бамп

Уродливый Кот

Когда-то давно жил я в стареньком доме.
С тех пор пролетел не один уже год.
И всем его жителям было известно
Насколько уродлив был местный наш кот.

Уродливый кот был всегда узнаваем –
Он был одноглазый и с ухом одним.
И знал он, как трудно на свете бывает,
Когда ты один и никем не любим.

Оторванный хвост, и поломана лапа
Срослась под каким-то неверным углом.
И множество шрамов.. А был он когда-то
Приятным на вид полосатым котом.

Кота никогда и никто не касался.
Бутылки и камни бросали в него.
Водой ледяной поливали из шланга.
Пытаясь прогнать со двора своего.

И лапы ему защемляли дверями,
Когда он пытался войти в чей-то дом.
Страдая от боли, зализывал раны
Уже много раз он под чьим-то окном.

Но все удивлялись, насколько отважен
Был этот невзрачный уродливый кот.
И если из шланга его поливают –
Он мокнет покорно, но не отойдёт.

И даже когда в него что-то бросали,
Он тёрся о ноги о ласке прося.
Увидев детей, он бросался за ними.
Мечтал о заботе, да только вот зря..

Не мог он понять, почему в целом мире
Не встретить того, кто бы смог приютить.
И хоть он уродлив и грязен снаружи,
Но с чистой душой и умеет любить.

Однажды кота покусали собаки,
Что жили напротив в соседнем дворе.
Послышался лай и о помощи крики.
Спустился я вниз – кот лежал на земле..

Уродливый кот был ужасно искусан,
Всё тело в крови. Он почти умирал.
Пытаясь укрыться от страха и боли,
Свернувшись в клубок, неподвижно лежал.

Он знал - наступает конец грустной жизни.
И след от слезы пересёк его лоб.
Я нёс его в дом, он хрипел, задыхался.
Мне стало вдруг плохо, меня бил озноб..

Я чувствовал то, как ему было больно.
И как тяжело ему просто вздохнуть.
Но вдруг он к лицу моему потянулся
И робко меня попытался лизнуть.

От слёз задыхаясь, к нему я прижался.
Прильнул он к ладони моей головой.
Его добрый глаз вдруг ко мне повернулся –
И кот замурлыкал, почти неживой..

И даже сквозь самые сильные боли
Просил этот кот лишь о капле любви.
О капле сочувствия, что в этой жизни
Мы доброе сердце сберечь не смогли.

Я в этот момент неожиданно понял,
Что самый красивый и любящий тот,
Кто смотрит сейчас на меня, умирая,
Обычный уродливый уличный кот.

Впервые он чувствовал чью-то заботу.
Нашёл он того, кто сумел полюбить.
И счастлив, что встретил того, кто смягчает,
А не пытается боль причинить…

Он умер чуть раньше, чем мы были дома.
Я сел у подъезда с котом на руках.
Держал его долго, пока не стемнело.
В душе поселились тревога и страх.

Ведь я осознал, что несчастный калека
Меня изменил за один только миг.
Он мне сообщил о страдании больше,
Чем тысячи лекций, уроков и книг.

Он мне расцарапал не тело, а душу.
И пусть в моей жизни немало забот,
Но я к одному только буду стремиться -
Учиться любить как Уродливый Кот...

Хороший тред, сейчас отправлю несколько

Ты бросила в стакан монет
калеке в камуфляже,
Пока тот спал и видел сон,
где он с семьей на пляже.

Лежит, смотря на горизонт
в блаженном полусне.
Супруга спряталась под зонт,
и дочь копается в песке.

Сон, сладкий сон,
Сон, короткий сон.

Вкатываюсь со своим творением, оцените.

Родился мальчик в самолете,
Застыли в небе два крыла.
Его в притихнувшем салоне,
Бортпроводница приняла.

Пусть ему медики запишут,
Место рождения — небеса.
Необъяснимое запомнят
Его небесные глаза.

>>158587514 (OP)
Белый Пароходик Вертинсокго очень люблю, а из классики ничего не нравится

>>158587827
Второй столбик трудно читается. А так да, молодец.

1
Вещи и люди нас
окружают. И те,
и эти терзают глаз.
Лучше жить в темноте.

Я сижу на скамье
в парке, глядя вослед
проходящей семье.
Мне опротивел свет.

Это январь. Зима
Согласно календарю.
Когда опротивеет тьма.
тогда я заговорю.

2
Пора. Я готов начать.
Неважно, с чего. Открыть
рот. Я могу молчать.
Но лучше мне говорить.

О чем? О днях. о ночах.
Или же - ничего.
Или же о вещах.
О вещах, а не о

людях. Они умрут.
Все. Я тоже умру.
Это бесплодный труд.
Как писать на ветру.

3
Кровь моя холодна.
Холод ее лютей
реки, промерзшей до дна.
Я не люблю людей.

Внешность их не по мне.
Лицами их привит
к жизни какой-то не-
покидаемый вид.

Что-то в их лицах есть,
что противно уму.
Что выражает лесть
неизвестно кому.

4
Вещи приятней. В них
нет ни зла, ни добра
внешне. А если вник
в них - и внутри нутра.

Внутри у предметов - пыль.
Прах. Древоточец-жук.
Стенки. Сухой мотыль.
Неудобно для рук.

Пыль. И включенный свет
только пыль озарит.
Даже если предмет
герметично закрыт.

>>158587670
Анон, я сразу же разрыдался, не отходя от кассы, с этой чудесной адаптации. Добра тебе от всего сердца

>>158587827
Мне кажется тут уместнее рожденья, а не рождения.Так лучше звучит.

>>158587514 (OP)

БОГИ АЗБУЧНЫХ ИСТИН Перевод И. Грингольца и Т. Грингольц

Проходя сквозь века и страны в обличье всех рас земных,
Я сжился с Богами Торжищ и чтил по-своему их.
Я видел их Мощь и их Немощь, я дань им платил сполна.
Но Боги Азбучных Истин - вот Боги на все времена!

Еще на деревьях отчих от Них усвоил народ:
Вода - непременно мочит, Огонь - непременно жжет.
Но нашли мы подход бескрылым: где Дух, Идеал, Порыв?
И оставили их Гориллам, на Стезю Прогресса вступив.

С Ветром Времени мы летели. Они не спешили ничуть.
Не мчались, как Боги Торжищ, куда бы ни стало дуть.
Но Слово к нам нисходило, чуть только мы воспарим,
И племя ждала могила, и рушился гордый Рим.

Они были глухи к Надеждам, которыми жив Человек:
Молочные реки - где ж там! Нет и Медом текущих рек!
И ложь, что Мечты - это Крылья, и ложь, что Хотеть значит Мочь,
А Боги Торжищ твердили, что все так и есть, точь-в-точь.

Когда затевался Кембрий, возвестили нам Вечный мир:
Бросайте наземь оружье, сзывайте чужих на пир!
И продали нас, безоружных, в рабство, врагу под ярем,
А Боги Азбучных Истин сказали: "Верь, да не всем!"

Под клики "Равенство дамам!" жизнь в цвету нам сулил Девон,
И ближних мы возлюбили, но пуще всего - их жен.
И мужи о чести забыли, и жены детей не ждут,
А Боги Азбучных Истин сказали: "Гибель за блуд!"

Ну а в смутное время Карбона обещали нам горы добра:
Нищий Павел, соединяйся и раздень богатея Петра!
Деньжищ у каждого - прорва, а товара нету нигде.
И Боги Азбучных Истин сказали: "Твой Хлеб - в Труде!"

И тут Боги Торжищ качнулись, льстивый хор их жрецов притих,
Даже нищие духом очнулись и дошло наконец до них:
Не все, что Блестит, то Золото, Дважды два - не три и не пять,
И Боги Азбучных Истин вернулись учить нас опять.

Так было, так есть и так будет, пока Человек не исчез.
Всего четыре Закона принес нам с собой Прогресс:
Пес придет на свою Блевотину, Свинья свою Лужу найдет,
И Дурак, набив себе шишку, снова об пол Лоб расшибет,

А когда, довершая дело, Новый мир пожалует к нам,
Чтоб воздать нам по нуждам нашим, никому не воздав по грехам,-
Как Воде суждено мочить нас, как Огню положено жечь,
Боги Азбучных Истин нагрянут, подъявши меч!

>>158587827
Годно. Продолжай

По книге Артуро-Перес Реверте, там была сцена, где снайпер и фотограф сидели на крыше.


Всё дело не в снайпере: это его работа,
он просто считает погрешность и дарит свет,
прицел, запах пота, и выстрел – восьмая нота,
и нет ничего романтичного в этом, нет.

Ни капли романтики в складках небритой кожи,
в измученном взгляде – страшнее всех параной,
он так – на винтовку, на спуск, на прицел похожий–
чудовищно сер, что сливается со стеной.

Поправка на ветер, ввиду горизонта – тучи,
движение пальца, родная, давай, лети,
он чует людей, как по подиуму, идущих,
и смотрит на них в длиннофокусный объектив.

Ребёнок ли, женщина, это не так уж важно,
холодные пальцы, холодная голова,
бумажный солдат не виновен, что он бумажный,
хорват же виновен, к примеру, что он хорват.

Все лягут в могилу, всех скосит одна перчатка,
по полю пройдётся прицельный железный серп,
бредущие вниз постепенно уйдут из чата:
серб тоже виновен, постольку поскольку серб.

Мы вместе на крыше. Мой палец дрожит на кнопке.
Я весь на пределе, поскольку ловлю момент,
когда же он выстрелит, жмётся в бутылке пробка,
он – главный на крыше, я – просто дивертисмент.

Снимаю глаза, чуть прищуренные, так надо,
снимаю движение взгляда, изгиб плеча,
ты здесь, в объективе, небритый хозяин ада,
сейчас заменяющий главного палача.

Ты Бог мой, мишень, ты мой хоспис, моя отрава,
моё хладнокровие, снайпер, готово сдать,
а я всё снимаю твоё – эксклюзивно – право
прощать и наказывать, путать и расплетать.

Ты в фокусе, снайпер, ты – фокусник под прицелом –
с прицелом в руках, с перекрестием на зрачке,
в момент фотоснимка ты перестаёшь быть телом,
карающий идол на крошечном пятачке.

Лишь десять секунд ты их гонишь, как мячик в лунку,
по пыльной дороге в колёсных стальных гробах;
модели твои – точно лица с полотен Мунка,
не знают о том, кем решается их судьба.

А он говорит мне с улыбкой, снимай, фотограф,
я знаю твой стиль, я журналы твои листал,
я тоже умею быть умным, красивым, добрым,
таким же, как все, без вживлённого в глаз креста.

Но помнишь, вчера на пригорке,
вон там снимал ты каких-то вояк, поедающих сыр с ножа?
Я палец на кнопке держал полминуты с малым.
Но я милосердней тебя. И я не нажал.

___
Ещё парочку.


Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.

___
Божьих ангелов обитель,
Цвел в горах зеленый дол,
Где Разум, края повелитель,
Сияющий дворец возвел.
И ничего прекрасней в мире
Крылом своим
Не осенял, плывя в эфире
Над землею, серафим.

Гордо реяло над башней
Желтых флагов полотно
(Было то не в день вчерашний,
А давным-давно).
Если ветер, гость крылатый,
Пролетал над валом вдруг,
Сладостные ароматы
Он струил вокруг.

Вечерами видел путник,
Направляя к окнам взоры,
Как под мерный рокот лютни
Мерно кружатся танцоры,
Мимо трона проносясь;
Государь порфирородный,
На танец смотрит с трона князь
С улыбкой властной и холодной.

А дверь!.. рубины, аметисты
По золоту сплели узор -
И той же россыпью искристой
Хвалебный разливался хор;
И пробегали отголоски
Во все концы долины,
В немолчном славя переплеске
И ум и гений властелина.

Но духи зла, черны как ворон,
Вошли в чертог -
И свержен князь (с тех пор он
Встречать зарю не мог).
А прежнее великолепье
Осталось для страны
Преданием почившей в склепе
Неповторимой старины.

Бывает, странник зрит воочью,
Как зажигается багрянец
В окне - и кто-то пляшет ночью
Чуждый музыке дикий танец,
И рой теней, глумливый рой,
Из тусклой двери рвется - зыбкой,
Призрачной рекой...
И слышен смех - смех без улыбки.

Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.

Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.

И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.

И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.

С насмешкой над моей гордынею бесплодной
Мне некто предсказал, державший меч в руке:
Ничтожество с душой пустою и холодной,
Ты будешь прошлое оплакивать в тоске.
В тебе прокиснет кровь твоих отцов и дедов,
Стать сильным, как они, тебе не суждено;
На жизнь, ее скорбей и счастья не изведав,
Ты будешь, как больной, смотреть через окно.
И кожа ссохнется, и мышцы ослабеют,
И скука въестся в плоть, желания губя,
И в черепе твоем мечты окостенеют,
И ужас из зеркал посмотрит на тебя.
Себя преодолеть! Когда б ты мог! Но, ленью
Расслаблен, стариком ты станешь с юных лет;
Чужое и свое, двойное утомленье
Нальет свинцом твой мозг и размягчит скелет.
Заплещет вещее и блещущее знамя, -
О, если бы оно и над тобой взвилось! -
Увы! Ты истощишь свой дух над письменами,
Их смысл утерянный толкуя вкривь и вкось.
Ты будешь одинок! - в оцепененье дремы
Прикован будет твой потусторонний взгляд
К минувшей юности, - и радостные громы
Далеко в стороне победно прогремят!

