Угрюмый дождь скосил глаза.А зарешеткойчеткойжелезной мысли проводов —перина.И нанеевстающих звездлегко оперлись ноги.Но ги-бель фонарей,царейв короне газа,для глазасделала больнейвраждующий букет бульварных проституток.И жутокшутокклюющий смех —из желтыхядовитых розвозросзигзагом.За гами жутьвзглянутьотрадно глазу:рабакрестовстрадающе-спокойно-безразличных,гробадомовпубличныхвосток бросал в одну пылающую вазу.
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взглядИ руки особенно тонки, колени обняв.Послушай: далёко, далёко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.Ему грациозная стройность и нега дана,И шкуру его украшает волшебный узор,С которым равняться осмелится только луна,Дробясь и качаясь на влаге широких озер.Вдали он подобен цветным парусам корабля,И бег его плавен, как радостный птичий полет.Я знаю, что много чудесного видит земля,Когда на закате он прячется в мраморный грот.Я знаю веселые сказки таинственных странПро черную деву, про страсть молодого вождя,Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.И как я тебе расскажу про тропический сад,Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав..Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.
>>159410248 (OP)Ну ничотак. Это баста? Норм кач.
Река несла по ветру льдины, Была весна, и ветер выл. Из отпылавшего камина Неясный мрак вечерний плыл. И он сидел перед камином, Он отгорел и отстрадал И взглядом, некогда орлиным, Остывший пепел наблюдал. В вечернем сумраке всплывали Пред ним виденья прошлых дней Будя старинные печали Игрой бесплотною теней. Один, один, забытый миром Безвластный, но еще живой, Из сумрака былым кумирам Кивал усталой головой. Друзей бывалых вереница Врагов жестокие черты Любивших и любимых лица Плывут из серой темноты Все бросили, забыли всюду Не надо мучиться и ждать,Осталось только пепла груду Потухшим взглядом наблюдать... Куда неслись его мечтанья? Пред чем склонялся бедный ум? Он вспоминал свои метанья, Будил тревоги прежних дум... И было сладко быть усталым, Отрадно так, как никогда, Что сердце больше не желало Ни потрясений, ни труда, Ни лести, ни любви, ни славы, Ни просветлении, ни утрат... Воспоминанья величаво, Как тучи, обняли закат, Нагромоздили груду башен, Воздвигли стены, города, Где небосклон был желт и страшен, И грозен в юные года... Из отпылавшего камина Неясный сумрак плыл и плыл, Река несла по ветру льдины, Была весна, и ветер выл.
Шел я по улице незнакомойИ вдруг услышал вороний грай,И звоны лютни, и дальние громы,Передо мною летел трамвай.Как я вскочил на его подножку,Было загадкою для меня,В воздухе огненную дорожкуОн оставлял и при свете дня.Мчался он бурей темной, крылатой,Он заблудился в бездне времен…Остановите, вагоновожатый,Остановите сейчас вагон.Поздно. Уж мы обогнули стену,Мы проскочили сквозь рощу пальм,Через Неву, через Нил и СенуМы прогремели по трем мостам.И, промелькнув у оконной рамы,Бросил нам вслед пытливый взглядНищий старик, — конечно тот самый,Что умер в Бейруте год назад.Где я? Так томно и так тревожноСердце мое стучит в ответ:Видишь вокзал, на котором можноВ Индию Духа купить билет?Вывеска… кровью налитые буквыГласят — зеленная, — знаю, тутВместо капусты и вместо брюквыМертвые головы продают.В красной рубашке, с лицом, как вымя,Голову срезал палач и мне,Она лежала вместе с другимиЗдесь, в ящике скользком, на самом дне.А в переулке забор дощатый,Дом в три окна и серый газон…Остановите, вагоновожатый,Остановите сейчас вагон!Машенька, ты здесь жила и пела,Мне, жениху, ковер ткала,Где же теперь твой голос и тело,Может ли быть, что ты умерла!Как ты стонала в своей светлице,Я же с напудренною косойШел представляться ИмператрицеИ не увиделся вновь с тобой.Понял теперь я: наша свободаТолько оттуда бьющий свет,Люди и тени стоят у входаВ зоологический сад планет.И сразу ветер знакомый и сладкий,И за мостом летит на меняВсадника длань в железной перчаткеИ два копыта его коня.Верной твердынею православьяВрезан Исакий в вышине,Там отслужу молебен о здравьиМашеньки и панихиду по мне.И всё ж навеки сердце угрюмо,И трудно дышать, и больно жить…Машенька, я никогда не думал,Что можно так любить и грустить.
