Вахотред воскресный, благословенный Императором. Едим. Бледнеем. Срем в руку и дрочим. Варим великий суп, перекатываемся, гидродоминируем.Ошибка постинга: Вы постите слишком быстро.
Фантазия неизвестного художника на тему "а что если бы у Керза была сестра". Художнику отрубили голову и яички, но пикт сохранился в архивах инквизиции.
Сплетаемся в объятьях братских. Крепкие руки десантные крепкие тела обхватывают. Целуем друг друга в уста. Молча целуем, по-мужски, без бабских нежностей. Целованием друг друга распаляем и приветствуем. Сервиторы между нами суетятся с горшками адамантиевыми, мазью некромундской полными. Зачерпываем мази густой, ароматной, мажем себе уды. Снуют бессловесные сервиторы аки тени, ибо не светится у них ничего.— Сангвиний! — восклицает Данте.— Кровь Сангвиния! — восклицаем мы.Встает Данте первым. Приближает к себе Мефистона. Вставляет Мефистон в Мастера верзоху уд свой. Кряхтит Данте от удовольствия, скалит в темноте зубы белые. Обнимает Мефистона Корбуло, вставляет ему смазанный рог свой. Ухает Мефистон утробно. Корбуле Астарот Мрачный заправляет, Астароту — Тихо, а уж Тихо липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата левокрылого левою рукою, а правой направляю уд свой ему в верзоху. Широка верзоха у брата Тихо. Вгоняю уд ему по самые ядра багровые. Тихо даже не крякает: привык, кровавый ангел коренной. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу черным карапасом. А уж ко мне Лемартес пристраивается. Чую верзохой дрожащую булаву его. Увесиста она — без толчка не влезет. Торкается Лемартес, вгоняет в меня толстоголовый уд свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из меня выжимая. Стону в ухо Тихо. Лемартес кряхтит в мое, руками молодецкими меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею — уд достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем техжрецы уды обновили, укрепили, обустроили. Есть чем и друг друга усладить, и врагов Императора наказать. Собирается, сопрягается гусеница космодесантная. Ухают и кряхтят позади меня. По закону ордена левокрылые с правокрылыми чередуются, а уж потом скауты пристраивается. Так у Данте заведено. И слава Императору…По вскрикам и бормотанию чую — скаутов черед пришел. Подбадривает Данте их:— Не робей, зелень!Стараются молодые, рвутся друг другу в верзохи тугие. Помогают им сервиторы темные, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.— Сангвиний! — кричит Данте.— Кровь Сангвиния! — гремим в ответ.Шагнул Данте. И за ним, за головою гусеницы двигаемся все мы. Ведет Данте нас в купель. Просторна она, вместительна. Теплою кровью наполняется, заместо ледяной.— Сангвиний! Сангвиний! — кричим, обнявшись, ногами перебирая.Идем за Данте. Идем. Идем. Идем гусеничным шагом. Светятся муде наши, вздрагивают уды в верзохах.— Сангвиний! Сангвиний!Входим в купель. Вскипает кровь пузырями воздушными вокруг нас. По муде погружается Данте, по пояс, по грудь. Входит вся гусеница космодесантная в купель. И встает.Теперь — помолчать время. Напряглись руки мускулистые, засопели ноздри молодецкие, закряхтели десантники. Сладкой работы время пришло. Окучиваем друг друга. Колышется кровь вокруг нас, волнами ходит, из купели выплескивается. И вот уж подступило долгожданное, дрожь по всей гусенице прокатывается. И:— Сангвиниииий!!!Дрожит потолок сводчатый. А в купели — шторм девятибалльный.—Сангвиниииий!!!Реву в ухо Тихо, а Лемартес в мое вопит:— Сангвиниииий!!Император, помоги нам не умеретьНеописуемо. Потому как божественно.Райскому блаженству подобно возлежание в мягких лонгшезах-лежаках после кроваво-ангельского совокупления. Свет включен, шампанское в ведерках на полу, еловый воздух, Второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром. Данте наш после совокупления любит музыку с древней Тeрры послушать. Возлежим расслабленные. Гаснут огни в мудях. Пьем молча, дух переводим.