>>158587847
Мальчик смотрит. Белый пароходик
Уплывает вдаль по горизонту.
Несмотря на ясную погоду
Раскрывает дыма черный зонтик.
Мальчик думает:"А я остался!
Снова не увижу дальних стран,
Ах, зачем меня не догадался
Взять с собою в море капитан?"
Мальчик плачет, солнце смотрит с выси.
И прекрасно видимо ему,
Как на тот корабль седые крысы
Принесли из Африки чуму...
Вот уснут матросы в синем море,
Смолкнет пар в коробочке стальной
И столкнется пароходик в море
С ледяною синею стеной.
А на пашне размышляет Ангел
Он стоит на самом видном месте
Знает он, что капитан Изангрий
Не вернется никогда к невесте.
Что уснет погибший пароходик
Где по дну цветы несет река
И моя душа смеясь уходит
По песку в костюме моряка.

>>158588277
Тоже круто, но Кокаинетка больше нравится. Особенно в исполнении тянки из фильма Морфий, там оче энергично получилось

бамп цитатой великих

Вселенная открывает им свои тайны, изучай, постигай, не, не хочу, хочу жрать говно.

>>158587514 (OP)
слышь бля чёрт
на колени
петух
мой хуй не отсосан
твой рот весь обоссан
давай за работу
принимайся
скорей!

Сентябрь встречали мы в постели:
Еблись, лежали, груши ели
И вяжущую рот хурму.
Ты с озорства лобок мне брила,
Лизала, пудрила, шалила,
Лицеприятная уму.
А я, сося твой клитор бледный,
Дрожал, как эпилептик бедный,
И навзничь повергался вновь,
Чтоб ты — нагая Эвридика,
На член садилась нежно, дико,
Венчая жаркую любовь.
И ты венчала хуй мой сладкий,
И содрогалася кроватка,
И стоны сотрясали кров.
В трюмо дробились наши тени,
Потели смуглые колени
И свёртывалась в венах кровь...
Кончали мы обычно вместе
И обмирали, словно в тесте
Два запечённых голубка.
И потолок белел над нами,
Простынкой висло наше знамя,
И рассыпались в прах века!

>>158588203
Второе прекрасное во всех отношениях. Первое тоже годно, но рифма кое-где глаза режет

>>158587514 (OP)
Я и сам стишки сочиняю время от времени, вот приходит вдохновение и пишу всякое разное, но так как тред не об этом то кину любимые.

Откуда к нам пришла зима...

Откуда к нам пришла зима,
не знаешь ты, никто не знает.

Умолкло все. Она сама
холодных губ не разжимает.
Она молчит. Внезапно, вдруг
упорства ты ее не сломишь.
Вот оттого-то каждый звук
зимою ты так жадно ловишь.

Шуршанье ветра о стволы,
шуршанье крыш под облаками,
потом, как сгнившие полы,
скрипящий снег под башмаками,
а после скрип и стук лопат,
и тусклый дым, и гул рассвета...
Но даже тихий снегопад,
откуда он, не даст ответа.

И ты, входя в свой теплый дом,
взбежав к себе, скажи на милость,
не думал ты хоть раз о том,
что где-то здесь она таилась:
в пролете лестничном, в стене,
меж кирпичей, внизу под складом,
а может быть, в реке, на дне,
куда нельзя проникнуть взглядом.

Быть может, там, в ночных дворах,
на чердаках и в пыльных люстрах,
в забитых досками дверях,
в сырых подвалах, в наших чувствах,
в кладовках тех, где свален хлам...
Но видно, ей там тесно было,
она росла по всем углам
и все заполонила.

Должно быть, это просто вздор,
скопленье дум и слов неясных,
она пришла, должно быть, с гор,
спустилась к нам с вершин прекрасных:
там вечный лед, там вечный снег,
там вечный ветер скалы гложет,
туда не всходит человек,
и сам орел взлететь не может.

Должно быть, так. Не все ль равно,
когда поднять ты должен ворот,
но разве это не одно:
в пролете тень и вечный холод?
Меж ними есть союз и связь
и сходство -- пусть совсем немое.
Сойдясь вдвоем, соединясь,
им очень просто стать зимою.

Дела, не знавшие родства,
и облака в небесной сини,
предметы все и вещества
и чувства, разные по силе,
стихии жара и воды,
увлекшись внутренней игрою,
дают со временем плоды,
совсем нежданные порою.

Бывает лед сильней огня,
зима -- порой длиннее лета,
бывает ночь длиннее дня
и тьма вдвойне сильнее света;
бывает сад громаден, густ,
а вот плодов совсем не снимешь...
Так берегись холодных чувств,
не то, смотри, застынешь.

И люди все, и все дома,
где есть тепло покуда,
произнесут: пришла зима.
Но не поймут откуда.

Стихи о принятии мира

Все это было, было.
Все это нас палило.
Все это лило, било,
вздергивало и мотало,
и отнимало силы,
и волокло в могилу,
и втаскивало на пьедесталы,
а потом низвергало,
а потом -- забывало,
а потом вызывало
на поиски разных истин,
чтоб начисто заблудиться
в жидких кустах амбиций,
в дикой грязи простраций,
ассоциаций, концепций
и -- просто среди эмоций.

Но мы научились драться
и научились греться
у спрятавшегося солнца
и до земли добираться
без лоцманов, без лоций,
но -- главное -- не повторяться.
Нам нравится постоянство.
Нам нравятся складки жира
на шее у нашей мамы,
а также -- наша квартира,
которая маловата
для обитателей храма.

Нам нравится распускаться.
Нам нравится колоситься.
Нам нравится шорох ситца
и грохот протуберанца,
и, в общем, планета наша,
похожая на новобранца,
потеющего на марше.

>>158588203
Ох и хорошо

Я куплю тебе вторую девственность,
И коттедж, что возле пив-завода.
На себя возьму твою ответственность,
За того внебрачного урода.

Оплачу все штрафы и квитанции,
Не скривив ни чуточку ебала.
Вымою фасад администрации,
Что хуями ты изрисовала.

Познакомлю с местною элитою,
Что тусует в пабе "Ереван".
Позабудь, как ты в нули убитая,
По соседям клянчила "Триган".

Позвони в последний раз родителям,
Хоть они просили не звонить.
*
Вы простите, я под растворителем
Потерял логическую нить.

>>158588581
>Вымою фасад администрации,
>Что хуями ты изрисовала.
шож ты товришь

>>158588546
Пости своё, глупышка. Многие с радостью оценят

Дождик ночью шёл, а я дремал
На столе свечи огарок догорал
Распахнулось тихо вдруг моё окно
В комнатушке моей стало вдруг светло

Хмель прошёл я потрезвел в тот миг
А в окно ко мне вошёл босой старик
В белом рубище и с бородой седой
Наклонился и сказал: "Пошли со мной

В мире том, откуда я пришёл
Обретёшь ты то, чего ты здесь лишён
Будешь жить ты в сказочных садах
Там всегда светло и там всегда весна

Там летают птицы дивной красоты
Важно бродят звери и цветут цветы
Льётся муызка волшебных флейт
Не бывает горя и страданий нет

Обретёшь покой ты, обретёшь любовь
Никогда твоя там не остынет кровь
И не потеряешь ты там разум свой
Ну, давай мне руку, ну, пойдём со мной!"

Я вскочил с дивана, я схватил стакан
Бешено, с размаху кинул в старика.
Борода всклокочена, рубище в крови,
Тяжко и свирепо старика я бил!

Я без передыха старика пинал:
"Жалкий старикашка, я тебя не звал!
Свет я ненавижу, не люблю цветы,
Мои звери это слепыши кроты!

Скучен и противен мне твой пресный рай!
Я люблю осенний дождь, я ненавижу май!
А моя свобода - бомба из гнилья
Право харкнуть кровью в морду бытия!

Ломаные линии - живопись моя!
А моя дресня - моя стрепня
В кривых зеркалах моя любовь живёт,
А душа моя - шершавый лёд."

Уж давно старик свалил, а я всё бил
Табуреткой полки, зеркала.
За окном разбитым дождик моросил,
Ну а я хуярил мебель до утра...

>>158587514 (OP)
Давно сказал матушке, чтоб когда сдохну написала на могильной плите
"лежу в сырой могиле я, ты смотришь на меня;
хочу, чтоб я стоял, где ты, а ты лежал, где я."

Бабка любит чай горячий,
Внучка любит хуй стоячий!

Я каждой ночью в небе черном
Ищу неведомый квазар
Я знаю - он, где край вселенной
Я даже карту набросал.

И скорлупу с яйца счищая
Я думаю лишь об одном -
Как можно баб осеменять
воздушно - капельным путем.

В столешнице лежит коробка
В коробке ваты и бинты
Вновь появляются стигматы
Моей священной правоты

Я верую, я твердо знаю,
Я выбрал правильный маршрут.
Плевать, что я косноязычен,
На пальцах объясню, Поймут!

Поймут поганцы, что напрасно
Все копошатся они тут.
Напрасно ходят на работу,
напрасно жаб своих ебут.

Я саблевидные колени
Укрою стареньким трико.
Кровавый кал - это знамение
Жаль только, не поймет никто.

Ну и пускай не понимают,
Надев повязку на глаза
Я прыгну ночью с крыши дома,
Я полечу на свой квазар!

>>158588678
Охуенно

>>158588825
О.Н - Раздражение Аморала

>>158588668


вечер вдохновения
стихотворный вечер
я плыву, я вечен
уплываю с речкой.

уплываю в даль, в дивные миры
я плыву туда, где пока что не был ты
я открою много тайн и прославлюсь знанием
без всякого признания, это - мироздание

________________________________________

Снег, снова идёт снег
Идёт не прекращая
А я гляжу, как твой сосед
Сидит и курит с кружкой чая

Чего же ждём мы от него?
Как он раскроет тайны?
Мироздания секрет?
Иль может, чай свой попивая
Расскажет нам что он согрет

А снег всё будет так идти
Идти не прекращая
А вы проснувшись ото сна
Нальёте кружку чая

________________________________________


Такое себе на самом деле, но я только для себя пишу и изредка вкидываю в стихотред графомании.

Ночью в комнатушке темно и очень страшно.
За окошком под дождем - люди-капюшоны.
На подушку прыгнул гадкий и несчастный,
Изнасилованный ими, красный лягушонок.

Из замочной скважины злобно кто-то смотрит,
В батареях жалобно заиграла скрипка.
Медленно из шкапа, Гуимплен выходит,
Надо мной склонился, на лице улыбка.

Под кроватью нервно пол скребут поскребыши,
С каждой секундой все быстрей скребутся.
Из под одеяла кто-то шепчет что-то,
Люди капюшоны за окном смеются.

В лампочке потухшей бьется человечек.
Лампочка надулась, лампочка огромна,
Из последней мочи, непонятной речью,
Из под одеяла кто-то стонет громко.

В стекла стучат крупные капли алой крови,
Дома спят давно все, я один не сплю.
В центре комнатушки, босиком на стуле
Я стою. Стою готовый. Я смотрю в петлю

Ладно, больше не буду заебывать вас, живите

>>158588967
А хули Горбунов не закинул, самая годнота в стихотворном плане

В пизду друзей, в пизду подруг
Я сам себе пиздатый друг

Как все мы веселы бываем и угрюмы, Но если надо выбирать и выбор труден, Мы выбираем деревянные костюмы, Люди, люди...
Нам будут долго предлагать - не прогадать.
- Ах!- скажут,- что вы, вы еще не жили! Вам надо только-только начинать...
- Ну, а потом предложат: или-или.
Или пляжи, вернисажи или даже Пароходы, в них наполненные трюмы, Экипажи, скачки, рауты, вояжи...
Или просто - деревянные костюмы
. И будут веселы они или угрюмы,
И будут в роли злых шутов иль добрых судей,
Но нам предложат деревянные костюмы,
Люди, люди...
Нам могут даже предложить и закурить. - Ах!- вспомнят, - вы ведь долго не курили.
Да вы еще не начинали жить...
- Ну, а потом предложат: или-или.
Дым папиросы навевает что-то...
Одна затяжка - веселее думы.
Курить охота, ох, курить охота!
Но надо выбрать деревянные костюмы. И будут вежливы и ласковы настолько - Предложат жизнь счастливую на блюде. Но мы откажемся... И бьют они жестоко,
Люди, люди, люди...

>>158589067
Тихий шорох, скрип и шепот
Превратились в крик.
Потому, что здесь не Час,
А эпоха Пик.
Потому, что ты увидел холмик под кустом
Потому, что ты услышал гробик с горбуном.
Потому, что он родился и не знал о том,
Что его положат в гроб с полукруглым дном
И не каждому на свет гроб на спину дан,
Как не каждого тревожит телефонный хулиган.

Ведь горбуны останавливают время!
Горбуны останавливают время!
Они несут в горбах чудовищное бремя!
Горбуны останавливают время!

Часовщик был не простой он,
Этот часовщик.
Он умел целую вечность сократить за миг.
Маструбируя в коморке,
Превратившись в спазм,
Он умел на три недели растянуть оргазм.
Он умел не умирать бы,
Этот часовщик,
Но горбы на том лишь свете раскрываются.
Пара сильных, стройных крыльев расправляются
Горбуны туда за тем и отправляются.

И когда ты вдруг встречаешь
Мрачных горбунов
В мастерских, что по ремонту
Сломанных часов,
Знай - они не просто чинят
Это лишь предлог,
Они время замедляют и на оборот.
Ну а если тебя дразнит
Их занятие, что-ж
Воткни в спину горбунам ты
Охуенный нож!


Убивай, убивай, убивай горбунов!
Ломай, ломай, ломай циферблаты!
Разрушай, разрушай часовые мастерские!
Уничтожай, уничтожай, уничтожай ВРЕМЯ!