По вечерам над ресторанамиГорячий воздух дик и глух,И правит окриками пьянымиВесенний и тлетворный дух.Вдали над пылью переулочной,Над скукой загородных дач,Чуть золотится крендель булочной,И раздается детский плач.И каждый вечер, за шлагбаумами,Заламывая котелки,Среди канав гуляют с дамамиИспытанные остряки.Над озером скрипят уключиныИ раздается женский визг,А в небе, ко всему приученныйБесмысленно кривится диск.И каждый вечер друг единственныйВ моем стакане отраженИ влагой терпкой и таинственнойКак я, смирен и оглушен.А рядом у соседних столиковЛакеи сонные торчат,И пьяницы с глазами кроликов«In vino veritas!»* кричат.И каждый вечер, в час назначенный(Иль это только снится мне?),Девичий стан, шелками схваченный,В туманном движется окне.И медленно, пройдя меж пьяными,Всегда без спутников, однаДыша духами и туманами,Она садится у окна.И веют древними поверьямиЕе упругие шелка,И шляпа с траурными перьями,И в кольцах узкая рука.И странной близостью закованный,Смотрю за темную вуаль,И вижу берег очарованныйИ очарованную даль.Глухие тайны мне поручены,Мне чье-то солнце вручено,И все души моей излучиныПронзило терпкое вино.И перья страуса склоненныеВ моем качаются мозгу,И очи синие бездонныеЦветут на дальнем берегу.В моей душе лежит сокровище,И ключ поручен только мне!Ты право, пьяное чудовище!Я знаю: истина в вине.
За всех вас,которые нравились или нравятся,хранимых иконами у души в пещере,как чашу вина в застольной здравице,подъемлю стихами наполненный череп.Все чаще думаю -не поставить ли лучшеточку пули в своем конце.Сегодня яна всякий случайдаю прощальный концерт.Память!Собери у мозга в залелюбимых неисчерпаемые очереди.Смех из глаз в глаза лей.Былыми свадьбами ночь ряди.Из тела в тело веселье лейте.Пусть не забудется ночь никем.Я сегодня буду играть на флейте.На собственном позвоночнике.
Прекрасно в нас влюбленное виноИ добрый хлеб, что в печь для нас садится,И женщина, которою дано,Сперва измучившись, нам насладиться.Но что нам делать с розовой зарейНад холодеющими небесами,Где тишина и неземной покой,Что делать нам с бессмертными стихами?Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.Мгновение бежит неудержимо,И мы ломаем руки, но опятьОсуждены идти всё мимо, мимо.Как мальчик, игры позабыв свои,Следит порой за девичьим купаньемИ, ничего не зная о любви,Все ж мучится таинственным желаньем;Как некогда в разросшихся хвощахРевела от сознания бессильяТварь скользкая, почуя на плечахЕще не появившиеся крылья;Так век за веком - скоро ли, Господь? -Под скальпелем природы и искусстваКричит наш дух, изнемогает плоть,Рождая орган для шестого чувства.
Харош рулетки крутить, постите любимые стихи ежжжи.
Вам, проживающим за оргией оргию,имеющим ванную и теплый клозет!Как вам не стыдно о представленных к Георгиювычитывать из столбцов газет?Знаете ли вы, бездарные, многие,думающие нажраться лучше как,-может быть, сейчас бомбой ногивыдрало у Петрова поручика?..Если он приведенный на убой,вдруг увидел, израненный,как вы измазанной в котлете губойпохотливо напеваете Северянина!Вам ли, любящим баб да блюда,жизнь отдавать в угоду?!Я лучше в баре блядям будуподавать ананасную воду!
Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.Попробуйте, сразитесь с нами!Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,С раскосыми и жадными очами!Для вас - века, для нас - единый час.Мы, как послушные холопы,Держали щит меж двух враждебных расМонголов и Европы!Века, века ваш старый горн ковалИ заглушал грома, лавины,И дикой сказкой был для вас провалИ Лиссабона, и Мессины!Вы сотни лет глядели на ВостокКопя и плавя наши перлы,И вы, глумясь, считали только срок,Когда наставить пушек жерла!Вот - срок настал. Крылами бьет беда,И каждый день обиды множит,И день придет - не будет и следаОт ваших Пестумов, быть может!О, старый мир! Пока ты не погиб,Пока томишься мукой сладкой,Остановись, премудрый, как Эдип,Пред Сфинксом с древнею загадкой!Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя,И обливаясь черной кровью,Она глядит, глядит, глядит в тебяИ с ненавистью, и с любовью!...Да, так любить, как любит наша кровь,Никто из вас давно не любит!Забыли вы, что в мире есть любовь,Которая и жжет, и губит!Мы любим все - и жар холодных числ,И дар божественных видений,Нам внятно всё - и острый галльский смысл,И сумрачный германский гений...Мы помним всё - парижских улиц ад,И венецьянские прохлады,Лимонных рощ далекий аромат,И Кельна дымные громады...Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,И душный, смертный плоти запах...Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелетВ тяжелых, нежных наших лапах?Привыкли мы, хватая под уздцыИграющих коней ретивых,Ломать коням тяжелые крестцы,И усмирять рабынь строптивых...Придите к нам! От ужасов войныПридите в мирные обьятья!Пока не поздно - старый меч в ножны,Товарищи! Мы станем - братья!А если нет - нам нечего терять,И нам доступно вероломство!Века, века вас будет проклинатьБольное позднее потомство!Мы широко по дебрям и лесамПеред Европою пригожейРасступимся! Мы обернемся к вамСвоею азиатской рожей!Идите все, идите на Урал!Мы очищаем место боюСтальных машин, где дышит интеграл,С монгольской дикою ордою!Но сами мы - отныне вам не щит,Отныне в бой не вступим сами,Мы поглядим, как смертный бой кипит,Своими узкими глазами.Не сдвинемся, когда свирепый гуннВ карманах трупов будет шарить,Жечь города, и в церковь гнать табун,И мясо белых братьев жарить!...В последний раз - опомнись, старый мир!На братский пир труда и мира,В последний раз на светлый братский пирСзывает варварская лира!
ПИЗДА!КИЛОМЕТР НА КИЛОМЕТР!!!!Как вывеска магазина.Эх мне бы иметь хуй с километр,Показал бы как ссать, скатина...
>>159410604ебош )
Мы встречались с тобой на закате.Ты веслом рассекала залив.Я любил твое белое платье,Утонченность мечты разлюбив.Были странны безмолвные встречи.Впереди - на песчаной косеЗагорались вечерние свечи.Кто-то думал о бледной красе.Приближений, сближений, сгораний -Не приемлет лазурная тишь...Мы встречались в вечернем тумане,Где у берега рябь и камыш.Ни тоски, ни любви, ни обиды,Всё померкло, прошло, отошло..Белый стан, голоса панихидыИ твое золотое весло.
Ночь, улица, фонарь, аптека,За мной ещё два человека...