Кхорн. Имя стекает солоноватыми каплями по языку в глотку. Кровь и насилие. Революции, коктейли молотова, подростки с амратурой и полицейские, разбивающие им черепа дубинками. Берцы скинхедов и хулиганов, с хрустом ломающие челюсти инородцам. Веселые ухмылки загорелых рембо из ЧВК, поливающих свинцом орды дикарей. Отморозки Миксфайта. Подавление сепаратистов заградительным огнем. Зачистки. Массовые расстрелы. Ярость толпы, выплескивающаяся на улицы. Берсерки-террористы, взрывающие себя чтобы забрызгать все своим сообщением, вестью. кровавой смерти. Кровь, кровь, кровь. Дикое, неограниченное насилие. Трону Черепов надо больше черепов. Бог Крови требует все больше крови. Оседлай волну. Наемник, поливающий напалмом мирных жителей. Боец подпольных миксфайтов, вытирающий с лица пот окровавленными руками. Революционер, одним удачным воплем поднимающий толпу на штурм спецназа, чтобы залить улицы кровью безоружных бунтовщиков, расстрелянных в упор, и спецназовцев, разорванных голыми руками. Ярость и ненависть самого Бога Крови поет в тебе? Утоли его жажду!Тзинч. Шепот за плечом, тающие в сумерках тени. Хитрый оскал политики. Подковерные интриги, лоббизм, взятки. Коррупция. Контрабанда. Шантаж. Отмывание денег и обналичка. Мыльные пузыри доткомов и финансовых пирамид. Подделка документов и залоговых облигаций, ООО "Вектор-М", чемоданы черного нала и нефтяные авизо несуществующих республик. Серый бизнес, реэкспорт, оффшорные зоны для хранения капитала, который все равно украдут, потому что это правило Большой Игры.Оседлай волну, и в твоих дрожащих пальцах будут зажаты ниточки правительств, собраний акционеров, парламентских партий и нелегальных криминальных синдикатов. Настоящая власть - не та, что по телевизору, а та, что принимает решения.Нургл. Нург-лет. Дедушка. Тоска, распад, безнадежность. Гетто, где обреченные на смерть рождаются, чтобы получать на пособие достаточно денег, чтобы сдохнуть от героиновой зависимости в двадцать, без шансов и перспектив. Лепрозории. Хосписы для обреченных, пощечина милосердию - заставить гнилой обрубок жить, поддерживать в нем жизнь. Общества защиты животных, превращающих городские экосистемы в пиршество каннибалов. Урбанизация. Программы поддержки наркоманов. Социальные пособия для уродов. Дно города, задыхающееся от смога, но посещающее встречи групп неизлечимо больных. Старики, которых дети отдали умирать в помойные ямы дешевых домов престарелых, чтобы получить жилплощадь. Шлюхи-айдолы из Кореи, с руками, покрытыми гнойниками от внутривенных уколов, чьи лица отслаиваются после дешевой пластической хирургии, чьи глаза плачут гноем после увеличения, а голоса после "оседания" связок напоминают хриплое мяуканье.Оседлай волну, и миллионы зомби, покрытых язвами, точками от уколов, желтушными пятнами от гепатоцирроза, все безногие и безрукие от крокодила, безграмотные в третьем поколении эмигранты на пособии, все эти зомби со дна, которых уже сегодня больше 20% населения, встанут чтобы пойти за тобой хоть в Ад - потому, что их нынешняя жизнь хуже, чем любой Ад.Слаанеш. Вечно Юный Принц, Танцующий-в-Сумерках-Мира. Наркокартели, создающие моду. Дизайнерские наркотики из Амстердама и Гонконга. Хентайные игры, красиво отрендеренное детское зоопорно, членодевки онлайн. Гипноэйфоретики - о, вы не пробовали, это нечто новенькое. Вечеринки в стиле двадцатых. БДСМ-клубы с настоящими рабами, которых можно пытать. Проститутки оптом, из Украины, Прибалтики, Средней Азии, Афганистана и Индии. Секс-туризм. Все вечеринки столетия в одном онлайн-каталоге, эксклюзивно для iPhone VI. Оседлай волну, ты будешь принимать танкеры со шлюхами-иммигранками, и тут же продавать груз мясникам со студий снафф-видео, чтобы их зарезали в прямом эфире на потеху дрочерам, платящим $95 за минуту. Сеть клубов зоофилов, козочки с тщательно вымытыми жопами и гарантированно безопасно подпиленными рогами. Сорт кокаина имени тебя. Стадионный концерт, где зрителей обдают фонтанами насыщенной спиртом и PSP крови под музыку Kraftwerk. Этот мир способен дать больше, чем ты способен ощутить.