Елей - живой частокол
Ограждает бушующий лес от дороги.
Хлещет он тысячей зол,
Что ему опротивели свиньи двурогие.
В бездне визжащей их слов,
Усыхает и вязнет как в иле придонном.
Бьется с заразой “гнилой”
И с таким же иссиня-легавым кордоном.
Лить свои смоли готов,
В тот источник по каплям янтарным охотно.
Так мнемозиновы вновь
Котлованы полны самоцветных находок.

Я просто в восторге, друзья мои!

Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне

Если б не было любви,
Не ходили б корабли,
Самолёты б не летали
И не клеилась смола.
Мы б и встретились едва ли,
И навряд ли б ты дала.

Если б не было любви,
Упали б спутники Земли,
Я б тогда не залетела
В первый раз, наверняка,
И ебла б, кого хотела,
А не мужа мудака.

>>158589391
Нооооооойс

Я жизнь свою тобою отравил,
болела голова зудело тело,
а я любил... я так тебя любил,
но ты моей любви не захотела.

Я волком выл в страданиях и вот,
когда на грани оказался..
я просто сунул оба пальца в рот,
и всей своей любовью проблевался

>>158589821
Отчаянно

>>158589821
какой-то бессмысленный конец

нас шили по разным меркам, кроили из лоскутов: была она летом терпким, я - осенью в сто ветров, она - золотым закатом, а я - серебром луны, ромашкой она и мятой, я - звёздочкой белены. была я любого строже, она же - любой нежней. cказала на смертном ложе мне бабка: «смотри за ней»… и я всё глядела строго, но как от судьбы сбежишь?
однажды, она к порогу,
смеясь, привела чужих.

с чужими она сбежала, покинула отчий дом. пчелиным была я жалом, она - мотылька крылом (и так мотыльком летела к манившим её огням: снежинкой растаять белой и бросить в снегах меня). её и саму бросали: единожды, дважды, три… уж раз я была из стали, то ей повезло внутри хрустальной почти родиться, и, хрупкая как стекло,
была она певчей птицей,
а я - соколицей злой.

была она птицей певчей (мой маленький свиристель), искала любви навечно - её волокли в постель. искала тепла и ласки - ей крылья пытались сжечь… у маленькой златовласки откуда возьмётся меч? У мяты, ромашки, лета откуда возьмётся злость, обидчикам чтоб ответить? о, трудно же ей пришлось. но письма она писала - всё в норме, а ты там как?
а я-то - ветра и скалы,
луна, белена и мак,

и строгость, и гнев. сутулость - и горький изгиб бровей. однажды она вернулась - бегущая по траве. разбитая на осколки, промёрзшая до кости, и взгляд из-под светлой чёлки, и сотня потерь в горсти: привыкла уже к разлуке, что дальше - всегда больней. я ей протянула руки - и молча шагнула к ней. обнявшись, вода живая и маковый горький яд,
друг в друга перетекают
и крепче стены стоят…

обнявшись, босое лето и рыжий осенний хмель, безжалостность арбалета и певчая свиристель, стоят, ничего не слыша и даже дышать забыв… а небо висит над крышей, всё в звёздочках голубых, похожих на фейерверки из самых волшебных снов. нас шили по разным меркам, кроили из лоскутов, из разных воспоминаний, из плохо и хорошо…
нас сшили из разной ткани -
с одной на двоих душой.

(с) Дарёна Хэйл

>>158588478
охуенно

Ну ща своё говно кину

Я спросил себя сегодня
Нахуя мне жрать говно
Сутки провожу за пекой
День проходит как в кино
Ближе к вечеру проснулся
Запихнул в себя борщец
Погонял немного вялый,
Необрезанный конец
Выпил чай, печенек съел
И хоть чуть не обосрался,
Добежать все же сумел успел
Открыл мемы на смартфоне
Проперделся и насрал
Посмотрел - говно шипело,
Разозлился, ершик взял
Поразмял его немного,
И Навальный приутих
Чувствуя мою победу
Смылся нахуй с глаз моих

После я помою руки
Сяду на старинный стул
Тыкну небольшую кнопку
И услышу тихий гул.
Вертилятор гонит воздух
А еще он гонит пыль
Жизнь летит в пизду, так быстро,
Превращаясь в смерти гниль.
Проведя часов 12
За игрой во что нибудь
За оранием с мемасов
С музыкой, чтоб не заснуть
Я встаю со стула грустный
Думаю: Где в жизни суть?
Наливаю кружку чаю
Пять минут смотрю в окно
-Снова день прошел
-Я знаю
Все так быстро, как в кино
Засыпаю, мыслей нету,
Но сознание не спит
Жопа от такого лета
Совершенно, не горит

>>158588703
Годно. Это кстати эпиграф называется

>>158588703
Это уже КИШ какойто получается

И будет целебный хлеб
Словно нипочем
Словно многоточие
И напроломное лето моё
Однофамильное
Одноимённое
Губы в трубочку
Нить — в иголочку
Не жисть — а сорочинская ярмарка!
Заскорузло любили
Освинело горевали
Подбрасывали вверх догорелую искорку
Раскрашивали домики нетрезвыми красочками
Назывались груздями,полезали в кузова
Блуждали по мирам,словно вши по затылкам
Триумфально кочевали по невымытым стаканам
По натруженным умам
По испуганным телам
По отсыревшим потолкам
Выпадали друг за другом как молочные зубы
Испускали дух и крик
Пузырились топкой мелочью
В оттопыренных карманах деревянных пиджаков
Кипучие могучие никем не победимые
Словно обожжённые богами горшки
А за спинами таились
Лыжи в сенях
Санки
Салазки
Сказки
Арабески
На седьмой день ему все остопиздело:
Пускай всё бурно расцветает кишками наружу
На север,на запад,на юг,на восток
Пусть будет внезапно
Пусть будет неслыханно
Пусть прямо из глотки
Пусть прямо из зеркала
Безобразно рванет из-под кожи
Древесно-мясные волокна
Моя самовольная вздорная радость
ЧУДОВИЩНАЯ весна!..
Чтоб клевать пучеглазое зерно на закате
Целовать неудержимые ладони на заре
Топни ногою
и вылетят нахуй все стёкла и двери
глаза вилки ложки
и складные карманные ножички

Ещё одна свирепая история любви
Грустная сказочка про свинью-копилку
Развеселый анекдотец про то как Свидригайлов
собирался в Америку
Везучий,как зеркало,отразившее пожар
Новогодний,как полнолуние,потно зажатое в кулаке
Долгожданный,словно звонкое змеиное колечко
Единственный,словно вскользь брошенное словечко
Замечательный,словно сто добровольных лет
Одиночества.

ear Me now!
All crimes should be treasured if they bring thee pleasure somehow...

Maleficent in dusky rose
Gathered satin lapped Her breasts
Like blood upon the snow
A tourniquet of Topaz
Glistened at Her throat
Awakening, pulled from the tomb
Her spirit freed eclipsed the moon
That She outshone as a fallen star
A regal ornament from a far flung nebular

Her likeness hung in the black gallery
Commanding unease
Demanding of Death to breathe...

Midst the whirl and daylight fauna
Of society at court
Elizabeth bedazzled, Her presence sought applause
Though Her torchlit shadow
Thrown upon damp cellar walls
Greeted nothing but despair from slaves Her nights enthralled

Thirteen Winter solstices had shown
Her path, that the dark
Had marked its dominion
Spaying the confessor
Whose caresses she'd known,
As whipcord in the House of Dog
Her cold cunt meat on holy bone

Raped of faith, She now embraced
The narcissistic unrest frozen on the mirror's face
With this disdain, inside these veins
(Highborn wanton that She was)
She sought to keep what age would claim
Her soul was sold and for this toll
Reeking pyres ever smouldered
On the whims of one so in control
Elizabeth, mysterious.
Cruelty brought thee orchids
From the bowels of the abyss

>>158590196
>Her cold cunt meat on holy bone
Тонко

>>158590094
Эпитафия.

Книжечки беленькие, книжечки красненькие
В детстве стояли на полочке,
«Библиотека современной фантастики»…
Все угробили, сволочи.

Думал ночами бессонными,
Как буду сквозь волны эфира
Вести звездолет фотонный,
Облетая черные дыры.

Вырасту, думал, буду Мвен Масс
Или Дар Ветер.
Вырос. Вокруг одни пидарасы,
Да эти…

Вырасту, ждал, отобью Низу Крит
У Эрга Ноoра.
Вырос. Вокруг наркомания, СПИД,
Да эти, которые…

Выучусь, в детстве мечтал, на прогрессора,
Служить буду доном Руматой.
Вырос. Вокруг сплошь бычье в Мерседесах,
И все ругаются матом.

В Руматы меня не брали,
Иди, говорят, не треба.
В результате, во всю в Арканаре
Жирует орел наш дон Рэба.

В книжках один был мерзавец – Пур Хисс
(Еще бы с такой-то фамилией).
А теперь оказалось – Пур Хиссов, как крыс,
И всех они зачморили.

Навеки улыбка сползла с лица,
Я стал обладателем бледного вида.
Вместо эры Великого Кольца
Настал нескончаемый День Трифидов.

Вот тебе и Роберт Шекли,
Вот тебе и Гарри Гаррисон,
В мире, где правят шекели
Пойду утоплюсь в Солярисе.

Оказался чужой я на этом пиру
Пришельцев пиковой масти.
Тщетно шарит рука по бедру,
Ищет мой верный бластер.

Гляну сквозь стеклопакет
И, как всегда, офигею –
Вместо звезд и планет
Горит реклама «ИКЕИ».

Грустно сижу на жопе
На их табуретке фанерной.
Нынче не время утопий
Об покорении Вселенной.

Я все понимаю: Сталин,
Репрессии, пятилетки…
Но зачем мы Космос сменяли
На фанерные табуретки?

>>158590247
Двачую, очень охуенное стихотворение, мое любимое у него, и вообще любимое среди любовно биопроблмных

>>158588703
Вот тебе годный эпиграф от суицидника.
Борис Рыжий

Благодарю за всё. За тишину.
За свет звезды, что спорит с темнотою.
Благодарю за сына, за жену.
За музыку блатную за стеною.

За то благодарю, что скверный гость,
я всё-таки довольно сносно встречен –
и для плаща в прихожей вбили гвоздь,
и целый мир взвалили мне на плечи.

Благодарю за детские стихи.
Не за вниманье вовсе, за терпенье.
За осень. За ненастье. За грехи.
За неземное это сожаленье.

За бога и за ангелов его.
За то, что сердце верит, разум знает.
Благодарю за то, что ничего
подобного на свете не бывает.

За всё, за всё. За то, что не могу,
чужое горе помня, жить красиво.
Я перед жизнью в тягостном долгу,
и только смерть щедра и молчалива.

За всё, за всё. За мутную зарю.
За хлеб. За соль. Тепло родного крова.
За то, что я вас всех благодарю,
за то, что вы не слышите ни слова

>>158587670
в слезину, анон

>>158587514 (OP)
Размышления у парадного подъезда

Вот парадный подъезд. По торжественным дням,
Одержимый холопским недугом,
Целый город с каким-то испугом
Подъезжает к заветным дверям;
Записав свое имя и званье,
Разъезжаются гости домой,
Так глубоко довольны собой,
Что подумаешь - в том их призванье!
А в обычные дни этот пышный подъезд
Осаждают убогие лица:
Прожектеры, искатели мест,
И преклонный старик, и вдовица.
От него и к нему то и знай по утрам
Всё курьеры с бумагами скачут.
Возвращаясь, иной напевает "трам-трам",
А иные просители плачут.
Раз я видел, сюда мужики подошли,
Деревенские русские люди,
Помолились на церковь и стали вдали,
Свесив русые головы к груди;
Показался швейцар. "Допусти",- говорят
С выраженьем надежды и муки.
Он гостей оглядел: некрасивы на взгляд!
Загорелые лица и руки,
Армячишка худой на плечах,
По котомке на спинах согнутых,
Крест на шее и кровь на ногах,
В самодельные лапти обутых
(Знать, брели-то долгонько они
Из каких-нибудь дальних губерний).
Кто-то крикнул швейцару: "Гони!
Наш не любит оборванной черни!"
И захлопнулась дверь. Постояв,
Развязали кошли пилигримы,
Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,
И пошли они, солнцем палимы,
Повторяя: "Суди его бог!",
Разводя безнадежно руками,
И, покуда я видеть их мог,
С непокрытыми шли головами...

А владелец роскошных палат
Еще сном был глубоким объят...
Ты, считающий жизнью завидною
Упоение лестью бесстыдною,
Волокитство, обжорство, игру,
Пробудись! Есть еще наслаждение:
Вороти их! в тебе их спасение!
Но счастливые глухи к добру...

Не страшат тебя громы небесные,
А земные ты держишь в руках,
И несут эти люди безвестные
Неисходное горе в сердцах.

Что тебе эта скорбь вопиющая,
Что тебе этот бедный народ?
Вечным праздником быстро бегущая
Жизнь очнуться тебе не дает.
И к чему? Щелкоперов3 забавою
Ты народное благо зовешь;
Без него проживешь ты со славою
И со славой умрешь!
Безмятежней аркадской идиллии4
Закатятся преклонные дни.
Под пленительным небом Сицилии,
В благовонной древесной тени,
Созерцая, как солнце пурпурное
Погружается в море лазурное,
Полосами его золотя,-
Убаюканный ласковым пением
Средиземной волны,- как дитя
Ты уснешь, окружен попечением
Дорогой и любимой семьи
(Ждущей смерти твоей с нетерпением);
Привезут к нам останки твои,
Чтоб почтить похоронною тризною,
И сойдешь ты в могилу... герой,
Втихомолку проклятый отчизною,
Возвеличенный громкой хвалой!..

