Сап туч, я вот задался таким вопросом, а как же было раньше? в плане насвас омежек и всяких неформалов, сейчас вы трахаете подушки, друг друга, фапаете активно на трапов, гладите стену приговаривая о своей прелести, малафите мамкину простыню, ноете на жизнь которая так не справедлива, забиваетесь в угол и теребите свой член, вобщем то додумаете дальше сами, вопрос в другом, как это общество жило в 20 веке? 19? а средневековье? если оно и выживало то где? где были сборища? как они выглядели? по моему представлению это ведь не большая группа народу, как сейчас к примеру, так легко закрыться в квартире у мамки, быть корзиночкой, сычевать и наслаждаться ананизмом, активно смотря всякую залупу типо анимэ и фапать на японтянок, ну и там уже придумаете сами, вы лучше знаете, так вот, как выглядело сообщество "двача" в разные времена? меня интересуют разные вещи, их быт, всякие истории как рыцари петушили омежек на троячка, стори как они горевали по принцессам, и т п, пол разницы не делает, омега сообщество одним словом.
Бамп
БАмп
бамп
БААААААМП
БАМПЕЦКИЙ
Гипнобамп
БАМП
БУМПАБМП
>>139263555 (OP)В общих чертах все хорошо объяснил Федор Михайлович."Многие ли, наконец, нашли свою деятельность? А иная деятельность еще требует предварительных средств, обеспеченья, а к иному делу человек и не склонен - махнул рукой, и, смотришь, дело повалилось из рук. Тогда в характерах, жадных деятельности, жадных непосредственной жизни, жадных действительности, но слабых, женственных, нежных, мало-помалу зарождается то, что называют мечтательностию, и человек делается наконец не человеком, а каким-то странным существом среднего рода - мечтателем. А знаете ли, что такое мечтатель, господа? Это кошмар петербургский, это олицетворенный грех, это трагедия, безмолвная, таинственная, угрюмая, дикая, со всеми неистовыми ужасами, со всеми катастрофами, перипетиями, завязками и развязками, - и мы говорим это вовсе не в шутку. Вы иногда встречаете человека рассеянного, с неопределенно-тусклым взглядом, часто с бледным, измятым лицом, всегда как будто занятого чем-то ужасно тягостным, каким-то головоломнейшим делом, иногда измученного, утомленного как будто от тяжких трудов, но в сущности не производящего ровно ничего, - таков бывает мечтатель снаружи. Мечтатель всегда тяжел, потому что неровен до крайности: то слишком весел, то слишком угрюм, то грубиян, то внимателен и нежен, то эгоист, то способен к благороднейшим чувствам. В службе эти господа решительно не годятся и хоть и служат, но все-таки ни к чему не способны и только тянут дело свое, которое, в сущности, почти хуже безделья. Они чувствуют глубокое отвращение от всякой формальности и, несмотря на то, - собственно потому, что смирны, незлобивы и боятся, чтобы их не затронули, - сами первые формалисты. Но дома они совсем в другом виде. Селятся они большею частию в глубоком уединении, по неприступным углам, как будто таясь в них от людей и от света, и вообще, даже что-то мелодраматическое кидается в глаза при первом взгляде на них. Они угрюмы и неразговорчивы с домашними, углублены в себя, но очень любят все ленивое, легкое, созерцательное, все действующее нежно на чувство или возбуждающее ощущения. Они любят читать, и читать всякие книги, даже серьезные, специальные, но обыкновенно со второй, третьей страницы бросают чтение, ибо удовлетворились вполне. Фантазия их, подвижная, летучая, легкая, уже возбуждена, впечатление настроено, и целый мечтательный мир, с радостями, с горестями, с адом и раем, с пленительнейшими женщинами, с геройскими подвигами, с благородною деятельностью, всегда с какой-нибудь гигантской борьбою, с преступлениями и всякими ужасами, вдруг овладевает всем бытием мечтателя. Комната исчезает, пространство тоже, время останавливается или летит так быстро, что час идет за минуту. Иногда целые ночи проходят незаметно в неописанных наслаждениях; часто в несколько часов переживается рай любви или целая жизнь громадная, гигантская, неслыханная, чудная как сон, грандиозно-прекрасная. По