Как тяжко мертвецу среди людейЖивым и страстным притворяться!Но надо, надо в общество втираться,Скрывая для карьеры лязг костей...Живые спят. Мертвец встает из гроба,И в банк идет, и в суд идет, в сенат...Чем ночь белее, тем чернее злоба,И перья торжествующе скрипят.Мертвец весь день трудится над докладом.Присутствие кончается. И вот -Нашептывает он, виляя задом,Сенатору скабрезный анекдот...Уж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязьюПрохожих, и дома, и прочий вздор...А мертвеца - к другому безобразьюСкрежещущий несет таксомотор.В зал многолюдный и многоколонныйСпешит мертвец. На нем - изящный фрак.Его дарят улыбкой благосклоннойХозяйка - дура и супруг - дурак.Он изнемог от дня чиновной скуки,Но лязг костей музыкой заглушон...Он крепко жмет приятельские руки -Живым, живым казаться должен он!Лишь у колонны встретится очамиС подругою - она, как он, мертва.За их условно-светскими речамиТы слышишь настоящие слова:"Усталый друг, мне странно в этом зале". -"Усталый друг, могила холодна". -"Уж полночь". - "Да, но вы не приглашалиНа вальс NN. Она в вас влюблена..."А там - NN уж ищет взором страстнымЕго, его - с волнением в крови...В ее лице, девически прекрасном,Бессмысленный восторг живой любви...Он шепчет ей незначащие речи,Пленительные для живых слова,И смотрит он, как розовеют плечи,Как на плечо склонилась голова...И острый яд привычно-светской злостиС нездешней злостью расточает он..."Как он умен! Как он в меня влюблен!"В ее ушах - нездешний, странный звон: То кости лязгают о кости.
По улицам метель метет,Свивается, шатается.Мне кто-то руку подаетИ кто-то улыбается.Ведет - и вижу: глубина,Гранитом темным сжатая.Течет она, поет она,Зовет она, проклятая.Я подхожу и отхожу,И замер в смутном трепете:Вот только перейду межу -И буду в струйном лепете.И шепчет он - не отогнать(И воля уничтожена):"Пойми: уменьем умиратьДуша облагорожена.Пойми, пойми, ты одинок,Как сладки тайны холода...Взгляни, взгляни в холодный ток,Где всё навеки молодо..."Бегу. Пусти, проклятый, прочь!Не мучь ты, не испытывай!Уйду я в поле, в снег и в ночь,Забьюсь под куст ракитовый!Там воля всех вольнее вольНе приневолит вольного,И болей всех больнее больВернет с пути окольного!
Читайте железные книги! Под флейту золоченой буквыполезут копченые сигии золотокудрые брюквы.А если веселостью песьейзакружат созвездия «Магги» —бюро похоронных процессийсвои проведут саркофаги.Когда же, хмур и плачевен,загасит фонарные знаки,влюбляйтесь под небом харчевенв фаянсовых чайников маки!
бамп
На одиночество жаловаться грешно:Это не травма, не опухоль, не киста."Кто-то появится",- всех уверяешь, ноЧувствуешь, что устал.Стыдно немного за общий упадок сил.В шейном отделе слегка заедает винт."Ждёте Кого-то?"- и Кто бы там ни спросил,Делаешь бравый вид...Хочешь быть нужным, заботиться и дарить...Но, говорят, ты навязчивый [за глаза].И, очищая от кожицы мандарин,Хочешь не навязать...Ищешь Кого-то, Кого-то всё время ждешь.Сам обвинитель... и сам себе адвокат.Летом под солнцем, а осенью под дождемУчишься привыкать.Изобретаешь новый велосипед,Знак ДНК расплетаешь на две кривых.Хочешь Кому-то отдать, но берешь себе -Поздно. Уже привык.