Впрочем, что ж мы такую особу
Беспокоим для мелких людей?
Не на них ли нам выместить злобу?-
Безопасней... Еще веселей
В чем-нибудь приискать утешенье...
Не беда, что потерпит мужик:
Так ведущее нас провиденье
Указало... да он же привык!
За заставой, в харчевне убогой
Всё пропьют бедняки до рубля
И пойдут, побираясь дорогой,
И застонут... Родная земля!
Назови мне такую обитель,
Я такого угла не видал,
Где бы сеятель твой и хранитель,
Где бы русский мужик не стонал?
Стонет он по полям, по дорогам,
Стонет он по тюрьмам, по острогам,
В рудниках, на железной цепи;
Стонет он под овином, под стогом,
Под телегой, ночуя в степи;
Стонет в собственном бедном домишке,
Свету божьего солнца не рад;
Стонет в каждом глухом городишке,
У подъезда судов и палат.
Выдь на Волгу: чей стон раздается
Над великою русской рекой?
Этот стон у нас песней зовется -
То бурлаки идут бечевой!..
Волга! Волга!.. Весной многоводной
Ты не так заливаешь поля,
Как великою скорбью народной
Переполнилась наша земля,-
Где народ, там и стон... Эх, сердечный!
Что же значит твой стон бесконечный?
Ты проснешься ль, исполненный сил,
Иль, судеб повинуясь закону,
Всё, что мог, ты уже совершил,-
Создал песню, подобную стону,
И духовно навеки почил?..

Один мой друг подбирает бездомных кошек,
Несёт их домой, отмывает, ласкает, кормит.
Они у него в квартире пускают корни:
Любой подходящий ящичек, коврик, ковшик,
Конечно, уже оккупирован, не осталось
Такого угла, где не жили бы эти черти.
Мой друг говорит, они спасают от смерти.
Я молча включаю скепсис, киваю, скалюсь.

Он тратит все деньги на корм и лекарства кошкам,
И я удивляюсь, как он ещё сам не съеден.
Он дарит котят прохожим, друзьям, соседям.
Мне тоже всучил какого-то хромоножку
С ободранным ухом и золотыми глазами,
Тогда ещё умещавшегося в ладони...

Я, кстати, заботливый сын и почетный донор,
Я честно тружусь, не пью, возвращаю займы.
Но все эти ценные качества бесполезны,
Они не идут в зачет, ничего не стоят,
Когда по ночам за окнами кто-то стонет,
И в пении проводов слышен посвист лезвий,
Когда потолок опускается, тьмы бездонней,
И смерть затекает в стоки, сочится в щели,
Когда она садится на край постели
И гладит меня по щеке ледяной ладонью,
Всё тело сводит, к нёбу язык припаян,
Смотрю ей в глаза, не могу отвести взгляда.

Мой кот Хромоножка подходит, ложится рядом.
Она отступает.

Слона, большого элефанта,
Слепил из глины.
Красивый и похож на Канта,
Ведь хобот длинный.

Я купил себе лонсдеил.
Такой, что надпись во всю грудь,
Чтобы враг, меня увидев, вовремя сумел свернуть.
Что за шляпу я пою?
Всем привет передаю
Якубович, сектор-приз...
Я хочу сосать пипис.

Вирусный конь уже внутри трои.
Хлопай стоя поклон герою.
Гоу в ноги убогому с комплексом шока.
Бог сгреб ком плебса жопа.

Что, сыграем в лотерею?
Наклонись, держись ровнее...
Ооо, братан, как повезло:
Первый ход — уже очко!

Выпей со мной последнюю бутылку
И на неё тихонечко присядь.
Как видишь, на зоне я не выбрал вилку,
Чтоб громче под шконкою звучать.

Сняла девочка трусы,
А там нет влагалища!
Да там хуя даже нет,
Вот, блядь, попадалище!

Фонарь глядит прицельно в душу,
Вокруг меня лишь едкий дым,
Очередной бычок потушен,
И все надежды вместе с ним.

Устав от гнёта атмосферы,
Сопровождающей меня,
Я начинаю лезть на стены,
Всех окружающих виня.

Виня не в том, что был покинут,
Виня не в том, что надоели,
Без оправданий, без причины,
Безо всего, чего хотели.

Я слаб, я перспективно труп,
Я без амбиций прогораю,
Наверно, я немного груб,
И быстро приближаюсь к краю.

Всё подкрепилось безнадёжным,
До слёз щемящим душу сном,
Тем, что лелеет счастьем ложным,
Тем сном, в котором мы вдвоём.

Как неприятно просыпаться,
Прощаясь с тёплою мечтой,
Хочу подольше задержаться,
Побыть, побыть рядом с тобой.

Но жизнь идёт, спешит куда-то,
Меняя облики людей,
Время катает нас, как вату,
И с каждым часом всё трудней.

Сижу, пишу стихи, ем суши,
Вокруг меня лишь едкий дым,
Очередной бычок потушен,
И все надежды вместе с ним.

Почему мадам
Не любит в сракотан?
Думает что больно
Или сральник хвойный?

Ты побрей свой зад
Буду очень рад!

>>158591323
Почему залупа
Любит твои губы?..

На вопрос извечный
Тишиной отвечу...

Ты какой-то не такой!
Попу трогаешь рукой,
Ты, наверно, голубой.
Не хочу дружить с тобой!

Лучше член друга,
Чем невнятная подруга.
Чем ханжей быть нетерпимым,
Лучше нежиться с любимым!

Вай фай поймал, хентай качаю
Налил чайку, хуй разминаю
Стучатся в дверь
Смотрю - менты
На нарах эмо пацаны

На деревянной крышке вырежи лучи пентаклей,
Зарой меня в моих лучших педалях.
Ведь я лежу такой прекрасный до жути, Единственное жаль - не доберусь до студии, На остальное будет всё равно по сути.
Так что - похер. Танцуйте!
Похер, танцуйте!
Прямо на моей могиле танцуйте!
Похер, танцуйте!
Прямо на моей могиле танцуйте!
Мне похер по сути.
Ведь отныне меня нет и не будет.
Похер по сути.
Прямо на моей могиле танцуйте!
Похер по сути.
Ведь отныне меня с Вами не будет
Похер по сути.
Прямо на моей могиле танцуйте!

Бесцеремонно и угрюмо
Втопил в меня свой взгляд старик.
Наверно, выпил пару рюмок
И думает, что стал безлик.

Но я то вижу, как с презреньем,
Глядит на яркий макияж,
На волосы цвета варенья,
На розоватый саквояж.

"Такого не было в Союзе!" -
Читается в его глазах.
А сам сидит с открытым пузом
В разбитых грязных сапогах.

Мне стало жалко старикашку,
Хоть в мыслях проклял он меня,
И сделав крайнюю затяжку,
Решила я его обнять.

И вот покинув ту скамейку,
С душою полною добра,
С глазами полными надежды,
Я обнимаю старика.

Но он стеклянным своим взглядом
Глядит туда, где я сидела.
Я поняла, сижу я рядом,
Рядом с холодным мёртвым телом.

Через поле, через лic, гори i долини,
Порошенко грошi нiс в тop6i, з Украïни.
Нападав на нього страх, щоб з мiшком не впасти.
Думали ми — олiгарх i не буде красти.
А тепер пропав наш смiх, бачим кепськi справи,
бо краде, не гiрше всiх з казни, у держави.
Має добрий апетит i бере, що бачить.
— Не гарант ви, а бандит, хай нас Бог пробачить!

давайте трахаться почаще
кричал на площади илья
а люди шли не глядя мимо
но каждый думал а давай

олег за всё берётся смело
всё превращается в говно
а если за говно берётся
то просто тратит меньше сил

илья старается скорее
уравновесить зло добром
увидел парни бьют мальчишку
красиво рядом станцевал

висит на сцене в первом акте
бензопила ведро и ёж
заинтригован станиславский
боится выйти в туалет

вчера зайдя ко мне без спроса
разбив окно и выпив джин
аркадий кончился как личность
и начался как пидарас

увы стоял плачевный стул
на стуле том сидел аул
на нем сидел большой больной
сидел к живущему спиной
он видел речку и леса
где мчится стертая лиса
где водит курицу червяк
венок звонок и краковяк
сидит больной скребет усы
желает соли колбасы
желает щеток и ковров
он кисел хмур и нездоров
смотри смотри бежит луна
смотри смотри смотри смотри
на бесталанного лгуна
который моет волдыри
увы он был большой больной
увы он был большой волной
он видит здание шумит
и в нем собрание трещит
и в нем создание на кафедре
как бы на паперти стоит
и руки тщетные трясет
весьма предметное растет
и все смешливо озираясь
лепечут это мира аист
он одинок
и членист он ог
он сена стог
он бог
но он был просто муравей
в шершавой ползал мураве
искал таинственных жучков
кусал за тетки мужичков
увы он был большой больной
мясной и кожаный но не стальной
он брал худую пирамиду
и прославлял Семирамиду
и говорил: я бледен, беден
я будто крыса тощ и вреден
во мне остались пустяки
четыре печени да костяки
но врач ему сказал граждане
я думаю что вы не правы
и ваше злое ожидание
плевок в зеленые дубравы
плевок в зеленые растенья
добавлю: в мира сотворенье
вот вам мое стихотворенье:
«ну что зеленые, зеленые
какие ж могут быть растенья
и тучи бегают соленые
и куры спят как сновиденья»
ну что вы мне твердите право
про паука и честь и травы
вы покажите мне стакан
в котором бегает полкан
который лает гав гав гав
скажу пред смертью не солгав
я болен болен как дитя
на мне платочков триста штук
давай лечебного питья
по предписанию наук
так молвил больной усмехаясь
на север и запад чихаясь
но доктор как тихая сабля
скрутился в углу как доска
и только казенная шашка
спокойно сказала: тоска
мне слышать врачебные речи
воды постепенный язык
пять лет продолжается вечер
болит бессловесный кадык
и ухо сверлит понемногу
и нос начинает болеть
в ноге наблюдаю миногу
в затылке колючки и плеть
ну прямо иголки иголки
клещи муравьеды и пчелки
вот что странно
он стал похожим на барана
он стал валяться на кровати
воображать что он на вате
что всюду ходят грезы феи
и Тицианы и Орфеи
синицы тещи и мартышки
играют в тусклые картишки
но этого ничего не было
ему все это показалось
оно воды великой не пило
все быстро в мире развязалось:
стекло стоявшее доселе
в связи с железною дорогой
теперь кивает еле еле
и стало долгой недотрогой
корова бывшая женою
четвероногого быка
теперь качает сединою
под белым сводом кабака
и видит как полкан
залез в большой стакан
звезда казавшаяся ране
одною точкою в грязи
теперь сверкает на овце
на котелке на торговце
и все вообще переменилось
о Бог смени же гнев на милость
так на войне рубила шашка
солдат и рыжих и седых
как поразительная сабля
колола толстых и худых
сбирались в кучу командиры
шипели вот она резня
текли желудочные жиры
всю зелень быстро упраздня
ну хорошо ревет чеченец
ну ладно плакает младенец
а там хихикает испанец
и чирикает воробей
ты не робей
ты знай что ты покойник
и все равно что рукомойник
так говорил больному врач
держа ручные кисти над водой
во фраке черном будто грач
не в позументах — с бородой
и с продолжительной тоской
вот он какой
увы стоял в зверинце стул
увы увы там был аул
там собиралися казаки
и собиралися кусаки
и грациозный разговор
вели с утра до этих пор
был слышен шум тяжелых шпор
увы увы он был мертвец
ты не носи ему овец
ты не ходи к нему с посудой
и не зови его Иудой
где стул где поле где аул
он поплясал и он уснул
и снова увидал аул.
Как же так?

Наложу большую кучу я подружке y рояля:
Карамелек, шоколадок, мандаринов и жвачек,
Обспускаю ей постельку струйкой тоненькой и вязкой
И духов французских нежных для нее не пожалею.
Я засуну в рот ей нежно толстый, мягкий, аппетитный
Торт бисквитный, что купил я
Для нее, моей голубки.

С любовью ко всем узрел я росинку,
Присмотревшись к листу лопуха.
Все глубже и глубже заводит тропинка,
Не слышен уж крик пастуха.

Прохладой обдало, и снова тепло -
Вот это контрасты Сибири!
Смотрю глубже в лес - а там так темно...
В лесу Вы когда-нибудь были?

Конечно же были, глупый вопрос.
А были ли в мае в лесу?
Я Вам надоел? Это ведь не допрос!
Простите, что глупость несу.

Так вот, майский лес это сущее счастье.
Тут запах хвои и грибов.
Хочу здесь навечно забыться, остаться,
Навечно. Во власти цветов.

И пение птичек внутри и снаружи,
И чувствуешь: вот она радость!
Запах бензина, грязные лужи -
Оставили в городе гадость.

И солнце, пробив гущу веток с трудом,
Ласкает и гладит мне щёки.
И вот эта нежность! Вот эта любовь!
Что чувствуешь без подоплёки.

Стихийно все мысли покинули разум,
И хочется слиться с травой.
Обнять все травинки, обнять их все разом!
Остаться, остаться собой!

Я гулял в ночи,
До тебя доебаись хачи ,
Андрей Котов пидор,
С юга прилетели грачи.

>>158591533
Если был бы я девчонкой,
Я бы время не терял.
Я бы на хуях там прыгал,
Я бы ноги раздвигал.