мегон протянул руку и коснулся зеркальной поверхности, пальцы Альфария дотронулись до его пальцев с обратной стороны невидимой грани. Как во сне, Омегон сделал шаг вперед и прижался носом к носу отражения. Омегон пристально всматривался в его глаза и отражение испытующе глядело на него. На какое-то время Омегон принял условное за реальное: для него зазеркальный Альфарий ожил. Омегон поцеловал его, поцелуй был холодным. Он отстранился, его действия повторил и двойник. Он облизал его губы, так же поступило отражение. Поцелуи стали теплее, но были по-прежнему тверды. Его член напрягся, Омегон, почувствовав боль от приятного напряжения, прижался всем телом к зеркалу и, раскачивая бедрами, начал тереться о гладкую поверхность зеркала, не переставая покрывать поцелуями отраженное лицо.Вдруг галлюцинации покинули его и обрушилась безжалостная действительность. Омегон понял, что перед ним всего лишь отражение. Любить некого. При мысли об этом Омегон скорчился и задрожал. Мечты не было, но взамен нее какая-то электрическая сила заполнила его мозг и мускулы.Он вспомнил, что мертв. Половина его мертва. Сейчас он наполовину жив и наполовину мертв.Ему стало страшно. В глазах потемнело от наплывших слез. Он понял, что больше не сможет забыться. Никогда. Он уже не сможет ласкать себя, как делал это прежде. Никогда.Теперь у него только две руки, а не четыре; один член, а не два; один рот, а не два.Больше он не будет целовать себя, не почувствует возбуждающее соприкосновение языков.Половина его мертва. Он зарыдал. Кончено. Теперь он в состоянии любить себя одной рукой; жалкое удовольствие мастурбации!Он остался один. Навеки.
Не сплетаемся в объятьях братских. Крепкие руки крепкие тела останавливают. Надеваем маски аспектные. Молча надеваем, по-мужски, без бабских нежностей. Поклонами друг друга распаляем и приветствуем. Стражи между нами суетятся с контейнерами психокостными, смазкой полными. Зачерпываем смазки густой, ароматной, мажем себе оружие. Снуют бессловесные стражи аки тени, ибо не светится у них ничего.— Кроваворукий Кхейн! — восклицает Азурмен.— Рана Дандра! — восклицаем мы.Встает Рука Азуриана первым. Приближает к себе Слаанеш. Пытается вставить Слаанеш в Лордову броню клешню свой. Убирает руки поганые от себя Азурмен, скалит в темноте зубы белые. Хватает Ту-Что-Жаждет за горло Карандрас, бьёт ей силовой клешнёй по ебалу. Ухает Слаанеш утробно. Далее Фуэган Огненным Топором своим заправляет, Мауган Ра — Маугетаром, Джейн Зар — Джайнас Мором, а уж потом и мой черед настал. Пикирую Голодной Суке на плечи, хуярю Сверкающим Клинком промеж рог. Тверда голова у Слаанеш. Вгоняю меч ему по самую рукоятку. Слаанеш даже не крякает: привык, бог хаоса коренной. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу крыльями. А уж дальше сам Азурмен пристраивается. Чую душу его брата в Мече Азуры. Увесист он — без толчка не влезет. Торкается Азурмен, вгоняет в Суку толстоголовый меч свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из Слаанеш выжимая. Стонет в ухо мне, клешнями меня обхватывает. Не вижу того, кто дальше пиздит, но по кряхтению разумею — клинок достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем Ваул клинки обновил, укрепил, обустроил. Есть чем Ту-Что-Жаждет наказать. Собирается, сопрягается гусеница аспектная. Ухают и кряхтят позади меня. Слышу, экзархи пристраиваются. Так у Азурмена заведено. И слава Кхейну…По вскрикам и бормотанию чую — экзархов черед пришел. Подбадривает Азурмен их:— Не робей, зелень!Стараются молодые, пиздят Суку ногами. Помогают им провидцы Ультве, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и разбито ебало Слаанеш. Сдыхает. Замираем.— Кхейн! — кричит Рука Азуриана.— Рана Дандра! — гремим в ответ.Умирает Азурмен. И за ним, за Рукой Азуриана умираем все мы. Помирает последним Фуэган, пытается надрачивать Огненную Пику свою, но нет, сдохла Голодная Сука, а вслед за ней и мы с Фуэганом. Обрёл свой конец Танец Без Конца, но некому более танцевать его...