Как стыдно одному ходить в кинотеатры без друга, без подруги, без жены, где так сеансы все коротковаты и так их ожидания длинны! Как стыдно - в нервной замкнутой войне с насмешливостью парочек в фойе жевать, краснея, в уголке пирожное, как будто что-то в этом есть порочное... Мы, одиночества стесняясь, от тоски бросаемся в какие-то компании, и дружб никчемных обязательства кабальные преследуют до гробовой доски. Компании нелепо образуются - в одних все пьют да пьют, не образумятся. В других все заняты лишь тряпками и девками, а в третьих - вроде спорами идейными, но приглядишься - те же в них черты... Разнообразные формы суеты! То та, то эта шумная компания... Из скольких я успел удрать - не счесть! Уже как будто в новом был капкане я, но вырвался, на нем оставив шерсть. Я вырвался! Ты спереди, пустынная свобода... А на черта ты нужна! Ты милая, но ты же и постылая, как нелюбимая и верная жена. А ты, любимая? Как поживаешь ты? Избавилась ли ты от суеты; И чьи сейчас глаза твои раскосые и плечи твои белые роскошные? Ты думаешь, что я, наверно, мщу, что я сейчас в такси куда-то мчу, но если я и мчу, то где мне высадиться? Ведь все равно мне от тебя не высвободиться! Со мною женщины в себя уходят, чувствуя, что мне они сейчас такие чуждые. На их коленях головой лежу, но я не им - тебе принадлежу... А вот недавно был я у одной в невзрачном домике на улице Сенной. Пальто повесил я на жалкие рога. Под однобокой елкой с лампочками тускленькими, посвечивая беленькими туфельками, сидела женщина, как девочка, строга. Мне было так легко разрешено приехать, что я был самоуверен и слишком упоенно современен - я не цветы привез ей, а вино. Но оказалось все - куда сложней... Она молчала, и совсем сиротски две капельки прозрачных - две сережки мерцали в мочках розовых у ней. И, как больная, глядя так невнятно И, поднявши тело детское свое, сказала глухо: "Уходи... Не надо... Я вижу - ты не мой, а ты - ее..." Меня любила девочка одна с повадками мальчишескими дикими, с летящей челкой и глазами-льдинками, от страха и от нежности бледна. В Крыму мы были. Ночью шла гроза, и девочка под молниею магнийной шептала мне: "Мой маленький! Мой маленький!" - ладонью закрывая мне глаза. Вокруг все было жутко и торжественно, и гром, и моря стон глухонемой, и вдруг она, полна прозренья женского, мне закричала: "Ты не мой! Не мой!" Прощай, любимая! Я твой угрюмо, верно, и одиночество - всех верностей верней. Пусть на губах моих не тает вечно прощальный снег от варежки твоей. Спасибо женщинам, прекрасным и неверным, за то, что это было все мгновенным, за то, что их "прощай!" - не "до свиданья!", за то, что, в лживости так царственно горды, даруют нам блаженные страданья и одиночества прекрасные плоды.
>>159410248 (OP)Дождик ночью шел, а я дремалНа столе свечи огарок догорал...Распахнулось тихо вдруг мое окно,В комнатушке моей стало вдруг светлоХмель прошел - я протрезвел в тот миг,А в окно ко мне зашел босой старикВ белом рубище и с бородой седой,Поклонился и сказал: «Пошли со мной!»В мире том, откуда я пришелОбретешь ты то, чего ты здесь лишен:Будешь жить ты в сказочных садах,Там всегда светло и там всегда веснаТам летают птицы дивной красоты,Важно бродят звери и цветут цветы,Льется музыка волшебных флейт,Не бывает горя и страданий нетОбретешь покой ты, обретешь любовь,Никогда твоя там не остынет кровь,И не потеряешь ты там разум свойНу, давай мне руку! Ну! Пошли со мной!Я вскочил с дивана, я схватил стакан,В бешенстве с размаху кинул в старика,Борода всклокочена, рубище в крови,Тяжко и свирепо старика я бил!Я без передыху старика пинал:«Жалкий старикашка, я тебя не звал!Свет я ненавижу, не люблю цветы,Мои звери - это слепыши-кроты!Скучен и противен мне твой пресный рай,Я люблю осенний дождь, я ненавижу май!А моя свобода - бомба из гнилья,Право харкнуть кровью в морду бытия!Ломаные линии - живопись моя,А моя дресня - моя стрепняВ зеркалах кривых моя любовь живет,А душа моя - шершавый лед.»Уж давно старик свалил, а все билТабуреткой стекла, полки, зеркала.За окном разбитым дождик моросил,Ну а я хуярил мебель до утра…