Я бы драил папин ствол,
Я бы догги предпочёл.
Брил свои подмышки-ножки,
В рот бы брал я за сапожки.
Всем своим мальчишкам дам
Ведь я сисси-ветеран.

Отчего ж я не девчонка,
Я бы папе так помог.
Папа сразу мне сказал бы:
— Молодчина ты, сынок!

>>158587514 (OP)
Стихи без музыки - срань без задач. Если нет музыки, то зачем говорить рифмами? Уж лучше тогда рассказ почитать

Все дойдём до клабика, потанцуем крабика
Я хочу до клабика, там танцуют крабика
А чо, пойдём до клабика, потанцуем крабика
Все дойдём до клабика, потанцуем крабика.
Я дойду до клабика, потанцую крабика
Я дошёл до клабика и танцую крабика
Мы дошли до клабика и танцуем крабика
Все дошли до клабика и танцуют крабика

>>158591638
>то зачем говорить рифмами?
А можно и без них, хуже не станет.

Это — я.
Мое имя — Антей.
Впрочем,
я не античный герой.
Я — буксир.
Я работаю в этом порту.
Я работаю здесь.
Это мне по нутру.
Подо мною вода.
Надо мной небеса.
Между ними
буксирных дымков полоса.
Между ними
буксирных гудков голоса.

Я — буксир.
Я работаю в этом порту.
Это мой капитан
с сигаретой во рту.
Он стоит у штурвала
(говорят — за рулем).
Это мой кочегар —
это он меня кормит углем.
Это боцман,
а это матросы.
Сегодня аврал.
Это два машиниста —
два врача, чтобы я не хворал.
Ну, а кто же вон там,
на корме,
в колпаке?
Это кок
с поварешкой прекрасной в руке.

Я — буксир.
Все они — это мой экипаж.
Мы плывем.
Перед нами прекрасный пейзаж:
впереди синева,
позади синева,
или кранов подъемных
вдалеке кружева.
На пустых островках
зеленеет трава,
подо мною залив
и немножко Нева.

Облака проплывают
в пароходных дымках,
отражаясь в воде.
Я плыву в облаках
по прекрасным местам,
где я был молодым,
возле чаек и там,
где кончается дым.

На рассвете в порту,
когда все еще спят,
я, объятый туманом
с головы и до пят,
отхожу от причала
и спешу в темноту,
потому что КОРАБЛЬ
появился в порту.

Он явился сюда
из-за дальних морей,
там, где мне никогда
не бросать якорей,
где во сне безмятежно
побережья молчат,
лишь на пальмах прибрежных
попугаи кричат.

Пересек океан —
и теперь он у нас.
Добрый день, иностранец,
мы приветствуем вас.
Вы проделали путь
из далекой страны.
Вам пора отдохнуть
у причальной стены.
Извините, друзья,
без меня вам нельзя.
Хоть, собравшись на бак,
вы и смотрите вниз,
но нельзя вам никак
без меня обойтись.
Я поставлю вас здесь,
средь других кораблей,
чтоб вам было в компании
повеселей,
слева — берег высокий,
а справа — Нева.
Кран распустит над вами
свои кружева.

...А потом меня снова
подкормят углем,
и я вновь поплыву
за другим кораблем.

Так тружусь я всегда,
так тружусь и живу,
забываю во сне,
чем я был наяву,
постоянно бегу,
постоянно спешу,
привожу, увожу,
привожу, увожу.
Так тружусь я всегда,
очень мало стою.
То туда, то сюда.
Иногда устаю.

...И, когда я плыву
вдоль причала домой,
и закат торопливый
все бежит за кормой,
и мерцает Нева
в серебристом огне,
вдруг я слышу слова,
обращенные мне.
Словно где-то вдали,
собираясь в кружок,
говорят корабли:
— Добрый вечер, дружок.
Или просто из тьмы,
обработавший груз,
«бон суар, мон ами»
тихо шепчет француз.
Рядом немец твердит:
«гутен абенд, камрад».
«О, гуд бай!» — долетит
от английских ребят.

До свиданья, ребята,
до свиданья, друзья.

Не жалейте, не надо,
мне за вами нельзя.

Отплывайте из дому
в белый утренний свет,
океану родному
передайте привет.

Не впервой расставаться,
исчезайте вдали.

Кто-то должен остаться
возле этой земли.

Это я, дорогие,
да, по-прежнему я.
Перед вами другие
возникают края,
где во сне безмятежно
побережья молчат,
лишь на пальмах прибрежных
попугаи кричат.

И хотя я горюю,
что вот я не моряк,
и хотя я тоскую
о прекрасных морях,
и хоть горько прощаться
с кораблем дорогим,
НО Я ДОЛЖЕН ОСТАТЬСЯ
ТАМ,
ГДЕ НУЖЕН ДРУГИМ.

—————

И когда я состарюсь
на заливе судьбы,
и когда мои мачты
станут ниже трубы,
капитан мне скомандует
«право руля»,
кочегар мне подбросит
немного угля,
старый боцман в зюйд-вестке
мой штурвал повернет
и ногой от причала
мне корму оттолкнет, —
— и тогда поплыву я
к прекрасному сну
мимо синих деревьев
в золотую страну,
из которой еще,
как преданья гласят,
ни один из буксиров
не вернулся назад.
1962
Бродский - Баллада о маленьком буксире

>>158591638
У меня сегодня не встала утром моя писа,
Поэтому я отправляюсь покупать нарциссы
Для нарцисса...

Баллада о матери

Постарела мать за тридцать лет,
А вестей от сына нет и нет.
Но она всё продолжает ждать,
Потому что верит, потому что мать.

И на что надеется она?
Много лет как кончилась война,
Много лет как все пришли назад,
Кроме мёртвых, что в земле лежат.
Сколько их в то дальнее село
Мальчиков безусых не пришло...

Раз в село прислали по весне
Фильм документальный о войне.
Все пришли в кино: и стар, и мал,
Кто познал войну и кто не знал.

Перед горькой памятью людской
Разливалась ненависть рекой.
Трудно это было вспоминать...
Вдруг с экрана сын взглянул на мать.
Мать узнала сына в тот же миг,
И пронесся материнский крик:

«Алексей, Алешенька, сынок!»,
Словно сын её услышать мог.

Он рванулся из траншеи в бой.
Встала мать прикрыть его собой,
Все боялась, вдруг он упадёт,
Но сквозь годы мчался сын вперёд.

«Алексей!» – кричали земляки,
«Алексей!» – просили, – «Добеги!»
...Кадр сменился. Сын остался жить.
Просит мать о сыне повторить.

И опять в атаку он бежит,
Жив-здоров, не ранен, не убит.

«Алексей, Алешенька, сынок»,
Словно сын её услышать мог...

Дома всё ей чудилось кино,
Все ждала – вот-вот сейчас в окно
Посреди тревожной тишины
Постучится сын её с войны.

>>158591724
Я ехал в поезде до города Залупа.
Сосед мой был не весел и не хмур,
Он говорил, что хуй сосать у мужиков опиздиненно круто,
Он говорил, и опершись на полку синий дул.

А я смотрел в окно на ебаную рашку
Я думал про раввина и весну.
Сосед мой прятал под подушкою какашку
И утирал ладонью со щеки слезу.

>>158591768
Дмитрий — красавчик, Димочка — модник
Дима — для каждой дамы угодник
Дима талантлив во всем и всегда
К Димке стремятся подруги, друзья
Дима умом нас своим обольщает
Дмитрий быть строгим всегда обещает
Димочка полон энергии, сил...
Димон бывает и невыносим!

Трамвайный бес, кондуктор напомаженный,
Поймавший мальчика за крашенный вихор,
Мечтательно ведёт его наказывать,
Степенный начиная разговор.
Они идут пустынными кварталами,
Но вот кондуктор голову склоня,
Целует мальчугана в губы алые
И горько шепчет: "Вспоминай меня".

Девчину пытает казак у плетня:
"Когда ж ты, Оксана, полюбишь меня?
Я саблей добуду для крали своей
И светлых цехинов, и звонких рублей!"

Девчина в ответ, заплетая косу:
"Про то мне ворожка гадала в лесу.
Пророчит она: мне полюбится тот,
Кто матери сердце мне в дар принесет.

Не надо цехинов, не надо рублей,
Дай сердце мне матери старой твоей.
Я пепел его настою на хмелю,
Настоя напьюсь - и тебя полюблю!"

Казак с того дня замолчал, захмурел,
Борща не хлебал, саламаты не ел.
Клинком разрубил он у матери грудь
И с ношей заветной отправился в путь:

Он сердце ее на цветном рушнике
Коханой приносит в косматой руке.
В пути у него помутилось в глазах,
Всходя на крылечко, споткнулся казак.
И матери сердце, упав на порог,
Спросило его: "Не ушибся, сынок?"

1935

>>158591638
Вопросом на вопрос: почему бы и нет? Стихи имеют право на существование.

Если вы еще не твердо
В жизни выбрали дорогу,
И не знаете, с чего бы
Трудовой свой путь начать,
Бейте лампочки в подъездах -
Люди скажут вам: "Спасибо."
Вы поможете народу
Электричество беречь.

>>158591891
Белую телочку с ликом пригожим
Спутав рамсы, придушил чернокожий.
На ночь молилась, но жизнь не спасти.
Нехуй попам десятину нести!

— Нити судьбы изощрённо сплетаются.
Случай помог тем двоим познакомиться.
Она была школьницей. Семиклассницей.
Он – продавцом в магазине комиксов.

Утром его разбудила начальница:
Второго сотрудника в ночь зарезали,
Так что отгул в этот раз отменяется.
Вот как был начат тот день невесело.

И спешно, отгул потеряв, натягивал
Герой наш футболку, бейсболку и прочее.
В тот самый момент, в усмерть пьяную (якобы),
Ругали школьницу и гнали прочь её.

Она (да, действительно, в усмерть пьяная),
Из школы ушла, наугад поехав
Путями подземными и трамвайными.
И в тот магазин забрела для смеха.

Там комиксы были повсюду пёстрые.
Она в них совсем ничего не смыслила.
Но, видно, ведомая богом (звёздами?),
Сюда пришагала тропою жизненной.

А он, на работу придя судеб тропами,
И от аллергии в спешке дома оставив мазь,
Стоял перед школьницей, будто бы вкопанный.
Она на него онемев уставилась.

Нити судьбы изощрённо сплетаются.
Случай помог тем двоим познакомиться.
Он в зоне сидит за секс с семиклассницей.
Она – в психбольнице, читает комиксы.

>>158587514 (OP)
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сияньи голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чём?

Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб вечно зеленея
Тёмный дуб склонялся и шумел. 

>>158591939
Живу в деревне я давно забытой,
гоняю на своей "НИВе"
Пугаю девок жопой я небритой,
они хохочут и бегут ко мне!
Интересно жить в деревне: тёлки водка и угар.
А теперь я, словно долбоеб... в машине меж забора, блядь, застрял.

Ребята, читайте Бродского, он для интеллектуалов и вы тоже можете быть интеллектуалом, если будете читать стихи Бродского.

>>158592008
Когда зима с ума сойдёт под звон капели
И лярвы дольчики натянут до грудей,
Кошачий март войдёт в права с сырной недели,
Вдруг замурлычет и разбудит всех блядей.

>>158592014
Сегодня в белом танце кружимся.
Наверно, в попу мы подружимся.

Ничем не злоупотребляю почти никогда,
Никого не оскоробляю почти никогда,
На уши не вешаю лапшу почти никогда,
- Не пиздишь? - Не пизжу... почти никогда.

Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.

и старческой нежности нет в ней!
У меня в душе ни одного седого волоса,
Мир огромив мощью голоса,
Любовь на литавры ложит грубый.
иду - красивый,
двадцатидвухлетний.

Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Приходите учиться -
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!

из гостиной батистовая,
как кухарка страницы поваренной книги.
чинная чиновница ангельской лиги.

И которая губы спокойно перелистывает,

Хотите -
буду от мяса бешеный
Не верю, что есть цветочная Ницца!
- и, как небо, меняя тона -
хотите -
буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а - облако в штанах!

Мною опять славословятся

мужчины, залежанные, как больница,
и женщины, истрепанные, как пословица

Классика поэзии, вообще 10/10

Отсижу за чужие дела,
Опер всё расписал как с куста,
Он повесит на грудь ордена,
У меня только матом слова.

И что опять с тобой случилось?
Опять не пишешь мне, молчишь!
Я может в чём-то провинилась?
Ну не молчи! Ответь, малыш!
Я вижу - светишься на сайте!
В сети опять, опять не спишь...
Сидишь без трусиков и майки,
В твоей руке от компа мышь.
Наверно ты нашёл другую
И пошлость пишешь в СМС.
А про меня забыл в тупую!
О, написал "привет", прогресс!
Ты помнишь наши переписки?
Эротики в них большинство!
Ты мне писал: - "Вхожу я в писю"...
Я отвечала: - "Хорошо"!
Писал как трахнешь меня нежно,
Как член свой сунешь мне в дыру!
О, это было так прекрасно...
И без тебя теперь умру! 
Давай же, будь уже мужчиной!
Скажи мне: " - Зайка, ну прости".
И вспомни как меня ты ловко
Одним словцом мог завести!
Но вместо страстных переписок,
И как любовь со мной познал!
Ты написал что я уродка...
Я была послана в анал...
Теперь я стала феминисткой,
И подписалась на "Sis fist!"!
Ищу подруг там суфражисток.
Мужчинам говорю я "брысь". 
Ты потерял такую даму,
Понять ты этого не смог!
Теперь я знаю что опасен
Лишь тот, кто с хером между ног! 