Мы с братьями срали под дверь запасную сзади Чёрной Библиотеки в конце М41 это было, съебались с Фенриса и приносили жертвы Тзинчу возле Чёрной Библиотеки, потом брат мне говорит: давай под двери насрем! давай, ты первый. Я говорю, ну ладно. Мы и до этого арлекинов доебывали постоянно, делали всякие пакости, били стекла в Библиотеке болтами инферно, писали на стенах "Цегорах пидорас" и съебывались потом, Стражи нас ловить заебались, но ни разу не поймали, Чёрная Библиотека рядом была от нас недалеко. Ну вот, я короче силовые штаны снял и насрал на ступеньки под дверью кучу большую, я еще жопу чуть приморозил, портал с Фенриса забыл закрыть. Тут из этой двери выходит арлекин с красным носом и в длинных ботинках, он еще в говно мое наступил. Боевой брат съебался, а меня арлекин поймал, я в силовых штанах своих запутался и ебнулся. Короче завел он меня через эту дверь, а там воняет как в сарае ссаниной, говном и псиной какой-то, и темно, хуево видно блядь. Ну арлекин мне пизды дал слегка, а потом развязывает тесемки своих штанов, они у него до самой шеи были и штанины разные, и говорит мне: ну все блядь, ты щас у меня сосать будешь, пидор! Ну я стал плакать, просил: дяденька арлекин, только в рот не ебите!Арлекин тогда говорит: ну тогда ты пидор будешь говно мегадона жрать! И завел меня в загон к мегадону, там на уровнях Библиотеки где жили арлекины были клетки со зверями с экзодитских миров, поэтому так мочой несло. Ну я с земли говно мегадона поднимал и ел его, здоровые такие катяхи. Мне на вкус показалось хуево, я обрыгался блядь, мегадону на ногу нарыгал. Арлекин меня стал хуярить своими разноцветными ботинками, грит: ах ты блядь, ты нахуя мегадона обрыгал сука? теперь проси прощения у мегадона, грит соси у него хуй, а то я тебе в жопу пушку-визгун засуну! Я говорю: блядь, как я буду у мегадона сосать, его хуй мне в рот не вместится! Арлекин мне прохуярил, я стал плакать, встал на колени, залез под мегадона и стал лизать ему залупу и яйца, они у него как мячи баскетные, только в кожаных таких мешочках. И дырку сосал у мегадона в хуе, чмакал и языком в ней вертел туда-сюда, я хорошо старался, чтобы арлекин мне пизды не дал. Дырка в залупе у мегадона прям как пизда, такая же большая, руку можно засунуть полностью. Когда я сосал у мегадона дырку, он чото ворчал и переступал с ноги на ногу, видать ему нравилось, а дырка была соленая и мочой пиздец воняла. Арлекин стоял рядом и смотрел, чтобы я хорошо сосал. Потом он мне уебал за то что грит "хули ты так хуево сосешь, что мегадон никак кончить не может?" и заставил меня дрочить мегадону шкуру на шишке, и у мегдона молофья как польется, и мне на голову и на силовую броню, у меня аж сочленения брони заедать стало, я весь в молофье был, и еще он на спину мне насрал, когда кончил, от удовольствия наверно. Потом арлекин меня хотел заставить говно убирать на ступеньках, которое я насрал, но я вырвался и съебался от него на диске Тзинча, когда съебывался я, то заметил, что в клетке напротив сидел здоровый такой джокаэро с высунутым красным хуем, он все это время смотрел, как я у мегадона сосал, и какую-то хуйню базарил, прыгал и делал так: у у у. Мантией потерся-потерся, весь слипся от мегадоньей молофьи. Братьям я ничего не стал говорить, сказал что арлекин мне просто пизды дал, Магнусу соврал, что я в бездну через дыру в Паутине провалился и оттого весь потрёпанный. К Чёрной Библиотеке с тех пор мы больше не ходили.
