Прошу вас считать это письмо документом. Он был написан в защиту моих действий от неуважения и насмешки, а также в качестве доказательства, что я человек, действующий в пределах психической нормы.<…>
Сегодня, 8 июля, я угоню автобус и на полной скорости въеду в толпу людей. Это произойдёт, вероятно, в Праге 7 у ПКОЮФ.
Поправка: машина будет служебной автоцистерной 706R[3], место случайное, дата тоже.
Я причиню смерть нескольким людям. Буду судима и наказана.
И вот моя исповедь (если я не верю в священников и докторов, я всё ещё верю, что найдётся хотя бы один честный журналист).
До тринадцати лет я росла в когтях т. н. хорошей семьи. Меня избивали и пытали — была игрушкой взрослых и жертвой школьников (и навсегда аутсайдером среди сверстников). У меня есть прозвища: МЕГЕРА, МУМИЯ, ТАРЗАН, НАДЛОМАННЫЙ АНГЕЛ, КАМЕННЫЙ ЦВЕТОК, СПЯЩАЯ ДЕВА, НАШ ПИТОМЕЦ и т. д. Мои мучители безжалостны. Я — уродливый член стада и чёрная овца семьи. Насколько мне хватает памяти — я была одиночкой. У меня нет друзей и никогда не будет. Впадаю в отчаяние и как следствие: побеги. Побеги из школы, из дома, из жизни<…>
…Я в худшем положении, чем американские негры. Почему? Потому что я одинока. Тысячекратно я была линчёвана. <…> Я уничтоженный человек. Человек, уничтоженный людьми… У меня есть возможность выбирать — убить себя, или убить других. Я выбираю — ОТОМСТИТЬ СВОИМ НЕНАВИСТНИКАМ. Если бы я ушла как неизвестный самоубийца, это было бы для вас слишком легко.
И потому что общество настолько суверенно, оно не способно судить себя само. Его судят в частном порядке, иногда оно бывает наказано, иногда только шокировано.
Мой вердикт таков: я, Ольга Гепнарова, жертва вашего зверства, приговариваю вас к смертной казни через наезд и провозглашаю, что моя жизнь стоит множества других. Acta, non verba