Когда умирают кони — дышат,
Когда умирают травы — сохнут,
Когда умирают солнца — они гаснут,
Когда умирают люди — поют песни.

>>158592223
Мы ебали все на свете,
Кроме шила и гвоздя.
Шило острое кривое,
Гвоздь вообще ебать нельзя...

>>158592264
И только гоблин, как бревно,
упал и распростёрся ниц,
Узнав, что хоббиты вино
варили из яиц...

Конь степной
бежит устало,
пена каплет с конских губ.
Гость ночной
тебя не стало,
вдруг исчез ты на бегу.
Вечер был.
Не помню твердо,
было все черно и гордо.
Я забыл
существованье
слов, зверей, воды и звезд.
Вечер был на расстояньи
от меня на много верст.
Я услышал конский топот
и не понял этот шепот,
я решил, что это опыт
превращения предмета
из железа в слово, в ропот,
в сон, в несчастье, в каплю света.
Дверь открылась,
входит гость.
Боль мою пронзила
кость.
Человек из человека
наклоняется ко мне,
на меня глядит как эхо,
он с медалью на спине.
Он обратною рукою
показал мне — над рекою
рыба бегала во мгле,
отражаясь как в стекле.
Я услышал, дверь и шкап
сказали ясно:
конский храп.
Я сидел и я пошел
как растение на стол,
как понятье неживое,
как пушинка или жук,
на собранье мировое
насекомых и наук,
гор и леса,
скал и беса,
птиц и ночи,
слов и дня.
Гость я рад,
я счастлив очень,
я увидел край коня.
Конь был гладок,
без загадок,
прост и ясен как ручей.
Конь бил гривой
торопливой,
говорил —
я съел бы щей.
Я собранья председатель,
я на сборище пришел.
— Научи меня Создатель.
Бог ответил: хорошо.
Повернулся боком конь,
и я взглянул
в его ладонь.
Он был нестрашный.
Я решил,
я согрешил,
значит, Бог меня лишил воли, тела и ума.
Ко мне вернулся день вчерашний.
В кипятке
была зима,
в ручейке
была тюрьма,
был в цветке
болезней сбор,
был в жуке
ненужный спор.
Ни в чем я не увидел смысла.
Бог Ты может быть отсутствуешь?
Несчастье.
Нет я все увидел сразу,
поднял дня немую вазу,
я сказал смешную фразу
чудо любит пятки греть.
Свет возник,
слова возникли,
мир поник,
орлы притихли.
Человек стал бес
и покуда
будто чудо
через час исчез.

Я забыл существованье,
я созерцал
вновь
расстоянье.

>>158592270
Быть плохим заебись, мне лично нравится,
Быть плохим — значит быть, запоминай красавица.
Забыть о всякой хуйне, типа дружбы:
Дружба — конкретно то, что не нужно.
Хочешь, зайка, поиграть в волшебную палочку?
Давай я буду слон, а ты посудная лавочка.
Хочешь уже почувствовать меня внутри себя?
Как же я хорошо себя чувствую тебя ебя...

>>158592354
Я из дома все продал,
но зато спидов пожрал.
Занял денег у друзей
и купил спиды быстрей.
И в ломбард мобилу снес,
но зато попудрил нос.
Улулулулулуллу.

Владимирский централ, саша северный
итапам извтвири зла немеряно

Мои пенаты - сборник неудач,
Гудящий комп и сперма на салфетке.
Я каждый вечер проклинаю двач,
Чтоб завтра вновь дрочить на фап-рулетку.

Сагаю и сморкаюсь в монитор,
Где ЕОТ-тредом гадят в нулевую,
Чтоб завтра баттхерта туша костер
Про тян свою строчить "Люблю... Тоскую..."

Разбрасываю в спорах школоту
И шлюх травлю рандомных понемногу...
Анон... Ты знаешь - все-таки не ту
С тобой мы выбрали в бессмертие дорогу.

Хотя, возможно все наоборот:
И это жизнь диктует нам основы.
Пусть так... Хотя кого это ебет?
"Двач.со. Добро пожаловать, блядь, снова" 

>>158592422
Это не буги-вуги,
Это не джаз,
Это два негра чистют унитаз!

>>158592431
Будь братом — насри квардратом,
Будь сестрой — насри звездой.
Будь другом.

Дерево растёт, напоминая
Естественную деревянную колонну.
От нее расходятся члены,
Одетые в круглые листья.
Собранье таких деревьев
Образует лес, дубраву.
Но определенье леса неточно,
Если указать на одно формальное строенье.

Толстое тело коровы,
Поставленное на четыре окончанья,
Увенчанное храмовидной головою
И двумя рогами (словно луна в первой
четверти),
Тоже будет непонятно,
Также будет непостижимо,
Если забудем о его значенье
На карте живущих всего мира.

Гегель в чем-то был неправ,
С Фейербахом, сукой.
А впрочем, кто их разберёт...
Фейлософоф сраных.

Как много девушек хороших,
Я натянул уже гандон.
Но лишь одно меня тревожит
Ведь нарушаю я закон.

Вдруг родственник сейчас нагрянет
А ты его совсем не ждешь.
Упавший член тогда не встанет,
Покойницу не поебешь.

Ох как мне хочется покоя
На кладбищЕ могилы рыть.
Не то что в этом блядском морге
Не поебстись не покурить... 

а он навеное торопился в ад
Педали в пол, с разгона тормженье
Шарахался как чорт из ряда в ряд
Нервируя участников движенья

До ада он добраться не успел
Остановил из гибдд сотрудники
И за такой дорожный беспредел
Отпиздили под одобренье публики

>>158587514 (OP)
Силу в кулак, волю в узду, в работу впрягайся с маху.
Выполнил план - посылай всех в пизду, не выполнил - сам иди на хуй!

Ну я откинулся, какой базар-вокзал!
Купил билет в колхоз "Большое дышло".
Ведь я железно с бандитизмом завязал,
Все по уму, но лажа все же вышла.

Секи, начальник, я все честно рассказал
И мирно шел сюда в сопровожденьи.
Ведь я железно с бандитизмом завязал.
Верните справку о моем освобожденьи.

Секи, начальник, я гулял на склоне дня,
Глазел на шлюх и мирно кушал пончик.
И вдруг хиляет этот фраер до меня,
Кричит: "А ну, козел, займи-ка мне червончик!"

Все закипело, по-натуре, вовнутрях,
И трохи я меж рог его не двинул.
Но нас сознанию учили в лагерях,
И я сдержался, даже шабера не вынул.

Я подарил бы ему кровные рубли,
Но я же сам торчал из-за гоп-стопа,
И я сказал ему: "Коллега, отвали!
Твое мурло в угрях не нравится мне что-то!"

Что б в БУРе сгнить мене, начальник, если лгу.
Но если б ночью эту рожу паразита
Поставить рядом с моей жопой на углу,
Все заорали бы: "Смотрите, два бандита!"

Я без понтов ему: "Продергивай, малыш!
Совет даю путевый, все законно.
Ты ж за червонец на червонец залетишь.
А там не здеся, землячок, там все же зона".

Но он, хамло, хотя по виду и босяк,
Кастетом, бес, заехал мне по морде.
Тут сила воли моя кончилася вся.
И вот я тут, а морда эта в морге.

Секи, начальник, я все честно рассказал
И мирно шел сюда в сопровожденьи.
Ведь я железно с бандитизмом завязал.
Верните справку о моем освобожденьи.

Я волком бы
выграз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту...
По длинному фронту
купе
и кают
чиновник
учтивый движется.
Сдают паспорта,
и я
сдаю
мою
пурпурную книжицу.
К одним паспортам -
улыбка у рта.
К другим -
отношение плевое.
С почтеньем
берут, например,
паспорта
с двухспальным
английским левою.
Глазами
доброго дядю выев,
не переставая
кланяться,
берут,
как будто берут чаевые,
паспорт
американца.
На польский -
глядят,
как в афишу коза.
На польский -
выпяливают глаза
в тугой
полицейской слоновости -
откуда, мол,
и что это за
географические новости?
И не повернув
головы кочан
и чувств
никаких
не изведав,
берут,
не моргнув,
паспорта датчан
и разных
прочих
шведов.
И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.
Это
господин чиновник
берет
мою
краснокожую паспортину.
Берет -
как бомбу,
берет -
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берет,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую.
Моргнул
многозначаще
глаз носильщика,
хоть вещи
снесет задаром вам.
Жандарм
вопросительно
смотрит на сыщика,
сыщик
на жандарма.
С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый
советский паспорт.
Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту...
Я
достаю
из широких штанин
дубликатом
бесценного груза.
Читайте,
завидуйте,
я -
гражданин
Советского Союза.

Вот утром вы придёте в офис,
Приход запишете в журнал,
Бездумно в монитор уткнётесь...
И для страны ваш день пропал.

Вы будете в душевном мраке
Со скукой заняты борьбой,
Перекладёте лист бумаги
Из одного угла в другой.

Затем лизнёте шефу жопу,
Чтоб показать, что вы не ноль,
И вновь приступите к работе -
На сраках натирать мозоль.

И так живёте вы бесвкусно
Из года в год, день ото дня.
В желудках - полно, в душах - пусто.
Не жизнь, а полная хуйня.

Зачем вообще вы в этом мире?
Где результат работы, нах?
Чего достигли, что свершили?
Что - кроме дырки на штанах?

Что - кроме вдавленного стула
И сального в локтях пятна?
Кому нужны такие судьбы?
Кому сдались вы? На хрена?

Хоть раз на дело вы сподобьтесь,
За труд примитесь вы всерьёз,
Возмите документы в руки.
Возьмите - и не надо слёз... 

Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь - как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил.
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали...
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Много в контакте девушек милых,
Взглядом лукавым с фото маня
Взросло-распутных, по детски красивых,
Их аватарки смущают меня.

Этой всего лет пятнадцать, не больше,
Но её формы волнуют мой взгляд.
Этой - четырнадцать, но меня гложет
Сомненье, что правду слова говорят.

Жизнь у битарда тепла и уютна -
Доколе лолями полон контакт,
Ночь его будет длинна и распутна,
Я, как битард, признаю этот факт.

Мы ведь не как иностранные братья,
Нам их салфетки-крема не нужны.
Как только закончим с пиписькой объятья,
Рукой в одеяло иль об штаны.

А после, взглянув напоследок на фото,
Поняв, как тебе эти лоли важны,
Подумаешь с горечью: "Ебёт же кто-то..."
И в Лурку напишешь - тян не нужны...

Веры нет, Абу не надо
модератора убем
За пасскод платить не будем
И работать не пойдум

>>158587514 (OP)
Господь говорит Гагарину.
Здесь непонятно – вернешься или каюк.
Будешь ли жить еще, если да, то сколько.
Этот корабль без руля, ветрил и кают –
Просто консервная банка и ты в ней килька.

Слышишь, вокруг ледяное звенит ничто,
Армия смерти нового ждет солдата?
Если попасть сюда было твоей мечтой,
Значит умом я тебя обделил когда-то.

Я тебя вижу насквозь, увидь же меня в упор.
Я так устал у комет вычесывать перхоть,
И, чтобы занавес раньше времени не упал,
Звездные гвозди вколачивать в черный бархат.

Ладно, тебе пора в ваш потешный хоспис.
Шлите еще с героями ржавых ведер.
Кстати, они там спросят тебя про космос.
Скажешь – в космосе был, но меня не видел.

А вот идет параход думит кольцами
Будем рыбу мы орить комсомольц - ами!
Параход идет да мимо пристани, будем рыбу мы кормить коммунистами

>>158587514 (OP)
Долина в две мили — редут недалече...
Услышав: «По коням, вперед!»,
Долиною смерти, под шквалом картечи,
Отважные скачут шестьсот.
Преддверием ада гремит канонада,
Под жерла орудий подставлены груди —
Но мчатся и мчатся шестьсот.

Лишь сабельный лязг приказавшему вторил.
Приказа и бровью никто не оспорил.
Где честь, там отвага и долг.
Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен.
По первому знаку на пушки в атаку
Уходит неистовый полк.

Метет от редута свинцовой метелью,
Редеет бригада под русской шрапнелью,
Но первый рассеян оплот:
Казаки, солдаты, покинув куртины,
Бегут, обратив к неприятелю спины, —
Они, а не эти шестьсот!

Теперь уж и фланги огнём полыхают.
Чугунные чудища не отдыхают —
Из каждого хлещет жерла.
Никто не замешкался, не обернулся,
Никто из атаки живым не вернулся:
Смерть челюсти сыто свела.

Но вышли из левиафановой пасти
Шестьсот кавалеров возвышенной страсти —
Затем, чтоб остаться в веках.
Утихло сраженье, долина дымится,
Но слава героев вовек не затмится,
Вовек не рассеется в прах.

Приобретут всеевропейский лоскСлова трансазиатского поэта,Я позабуду сказочный СвердловскИ школьный двор в районе Вторчермета.
Но где бы мне ни выпало остыть,В Париже знойном, Лондоне промозглом,Мой жалкий прах советую зарытьНа безымянном кладбище свердловском.
Не в плане не лишенной красоты,Но вычурной и артистичной позы,А потому что там мои кенты,Их профили на мраморе и розы.
На купоросных голубых снегах,Закончившие ШРМ на тройки,Они споткнулись с медью в черепахКак первые солдаты перестройки.
Пусть Вторчермет гудит своей трубой,Пластполимер пускай свистит протяжно.А женщина, что не была со мной,Альбом откроет и закурит важно.
Она откроет голубой альбом,Где лица наши будущим согреты,Где живы мы, в альбоме голубом,Земная шваль: бандиты и поэты

Я

Я последний из тех, кто носит под сердцем ложь,
Кто бьет в спину ножом, и тешит себя пустым.
Ты не любишь меня! Не любишь — да ну и что ж! -
Я до края презреньем, презреньем полон твоим.