Робаут вздрогнул, неожиданно увидев демон-принца рядом с собой. Четырнадцатый примарх положил свою руку на наплечник имперца и сплав зашипел, испаряясь под тонкими пальцами. Токсичный пар шедший отовсюду где бы не прикоснулся к доспехам Моратрион, разъедал кожу и слизистую носа, но регенерация творила с телом Жиллимана чудеса и не поддавалась ни ожогам, ни скверне Хаоса. «На Никее, помнится, твой легион был абсолютно против колдовства. Ныне же ты заменил силу на магию. Какая ирония.» ультрамарин улыбнулся, вспомнив каверзный момент в жизни брата, но с насмешкой приходила и паника — его доспехи, не считая латных перчаток и сапогов, истлели на глазах, показывая обтянутое "второй кожей" тело. Чёрная ткань комбинезона плотно прилегала к каждому выступу кости и к каждой мышце на его теле. Робаут увидел как резко раскрылись полупрозрачные крылья проклятого и то с каким довольным выражением лица тот смотрит на его потуги сопротивления. — Это не займёт много времени, — Жиллиман помотал головой, ощущая как по затылку к ушам подбирается нечто ползучее. Большие слизни, со шлепком, слетели с задней стороны его шеи и плюхнулись в липкую "гололедицу" под ногами регента. — Возможно, час или несколько часов. Во всяком случае я надеюсь на это. Гадко. Именно таким словом примарх Ультрадесанта может описать своё состояние. Он не чувствовал как пара слизняков и их собратья поменьше разгрызают ткань комбинезона сзади, а потому теперь, когда мужчина стряхнул брюхоногих, он ощущал холод по всей спине и плечам. Твари не доползли до поясницы и ног с руками. Передняя часть комбеза тоже была нетронутой до того момента как её не разорвал, в клочья, возвышающийся над ним гвардеец смерти. Жиллиман понятия не имел, что за чувство он должен был испытать от сего процесса. Пока что он переживал лишь слабое подобие унижения и непонимания. Лязгнуло крепление и на землю рухнул один из наплечников Мортариона. Проводки соединителей и плотные серые ремни смотрели на Жиллимана своими заляпанными грязью полосками. Шум и грохот ударяющихся друг о друга частей брони отвлекал пленённого и тот смотрел на кучу деталей, что с каждым ударом увеличивалась, становясь больше. Спустя какое-то время ему снова сжимают челюсть, заставляя не отводить взгляд. Здесь, на самом дне разлома творится что-то непонятное владыке Ультрадесанта. Он завороженно смотрит на, казалось бы осквернённое, тело своего четырнадцатого родственника, но в облачённом в такой же комбез теле нет и намёка на Хаос, а уж тем более на силы воплощения таких аспектов как Разложение и Болезнь. Здесь видится лишь Жизнь, кипящая в могучем теле. Взгляд имперца мечется, выискивая изъяны, но не замечая их — он обессиленно выдыхает, опуская голову и часто дыша. — Тебе нравится, — шёпот перемежается с треском крыльев громадных стрекоз, что выползли из пещеры, коя была выше их на несколько метров. Насекомые парили, стрекоча и глядя на Жиллимана своим фасетом многогранных, радужных, глаз. Мечнику кажется, что он поддался чему-то. Туман пробуждал в нём непонятное, неописуемое доселе чувство. Неужели, это то, что от них упрятали, задвинув в долгий ящик? Или же то был Ящик Пандоры, в который она положила на дно не только надежду, но и нечто ещё?...Неожиданно, щупальца на его ногах и руках укоротились, потащив назад. Жиллиман оглядывался, ища и не находя в поле своего зрения Мортариона. Слизь под его ногами чавкнула, взметнувшись вверх на несколько сантиметров своими нитями и каплями, а затем Робаут почувствовал того, кого искал эти несколько мгновений, вводивших его в замешательство. — Думаю, нам это не понадобится, — шёпот теперь не был трескучим — он стал тихим и горячим. Почти у самого его уха. Робаут дёрнулся, не понимая, но затем почувствовав тупую боль под коленом — его силовые ботинки тоже шипели, буквально испаряясь на глазах. Он не жалел о том, что не видит этого. — А вот руки пусть будут закреплены...Лояльный примарх глубоко дышал, пытаясь успокоиться и разобрать всё по полочкам, но этот шкаф мыслей трещал и гвозди с шурупами не удерживали его полки, скидывая на пол рассуждения и трезвое восприятие происходящей ситуации. Он в очередной раз почувствовал ледяное прикосновение на своей коже — сейчас его обнимали одной рукой под живот, прижимая к себе. Невольник опять дёрнулся, не сдаваясь. Он, можно сказать, почти что сидел упираясь спиной в грудь брата. — Скоро ты почувствуешь...