какому-то неведомому произволу ускоряется пульс, брызжут слезы, горят лихорадочным огнем бледные, увлаженные щеки, и когда заря блеснет своим розовым светом в окошко мечтателя, он бледен, болен, истерзан и счастлив. Он бросается на постель почти без памяти и, засыпая, еще долго слышит болезненно-приятное, физическое ощущение в сердце... Минуты отрезвления ужасны; несчастный их не выносит и немедленно принимает свой яд в новых, увеличенных дозах. Опять-таки книга, музыкальный мотив, какое-нибудь воспоминание давнишнее, старое, из действительной жизни, одним словом, одна из тысячи причин, самых ничтожных, и яд готов, и снова фантазия ярко, роскошно раскидывается по узорчатой и прихотливой канве тихого, таинственного мечтания. На улице он ходит повесив голову, мало обращая внимания на окружающих, иногда и тут совершенно забывая действительность, но если заметит что, то самая обыкновенная житейская мелочь, самое пустое, обыденное дело немедленно принимает в нем колорит фантастический. Уж у него и взгляд так настроен, чтоб видеть во всем фантастическое. Затворенные ставни среди белого дня, исковерканная старуха, господин, идущий навстречу, размахивающий руками и рассуждающий вслух про себя, каких, между прочим, так много встречается, семейная картина в окне бедного деревянного домика - все это уже почти приключения.Воображение настроено; тотчас рождается целая история, повесть, роман... Нередко же действительность производит впечатление тяжелое, враждебное на сердце мечтателя, и он спешит забиться в свой заветный, золотой уголок, который на самом деле часто запылен, неопрятен, беспорядочен, грязен. Мало-помалу проказник наш начинает чуждаться толпы, чуждаться общих интересов, и постепенно, неприметно, начинает в нем притупляться талант действительной жизни. Ему естественно начинает казаться, что наслаждения, доставляемые его своевольной фантазиею, полнее, раскошнее, любовнее настоящей жизни. Наконец, в заблуждении своем он совершенно теряет то нравственное чутье, которым человек способен оценить всю красоту настоящего, он сбивается, теряется, упускает моменты действительного счастья и, в апатии, лениво складывает руки и не хочет знать, что жизнь человеческая есть беспрерывное самосозерцание в природе и в насущной действительности. Бывают мечтатели, которые даже справляют годовщину своим фантастическим ощущениям. Они часто замечают числа месяцев, когда были особенно счастливы и когда их фантазия играла наиболее приятнейшим образом, и если бродили тогда в такой-то улице или читали такую-то книгу, видели такую-то женщину, то уж непременно стараются повторить то же самое и в годовщину своих впечатлений, копируя и припоминая малейшие обстоятельства своего гнилого, бессильного счастья."
>>139263555 (OP)Шли в монахи, хикковали по кельям, спорили про ангелов на конце иглы и прочую хуйню.
>>139263555 (OP)>>139263927Вариантов масса - если дворянин, то также мог сычевать в своем поместье, победнее-тоже(Обломов, например).
>>139263954Эн нет,тогда как обяснить что многие древние богословы имели знатное происхождение и могли позволить себе безбедную и роскошную жизнь?
>>139264090А в чем ты видишь противоречие?
>>139263555 (OP)Они просто не выживали и умирали в детском возрасте./thread.
>>139263954>>139264090Пасаны, везде есть сильные и слабые это своебразная аксиома, я не считаю что монков надо относить к касте хуеглодов всех до единого, которые долбятся в зад и не устроились в жизни, в богослужении есть своя философия, и не хикковая, а у хикк есть философия? лол второй вопрос
Раньше просто забивали камнями
>>139264274несмотря на этот аспект омеги до сих пор продолжают омежить
>>139264166Хотя бы в том что омежками тех людей назвать сложно. Строго говоря, тру омежке везде будет плохо.
>>139263927замечательно достоевский пишет
>>139264937Его "Записки из подполья" просто шедевральны,как по мне.
Вверх!
Вперед!
>>139265603>>139265514To infinity... and beyond!
>>139264186Это правда
>>139265832нет, я думаю все обстоит иначе