Я последний из подлых, из немощных и скупых!
Я из тех, кто всю злобу копит в неживой тишине.
Я тебе написал безразличия полный стих,
Я тебе написал стих бессмысленный — стих обо мне.

Не прочтешь его, знаю. Да право, и не читай!
В этой ярости столько обоим ненужных фраз:
На мое «ну шепни мне хоть что-то», твое «прощай».
На твое «не смотри» — я смотрю, не скрывая глаз.

Мы сидим до утра на полу, не меняя поз,
Оттого ли, что оба боимся прогнать покой?

Я последний из тех, кто любит тебя до слез,
Я последний из тех, кто любит тебя — любой.

>>158593641
лойс

>>158587670
Сквозь слёзы глядел я на тушку урода,
В тот миг доставая свой член из штанов.
Я двачер. Битард. Я гнилая порода.
Люблю молофить я на дохлых котов.

1

>>158588936
>>158588967
найс, мне зашло, особенно первые два

>>158587514 (OP)
Немец был силен и ловок,
Ладно скроен, крепко сшит,
Он стоял, как на подковах,
Не пугай - не побежит.

Сытый, бритый, береженый,
Дармовым добром кормленный,
На войне, в чужой земле
Отоспавшийся в тепле.

Он ударил, не стращая,
Бил, чтоб сбить наверняка.
И была как кость большая
В русской варежке рука...

Не играл со смертью в прятки, -
Взялся - бейся и молчи, -
Теркин знал, что в этой схватке
Он слабей: не те харчи.

Есть войны закон не новый:
В отступленье - ешь ты вдоволь,
В обороне - так ли сяк,
В наступленье - натощак.

Немец стукнул так, что челюсть
Будто вправо подалась.
И тогда боец, не целясь,
Хряснул немца промеж глаз.

И еще на снег не сплюнул
Первой крови злую соль,
Немец снова в санки сунул
С той же силой, в ту же боль.

Так сошлись, сцепились близко,
Что уже обоймы, диски,
Автоматы - к черту, прочь!
Только б нож и мог помочь.

Бьются двое в клубах пара,
Об ином уже не речь, -
Ладит Теркин от удара
Хоть бы зубы заберечь.

Но покуда Теркин санки
Сколько мог
В бою берег,
Двинул немец, точно штангой,
Да не в санки,
А под вздох.

Охнул Теркин: плохо дело,
Плохо, думает боец.
Хорошо, что легок телом -
Отлетел. А то б - конец...

Устоял - и сам с испугу
Теркин немцу дал леща,
Так что собственную руку
Чуть не вынес из плеча.

Черт с ней! Рад, что не промазал,
Хоть зубам не полон счет,
Но и немец левым глазом
Наблюденья не ведет.

Драка - драка, не игрушка!
Хоть огнем горит лицо,
Но и немец красной юшкой
Разукрашен, как яйцо.

Вот он-в полвершке - противник.
Носом к носу. Теснота.
До чего же он противный -
Дух у немца изо рта.

Злобно Теркин сплюнул кровью,
Ну и запах! Валит с ног.
Ах ты, сволочь, для здоровья,
Не иначе, жрешь чеснок!

Ты куда спешил - к хозяйке?
Матка, млеко? Матка, яйки?
Оказать решил нам честь?
Подавай! А кто ты есть,

Кто ты есть, что к нашей бабке
Заявился на порог,
Не спросясь, не скинув шапки
И не вытерши сапог?

Со старухой сладить в силе?
Подавай! Нет, кто ты есть,
Что должны тебе в России
Подавать мы пить и есть?

Не калека ли убогий,
Или добрый человек --
Заблудился
По дороге,
Попросился
На ночлег?

Добрым людям люди рады.
Нет, ты сам себе силен,
Ты наводишь
Свой порядок.
Ты приходишь -
Твой закон.

Кто ж ты есть? Мне толку нету,
Чей ты сын и чей отец.
Человек по всем приметам, -
Человек ты? Нет. Подлец!

Двое топчутся по кругу,
Словно пара на кругу,
И глядят в глаза друг другу:
Зверю - зверь и враг - врагу.

Как на древнем поле боя,
Грудь на грудь, что щит на щит, -
Вместо тысяч бьются двое,
Словно схватка все решит.

А вблизи от деревушки,
Где застал их свет дневной,
Самолеты, танки, пушки
У обоих за спиной.

Но до боя нет им дела,
И ни звука с тех сторон.
В одиночку - грудью, телом
Бьется Теркин, держит фронт.

На печальном том задворке,
У покинутых дворов
Держит фронт Василий Теркин,
В забытьи глотая кровь.

Бьется насмерть парень бравый,
Так что дым стоит сырой,
Словно вся страна-держава
Видит Теркина:
- Герой!

Что страна! Хотя бы рота
Видеть издали могла,
Какова его работа
И какие тут дела.

Только Теркин не в обиде.
Не затем на смерть идешь,
Чтобы кто-нибудь увидел.
Хорошо б. А нет - ну что ж...

Бьется насмерть парень бравый -
Так, как бьются на войне.
И уже рукою правой
Он владеет не вполне.

Кость гудит от раны старой,
И ему, чтоб крепче бить,
Чтобы слева класть удары,
Хорошо б левшою быть.

Бьется Теркин,
В драке зоркий,
Утирает кровь и пот.
Изнемог, убился Теркин,
Но и враг уже не тот.

Далеко не та заправка,
И побита морда вся,
Словно яблоко-полявка,
Что иначе есть нельзя.

Кровь - сосульками. Однако
В самый жар вступает драка.

Немец горд.
И Теркин горд.
- Раз ты пес, так я - собака,
Раз ты черт,
Так сам я - черт!

Ты не знал мою натуру,
А натура - первый сорт.
В клочья шкуру -
Теркин чуру
Не попросит. Вот где черт!

Кто одной боится смерти -
Кто плевал на сто смертей.
Пусть ты черт. Да наши черти
Всех чертей
В сто раз чертей.

Бей, не милуй. Зубы стисну,
А убьешь, так и потом
На тебе, как клещ, повисну,
Мертвый буду на живом.

Отоспись на мне, будь ласков,
Да свали меня вперед.

Ах, ты вон как! Драться каской?
Ну не подлый ли народ!

Хорошо же! -
И тогда-то,
Злость и боль забрав в кулак,
Незаряженной гранатой
Теркин немца - с левой - шмяк!

Немец охнул и обмяк...

Теркин ворот нараспашку,
Теркин сел, глотает снег,
Смотрит грустно, дышит тяжко, -
Поработал человек.

Хорошо, друзья, приятно,
Сделав дело, ко двору -
В батальон идти обратно
Из разведки поутру.

По земле ступать советской,
Думать - мало ли о чем!
Автомат нести немецкий,
Между прочим, за плечом.

"Языка" - добычу ночи, -
Что идет, куда не хочет,
На три шага впереди
Подгонять:
- Иди, иди...

Видеть, знать, что каждый встречный-
Поперечный - это свой.
Не знаком, а рад сердечно,
Что вернулся ты живой.

Доложить про все по форме,
Сдать трофеи не спеша.
А потом тебя покормят, -
Будет мерою душа.

Старшина отпустит чарку,
Строгий глаз в нее кося.
А потом у печки жаркой
Ляг, поспи. Война не вся.

Фронт налево, фронт направо,
И в февральской вьюжной мгле
Страшный бой идет, кровавый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.

Когда твоя мать подыхала в мучениях
Я срал на её любимый цветок
Она перданула от огорчения
Таков был её последний гудок

У Киплинга охуенные стихи.

Когда похоронный патруль уйдет
И коршуны улетят,
Приходит о мертвом взять отчет
Мудрых гиен отряд.

За что он умер и как он жил -
Это им все равно.
Добраться до мяса, костей и жил
Им надо, пока темно.

Война приготовила пир для них,
Где можно жрать без помех.
Из всех беззащитных тварей земных
Мертвец беззащитней всех.

Козел бодает, воняет тля,
Ребенок дает пинки.
Но бедный мертвый солдат короля
Не может поднять руки.

Гиены вонзают в песок клыки,
И чавкают, и рычат.
И вот уж солдатские башмаки
Навстречу луне торчат.

Вот он и вышел на свет, солдат,-
Ни друзей, никого.
Одни гиеньи глаза глядят
В пустые зрачки его.

Гиены и трусов, и храбрецов
Жуют без лишних затей,
Но они не пятнают имен мертвецов:
Это - дело людей.

>>158595878
Годно, давно ещё читал его.

>>158591897
Инвалиды тоже имеют право на существование. Но разве кто-то станет ломать себе ноги специально?

>>158588703
ЛЕЖАЛ БЫ ТЫ - ЧИТАЛ БЫ Я. Вот так получше будет. Коротко и ясно.

>>158587514 (OP)
Тигр, тигр, жгучий страх,
Ты горишь в ночных лесах.
Чей бессмертный взор, любя,
Создал страшного тебя?

В небесах иль средь зыбей
Вспыхнул блеск твоих очей?
Как дерзал он так парить?
Кто посмел огонь схватить?

Кто скрутил и для чего
Нервы сердца твоего?
Чьею страшною рукой
Ты был выкован - такой?

Чей был молот, цепи чьи,
Чтоб скрепить мечты твои?
Кто взметнул твой быстрый взмах,
Ухватил смертельный страх?

В тот великий час, когда
Воззвала к звезде звезда,
В час, как небо все зажглось
Влажным блеском звездных слез, -

Он, создание любя,
Улыбнулся ль на тебя?
Тот же ль он тебя создал,
Кто рожденье агнцу дал?

>>158587514 (OP)
НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЙТЕ
Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось
Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья.
Если даже за все вам — усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте.
Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.
1977
А.Дементьев. Азарт. Стихи.
Библиотека произведений удостоенных
государственной премии СССР.
Москва: Советский писатель, 1986.

По весне выставляют грибы около кинотеатра октябрь,
Нырни в среду поглубже, представь себя ихтиандром,
По вечерам тут собирается все дятлы и устраивает оттяг,
Пьют Клинское и сухари едят,
Сложно поверить, что здесь когда-то бывал сам дьявол,
Одетый в чёрноё пальто и штаны с камуфляжными пятнами,
Он раздавал содержимое карманов ребятам
И ебаной походкой а-ля Чарли Чаплин
Одиноко направлялся в сторону печатной,
Пока мы с парнями его встречали,
В калике на грибах, или в Питере на Площади Восстания,
Из степей Казахстана поступал самый плотный стафф
Я уже тогда был дохуя старый, а каким ещё стану,
Поверь мне, брат,
Лучше петь с волосатыми песни под гитару,
Чем тусовать со сбродом в таборе,
Посёлок дорожный как заебали эти ебаные рожи

Старая гвардия
С парнями на грибах прайс тратили
Когда тебе тридцатник
Ты вряд ли будешь наряжаться в Prado
Ребята ебали всех в дупло, и это правда
Старая гвардия, вряд ли будет выступать на эстраде
Старая гвардия
С парнями на грибах прайс тратили

Лысый, как Мариуш Йоп
Король района, плотно на работе въёбывал
Носил пальто как у ребят из бригады,
И это не вызывало нареканий
Уши сворачивал косяками, и ноздри держал всегда по ветру
Жизнь хуйня, это давно понял он
В 90-ые слушал Оникс в подъездах,
В Светлогорске опоздал на поезд
И опять от меня съебалась последняя электричка,
И вечером с ребятами искали точки где бы опиздюлиться,
У Гамсахурдиа в кармане заточка,
И вся модная нечисть вываливает на улицы,
И мы встретимся у грибов,
Так или иначе, старый добрый Калик, Вашингтон, Форт, Нарва,
Наташа, тебя ебать в рот надо,
И даже, говорят, ебал тебя кто-то там за мостом,
Старая гвардия, такие ребята проживут ещё лет сто
Хотя порой приходит целый автобус грева,
Из Балтона прямиком до Прибреги
Потом происходит вынос бренного тела,
Это такая бредовая тема, подруга, а ты блять что хотела,
Разе можно поедать наркоманию килограммами
Жить с девизом: грабь награбленное,
В дорожном тебя быстро втопчут в гравий,
И в целом ебали мы таких кралей,
Если тебя отрежут от поставок и цен Будулая,
Это равносильно, что хохлам перекроют кран,
Посмотри, ты уже вращаешь своими красными глазами,
Из ушей текут слюни, вы отслеживаете какая она красавица,
Она стара, как моя залупа, но она старается,
И отрабатывает прайс

Старая гвардия
С парнями на грибах прайс тратили
Когда тебе тридцатник
Ты вряд ли будешь наряжаться в Prado
Ребята ебали всех в дупло, и это правда
Старая гвардия, вряд ли будет выступать на эстраде
Старая гвардия
С парнями на грибах прайс тратили

>>158596817
Не понимаю твоей логики.

>>158596985
Люблю это стихотворение. Спасибо.

>>158595471
Спасибо.

>>158597242
Стихи без музыки - это инвалид. Сама идея, делать текст ритмичным может быть обоснована только наложением его на музыку. Без музыки у стихов попросту нет никакого обоснования для наличия рифмы. Рифма не может быть красива сама по себе.

>>158599531
>Стихи без музыки - это инвалид.
>рифма не может быть красива сама по себе
Только в твоей голове, анон. С тем же успехом можно обоссывать рассказы, но не трогать музыку (и мелодию, и песни) и стихи. Разная подача... информации, ничего плохого в этом нет.