Вид слизней грызущих его комбез на ногах не располагает ощущать что-то радостное и...какой же она должна быть, та неизвестная эмоция и реакция? Он всё ещё испытывал отвращение, унижение и даже злость на своё бессилие — так крепко, почти до онемения, сжимали его конечности странные щупальца слушавшиеся лишь его брата. — Что ты хочешь сделать? — он подал голос впервые за все те долгие минуты, которые ушли у них на разговоры и разоблачение столь странным образом. — Я уже сказал, — ответили ему из-за спины. Свободная, левая, рука Мортариона разорвала последние куски "второй кожи", а сам он уже был давно обнажённым из-за влияния всё того же пара, что плавил не только керамит, но и ткань. — Поучаствуй в эксперименте — будь послушным подопытным. Если я проиграю битву сил, то хотя бы смогу убедиться в правильности своих предположений и одержу верх в схватке умов.Робаут рыкнул, замечая как слева от него полз слизень, но затем мерзкую тварь подхватили под "живот" и взяли в руку уже знакомые бледные пальцы. — Не дрыгайся, — шипение и прикосновение языка к его плечу не прельщало к резким движения, но ультрамарина, наверное впервые, охватила жуткая паника. Он не знал чего ожидать от подобных действий, ибо ему никогда не доводилось сталкиваться с таковыми. Он не знал решения проблемы — осознание своей ничтожности, как и слизь на его позвоночнике, скатились куда-то в район поясницы и бёдер. Знакомый звук упавшей туши жирного брюхоногого вывел Жиллимана из раздумий и вверг в чувство отчуждённости. Он отрицал. Всё происходящее сейчас — симуляция или кошмар, навеянный предсмертной агонией. Нежданная дикая боль в районе седалища отрезвила и словно дала пощёчину, разорвав дымку белёсого наваждения. Ультрамарин начал вырываться, даже понимая, что не сможет ничего изменить. Боль, тем временем, от каждого движения лишь усиливалась. Рука демон-принца, доселе лежавшая на бедре брата переместилась на шею, сжимая.
Примарх Ангрон ел.Эльдары сопротивлялись достойно, но их осталось слишком мало. Их жалкие остатки были отброшены за последнюю,спешно возведённую баррикаду. Псам ничего не стоило бы растоптать их своими бронированными сапогами за доли секунды. Но им позволили жить. Позволили возвести своё жалкое укрепление.Почему?Над рядами воинов возникла огромная фигура. Она двигалась и ряды закованных в железо воинов расступались перед ней. Это иссечённое шрамами, но всё ещё прекрасное лицо невозможно было перепутать ни с каким другим. Примарх улыбнулся, обнажив остро заточенные треугольные зубы и вся его красота побитой пулями статуи ангела исчезла в один миг. Если раньше,когда его прекрасный облик, несмотря на все шрамы и уродства бывшее прекрасным даже в глазах эльдар, можно было думать, что это создание может мыслить как они, что у него могут быть требования, что с ним можно как-то договорится, попросить пощады,наконец... Нет. Это был Зверь. Вожак Стаи. Они были добычей.Десятки острых как лезвие бритвы мономолекулярных дисков одновременно ударили о броню из кровавого цвета бронзы и тут же лай сюрикенок затих.На плече их будущего убийцы лежала причина этого.Видящая, избитая с вывернутыми под невероятными углами суставами рук стонала, накачанная мощнейшей химией, но была ещё жива. Она то открывала,то закрывала свои полузакатившиеся глазаПримарх бросил её на пол.-Вставай.Он не стал дожидаться когда, осевшая невнятной грудой без сил и лишённая воли химией апотекариона, девушка выполнит его приказ. Он просто поднял её за роскошную гриву волос, так, что её носки едва касались пола. И ударил ей в спину ножом.Всякий мог видеть, что рана эта ещё не смертельна. Далеко не смертельна даже для человека и уж тем более- для эльдар,куда более прочных, чем люди. Он терпеливо дожидался, пока сидящие за баррикадной это поймут, наслаждаясь сладковатым запахом,источаемым чужацкой кровью. Видящую можно было ещё спасти. Но атаковать не было никакой возможности. Их было слишком мало. И ничего не помешало бы Зверю оторвать голову Лилеатониэль в мгновение ока. Но Видящая этого готовящегося умереть мира-корабля была ещё жива.