, как и обещал!Я иду во имя Стивена Кинга, он из Мэна!Я иду во имя Ыша, храбреца, он из Срединного мира!Я иду во имя Эдди Дина, он из Нью-Йорка.Я иду во имя Сюзанны Дин, она из Нью-Йорка!Я иду во имя Джейка Чеймберза, он из Нью-Йорке, и его я называю своим истинным сыном!Я — Роланд из Гилеада, и я иду сам по себе; ты мне откроешься.И вот тут протрубили в рог. От этого звука у Патрика похолодела кровь, и при этом он испытал благоговейный трепет. Эхо затихло, а минуту спустя раздался громкий, раздирающий барабанные перепонки скрежет: открывалась дверь, простоявшая запертой целую вечность.И наступила тишина.
Сюзанна Кларк, "Джонатан Стрендж и Мистер Норрел":— Причин хватает, — заявил Винкулюс. — Раньше я был Предсказанием. Теперь то, что я предсказывал, свершилось. Разве я мог остаться прежним? Я стал Историей! Ты хочешь, чтобы я стал сухой, словно книжная пыль, историей?— И кто же ты теперь?Винкулюс пожал плечами.— Возможно, теперь я — сборник рецептов. Или роман. Или даже собрание проповедей! — Эти предположения развеселили Винкулюса, и он снова захихикал, пританцовывая.— Надеюсь, ты по-прежнему остался магической книгой. Винкулюс, неужели ты ни разу не прочел то, что написано на твоем теле?— Я — книга. — Винкулюс остановился, не закончив па. — Я — Книга. Задача любой книги — нести слова. Что я и делаю. А читать — задача читателя.— Однако последний читатель умер!Винкулюс равнодушно пожал плечами.
Аберкромби, "Полмира":Порез под глазом Горма сочился, полоски крови текли по его лицу, из его порезанного носа, в его бороду.Он уставал, он был ранен, он становился неосторожным. Она довела его до грани, и он знал это. Она видела страх в его глазах. Видела сомнение, которое все разрасталось.Его щит поднялся даже выше, чтобы уберечь раненное лицо. Он весь обмяк, тяжелый меч поник в его хватке. Та левая нога все еще выдавалась вперед, вся незащищенная, колено качалось.Быть может в начале это была уловка, но какая уловка могла теперь ее остановить? Она дышала огнем и плевала молниями. Она была бурей, всегда в движении. Она была Матерью Войной во плоти.— Твоя смерть идет! — закричала она ему, и едва слышала свои слова в этом шуме.Она убьет Ломателя Мечей и отомстит за своего отца, и докажет, что она величайший воин по всему Расшатанному морю. Величайший воин в мире! Об этом будут петь песни!Она вела его по кругу, вела его кругом до тех пор, пока не встала спиной к ванстерам, пока не встала спиной к востоку. Она увидела, как Горм прищурил глаза, когда в них ударила Мать Солнце, изогнувшись, оставляя ногу незащищенной. Она сделала обманный выпад вверх, плотно сжимая пальцами рукоять, нырнула под плохо рассчитанным ударом и закричала, махнув своим мечом по огромному низкому кругу.Клинок, выкованный с костями ее отца, ударил ногу Горма над лодыжкой со всей Колючкиной силой, и злостью, и со всеми тренировками позади. Миг ее победы. Миг ее мести.Но вместо того, чтобы прорезаться через плоть и кость, острие лязгнуло об металл, и удар отдался в Колючкину руку так сильно, что она споткнулась вперед, потеряв равновесие.Скрытая броня. Под разрезанной кожей сапога Горма блестела сталь.Он двигался быстро, как змея, совсем не такой уставший и не такой израненный, как он заставил ее думать, рубанул вниз, попал по ее клинку своим и вырвал его из ее онемевших пальцев.Она хлестнула по нему своим ножом, но он отбил его щитом и вбил умбон ей в ребра. Это было все равно, что удар лошади. Она отшатнулась назад, и ей удалось лишь устоять на ногах.Горм смотрел поверх кромки своего щита, и теперь настала его очередь улыбаться.— Ты достойный соперник, — сказал он. — Такой же опасный, как и любой, с кем я сражался. — Он шагнул вперед, поставив бронированную ногу на ее упавший меч и втаптывая его в дерн. — Но твоя смерть идет.
Сие филиал днищетреда?