Чего им надо

Вальехо пишущий
об одиночестве умирая
от голода;
Ван Гог дающий ухо на отсечение
шлюхе;
Рембо срывающийся в Африку
искать золото и найти
неизлечимую форму сифилиса;
оглохший Бетховен;
Паунд которого возят по улицам
в клетке;
Чаттертон принимающий крысиный яд;
Хемингуэй выпускающий мозги в
апельсиновый сок;
Паскаль вскрывающий вены
в ванне;
Арто помещенный в психушку;
Достоевский поставленный к стенке;
Крейн бросающийся под судовой винт;
Лорка застреленный на дороге испанскими
солдатами;

Берримен бросающийся с моста;

Берроуз стреляющий в жену;

Мейлер всаживающий нож в свою...
Вот чего им надо:
проклятого шоу
световой рекламы
посередине ада,
вот чего им надо
этой горстке
тусклых
непонятливых
опасливых
угрюмых
почитателей
карнавалов.

Перевод Г. Агафонова

Трезвое и совершенно спокойное настроение
Никогда не приводит к появлению подтянутых строк.
А стихи надо писать со всем стремлением,
Как народный артист выпиливает треугольный брелок.

А тут идет дождь, и совершенно нет сил, чтобы
Сосредоточиться. Лежишь себе, лежишь на спине,
И не глядя ясно, что в соседнем доме окна желты,
И недвижный кто-то людей считает в тишине.

Но тоска очищает. А испытывать счастье осенью — гаже,
Чем напудренной интеллигентной старухе давать минет.
Отдыхай, душа. Внутренний плевок попадет в тебя же,
А внешний вызовет бодрый коллективный ответ.

Так и живешь. Читаешь всякие книги, думаешь о трехметровой яме,
Хоть и без нее понятно, что любая неудача или успех —
Это как если б во сне ты и трое пожарных мерились хуями,
И оказалось бы, что у тебя короче или несколько длинней, чем у всех.

Размышляешь об этом, выполняя назначенную судьбой работу,
И все больше напоминаешь себе человека, построившего весь расчет
На том, что в некой комнате и правда нет никакого комода,
Когда на самом деле нет никакой комнаты, а только Коммод.

Бывает еще, проснешься ночью где-нибудь в полвторого
И долго-долго глядишь в окно на свет так называемой Луны,
Хоть давно уже знаешь, что этот мир — галлюцинация наркомана Петрова,
Являющегося, в свою очередь, галлюцинацией какого-то пьяного старшины.

Хорошо еще, что с сумасшедшими возникают трения
И они гоняются за тобой с гвоздями и бритвами в руках.
Убегаешь то от одного, то от другого, то от третьего,
И не успеваешь почувствовать ни свое одиночество, ни страх.

Вообще, хорошо бы куда-нибудь спрятаться и дождаться лета,
И вести себя как можно тише, а то ведь не оберешься бед,
Если в ФСБ поймут, что ты круг ослепительно яркого света,
Кроме которого во Вселенной ничего никогда не было и нет.

Там, средь лесов зеленых,
В болотистой глуши,
Где, кроме цапель сонных,
Не встретишь ни души,-
Там у нас на островке
Есть в укромном тайнике
Две корзины
Красной краденой малины.
О дитя, иди скорей
В край озер и камышей
За прекрасной феей вслед -
Ибо в мире столько горя, что другой
дороги нет.

Там, где под светом лунным
Волнуется прибой,
По отмелям и дюнам,
Где берег голубой,
Мы кружимся, танцуя
Под музыку ночную
Воздушною толпой;
Под луною колдовской
Мы парим в волнах эфира -
В час, когда тревоги мира
Отравляют сон людской.
О дитя, иди скорей
В край озер и камышей
За прекрасной феей вслед -
Ибо в мире столько горя, что другой
дороги нет.

Там, где с вершины горной,
Звеня, бежит вода
И в заводи озерной
Купается звезда,
Мы дремлющей форели
На ушко, еле-еле,
Нашептываем сны,
Шатром сплетаем лозы -
И с веток бузины
Отряхиваем слезы.
О дитя, иди скорей
В край озер и камышей
За прекрасной феей вслед -
Ибо в мире столько горя, что другой
дороги нет.

И он уходит с нами,
Счастливый и немой,
Прозрачными глазами
Вбирая блеск ночной.
Он больше не услышит,
Как дождь стучит по крыше,
Как чайник на плите
Бормочет сам с собою,
Как мышь скребется в темноте
За сундуком с крупою.

Он уходит все скорей
В край озер и камышей
За прекрасной феей вслед -
Ибо в мире столько горя, что другой
дороги нет.

>>158600339
Очень неплохо.

Безумье, скаредность, и алчность, и разврат
И душу нам гнетут, и тело разъедают;
Нас угрызения, как пытка, услаждают,
Как насекомые, и жалят и язвят.

Упорен в нас порок, раскаянье - притворно;
За все сторицею себе воздать спеша,
Опять путем греха, смеясь, скользит душа,
Слезами трусости омыв свой путь позорный.

И Демон Трисмегист, баюкая мечту,
На мягком ложе зла наш разум усыпляет;
Он волю, золото души, испепеляет,
И, как столбы паров, бросает в пустоту;

Сам Дьявол нас влечет сетями преступленья
И, смело шествуя среди зловонной тьмы,
Мы к Аду близимся, но даже в бездне мы
Без дрожи ужаса хватаем наслажденья;

Как грудь, поблекшую от грязных ласк, грызет
В вертепе нищенском иной гуляка праздный,
Мы новых сладостей и новой тайны грязной
Ища, сжимаем плоть, как перезрелый плод;

У нас в мозгу кишит рой демонов безумный.
Как бесконечный клуб змеящихся червей;
Вдохнет ли воздух грудь - уж Смерть клокочет в ней
Вливаясь в легкие струей незримо-шумной.

До сей поры кинжал, огонь и горький яд
Еще не вывели багрового узора;
Как по канве, по дням бессилья и позора,
Наш дух растлением до сей поры объят!

Средь чудищ лающих, рыкающих, свистящих
Средь обезьян, пантер, голодных псов и змей,
Средь хищных коршунов, в зверинце всех страстей
Одно ужасней всех: в нем жестов нет грозящих

Нет криков яростных, но странно слиты в нем
Все исступления, безумства, искушенья;
Оно весь мир отдаст, смеясь, на разрушенье.
Оно поглотит мир одним своим зевком!

То - Скука! - облаком своей houka* одета
Она, тоскуя, ждет, чтоб эшафот возник.
Скажи, читатель-лжец, мой брат и мой двойник
Ты знал чудовище утонченное это?!

>>158587514 (OP)
Прежде чем на тракторе разбиться,
застрелиться, утонуть в реке,
приходил лесник опохмелиться,
приносил мне вишни в кулаке.

С рюмкой спирта мама выходила,
менее красива, чем во сне.
Снова уходила, вишню мыла
и на блюдце приносила мне.

Патронташ повесив в коридоре,
привозил отец издалека
с камышами синие озера,
белые в озерах облака.

Потому что все меня любили,
дерева молчали до утра.
«Девочке медведя подарили», —
перед сном читала мне сестра.

Мальчику полнеба подарили,
сумрак елей, золото берез.
На заре гагару подстрелили.
И лесник три вишенки принес.

Было много утреннего света,
с крыши в руки падала вода,
это было осенью, а лето
я не вспоминаю никогда.

>>158600438
Спасибо за стихотворение.

Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю.
А не то придет матрас
И укусит за колбас

Андрей Гоголев.
"АЛЯСКА"

А я говорил: бросай филфак, поехали на Аляску.
Заведём у юрты двенадцать собак, в полозья врежем коляску.
Будем встречать ледяной рассвет консервами из Канады,
Будем разглядывать волчий след, одеваясь в овечьи латы.

Какая теория прозы? Ты что? А там океан и горы.
Там ветер смешался с водой и мечтой, порвав скалистые шторы,
Большая медведица ловит в воде звёздную жирную рыбу.
Там дорога из "где-то" ведёт в "нигде", минуя посёлок "либо".

Я точно тебе говорю: бросай. Ты видишь? Сегодня лето.
А ты собираешься что-то писать, учишь свои билеты,
и время на кофе и туалет, да кошку в комочке меха.
А нужен, всего-то один билет, чтобы уйти, уехать.

Там будут живые: Ахматова, Блок- в виде цветных водопадов.
А по выходным там гуляет Бог. Любит, до полураспада.
Там всё, что ты даже не сможешь прочесть, можно потрогать руками.
Но вот ты заводишь будильник на шесть, говоришь, что завтра экзамен.
А я повторяю: поедем со мной, к луне цвета спелой клюквы.
Хватит глотать, разбавляя слюной чужие смыслы и буквы.
Поедем. там тихо стучат топоры, бурлит золотая тина.
Там валят деревья в реки бобры, отстраивая плотины.

Засыпаешь. И книги твои храпят, с чистых беспыльных полок.
Засыпаешь. Висит Иисус распят, поскольку тоже филолог.
Выхожу от тебя, и российский флаг закрывает собой звезду.
Через время я нагружу собак. и огней тебе привезу.

Чтобы было чем жечь а-4, а-3, и тетрадки и книжный шкаф.
Привезу медведицу: вот, посмотри. не понравится - спрячу в рукав.
Я оставлю юрту с дубовым столом экзюпери-пилоту.
Но, наверное ты, получишь диплом и устроишься на работу.

Что толку: творил, шевелил, бубнил, боролся с душой и с тушей?
И всё говорил, говорил, говорил, и требовал: слушай, слушай!
А может, не нужно собак и юрт, не нужен рассветный мак.

Послушай, чего там вообще сдают?
хочу поступить на филфак.

Исступленно дрочу в туалете
пот течет по горбатой спине
а девчонка красивая где-то
нихуя не грустит обо мне
Я хочу обнять стан ее нежный
целовать непрерывно в уста
и потыкаться хуем в промежность
но несбыточна эта мечта
Нет покоя ни днем мне, ни ночью
снится глаз мне ее бирюза
И течет по фаянсу сортира
капля спермы, как будто слеза
Я б зарылся небритою рожей
в белокурых волос ее лен
И хотя пускать слюни негоже
Сейчас можно – я все же влюблен
Тяжело мне на сердце и грустно
будто камень лежит на груди
А мне снится всегда ее голос
нежно шепчущий «милый ВОЙДИ»
Я мечтаю в похмельном тумане
и страшась что я так одинок
Как сожму я в рабочей ладони
твой торчащий от страсти сосок
и уносят любви меня кони
в необъятные выси небес
содрогаясь в оргазмах агоний
я дрочу свой еврейский обрез

>>158600428
это 'памяти марка аврелия' пелевина из романа 'жизнь насекомых'.

>>158600517
а это одно из сборника стихов 'цветы зла' бодлера. называется 'предисловие'.

рад, что тебе понравилось.

>>158601271
Да я бы и сам нашёл, но все равно спасибо за инициативу.
Есть ещё что-то подобное?

Where dips the rocky highland
Of Sleuth Wood in the lake,
There lies a leafy island
Where flapping herons wake
The drowsy water rats;
There we’ve hid our faery vats,
Full of berrys
And of reddest stolen cherries.
Come away, O human child!
To the waters and the wild
With a faery, hand in hand,
For the world’s more full of weeping than you can understand.

Where the wave of moonlight glosses
The dim gray sands with light,
Far off by furthest Rosses
We foot it all the night,
Weaving olden dances
Mingling hands and mingling glances
Till the moon has taken flight;
To and fro we leap
And chase the frothy bubbles,
While the world is full of troubles
And anxious in its sleep.
Come away, O human child!
To the waters and the wild
With a faery, hand in hand,
For the world’s more full of weeping than you can understand.

Where the wandering water gushes
From the hills above Glen-Car,
In pools among the rushes
That scarce could bathe a star,
We seek for slumbering trout
And whispering in their ears
Give them unquiet dreams;
Leaning softly out
From ferns that drop their tears
Over the young streams.
Come away, O human child!
To the waters and the wild
With a faery, hand in hand,
For the world’s more full of weeping than you can understand.

Away with us he’s going,
The solemn-eyed:
He’ll hear no more the lowing
Of the calves on the warm hillside
Or the kettle on the hob
Sing peace into his breast,
Or see the brown mice bob
Round and round the oatmeal chest.
For he comes, the human child,
To the waters and the wild
With a faery, hand in hand,
For the world’s more full of weeping than he can understand.

>>158601617
вот, только я источник проебал. точно помню, что это какой-то чувак публикует их в своем блоге.
ну и сам сборник 'цветы зла' содержит в себе много стихов про женщин, вино и скуку. прочти их.

спасатели малибу оцепили космос,
гагарин застрял на таможне.
ковбой мальборо снимает шляпу
перед онанизмом двадцатого века.
по-пластунски скрываясь от повседневности
я мимикрирую под потерю девственности.
головная боль ломает вискИ, мысли и стены,
сон - для слабаков, явь - не для слабонервных.
толпы трупов приветствуют взмахом руки.
подробный отчет царю отпускает мне все грехи.
осталось собрать все справки и чемоданы,
но люгер под кроватью не оставляет мне выбора.
репортеры прикручивают штыки к камерам,
защищая свое самое драгоценное.
получится отличный репортаж.я записываю.
январское воскресение такое нежное и красивое.
с экранов стекает сперма, зрачки расширены,
гагарин остался в космосе, границы закрыты.
головная боль ломает вискИ, мысли и стены,
сон - для слабаков, явь - не для слабонервных.

Vy vse huesosy i ne lechites')))))