Пальцы разжались. Видящая упала. Примарх наклонился над ней, выдернул из спины нож и перевернул её на живот.Если не считать сажи на её лице, кровавого ручейка и следов боя, изорвавших её рунную броню и ткань её длинного платья, покрытого защитной вышивкой из золотистой психонити, она была почти такой же как и всегда. Нет. Не такой же.Огромная рука Пожирателя Миров сорвала опоясывавшую вспухший животик серебряную цепь с защитными "детскими" амулетами-от болезней,от внимания варпа,от уродств,от несхождения генетических цепей, от выкидыша... И так далее.Тишина.Мотор внутри рукояти ножа завыл и микролезвия задвигались со сверхзвуковой скоростью. И аккуратно, не повредив вспотевшую от страха, туго натянутую набухшей маткой кожу вспороли платье от промежности до груди. Эльдарка забилась, стараясь прикрыть своё нерождённое дитя хотя бы своими руками, но вырванные из суставов руки отказывались ей повиноваться.Примарх наклонился к её животу и, наслаждаясь, полностью вдохнул в себя запах страха матери.Нож снова завыл. Брызги крови упали на белоснежные доспехи Псов раньше, чем раздался крик эльдарки.Примарх ел. Повернувшись спиной к своим воинам, сидя на коленях ,он погружал огромную руку в раскрытый как раковина живот и черпал оттуда кровь, мягкие шарики со сладковатой жидкостью, гигантские клетки, аналог человеческого жира, лопались у него на зубах,распространяя пряный запах. Рвал кишки и мясо. С его острых зубов стекали амниотические воды из живота эльдарки, которыми он запивал свою трапезу. И, судя по улыбке, они были невероятно вкусны.Он привстал, оперся о ребра и, буквально, нырнул лицом в тёплый, пахнущий сладко и железно, живот.Неожиданно, эльдарка забилась, закричала от боли, которую не могла приглушить даже влитая в неё насильно военная химия Пожирателей. Это был крик раненной в самое нутро самки. Всё разумное, всё что возвышало их над животными их древних миров исчезло. В этом звуке слилась боль физическая и боль души матери от которой оторвали ещё нерождённую душу. Примарх поднял голову из живота и с наслаждением вдохнул вентилируемый воздух мира-корабля...Из его рта торчала пуповина.Он рвал, резал её изнутри.На его зубах хрустели хрящи сложный трубчатый орган, заменяющий ей яичник -Зверь пожрал не только.Наконец,Зверь просто вырвал из её тела то,что оставалось от матки и сожрал её, даже не озаботившись отряхнуть от крови и прозрачных соков. Даже привыкшая к терзавшей её нутро боли Видящая, выгнулась,когда он рванул в первый раз, и билась, изо всех сил изуродованного тела, желая помочь своему мучителю помочь разорвать свою материнскую плоть побыстрее и прекратить муку. Химия уже на неё не действовала. Он рванул ткань платья, надкусил под её грудями, словно бы желая насладится самым нежным мясом её тела. Поднял её руку с раздробленными суставами и, не заботясь больше, о биениях атакуемого болью изувеченного тела, откусил кусок мышц прямо вместе с кожей.И, вдруг потеряв интерес к ней, снял с себя плащ, завернул в него выпотрошенного ксеноса и бросил этот окровавленный чёрный мешок за баррикаду.-Спасайте вашу суку сами!Повернулся и ушёл. И,вместе с ним,ушли Пожиратели.И её спасли. Залили мозг анестезией, утопили в асептиках нутро и долго промывали полость тела дезинфицирующими растворами -не раз и не два приходилось вскрывать заново и снова промывать, потому что начинало гноится. Зашивали, приживляя изготовленные искуснейшими костепевами аналоги сожранных внутренних органов, залечивая напевами страшные раны от грубого боевого ножа и зубов, покрытых трупным ядом.Когда она проснулась от навеянного психическим искусством сна, то она закричала. У неё не было ничего внутри, но это болело! И её боль звала из варпа Ужас. И та не хотела этому мешать. Её уже один раз сожрали. Ничего страшного.Её пришлось усыпить снова. Во сне к ней приходили Мудрейшие. Они говорили с ней. Конечно, она, запертая в скованном сном теле, позволила Совету и Храму Иши сделать то, что было нужно.И тогда, ей, сонной, иссекли мозг.Она не могла больше думать. Она ничего не помнила. Она ничего не знала. Не больше, чем ребёнок.С неё сняли ритуальные одеяния.С неё сняли все амулеты.Она носила простое серое, грубо выделанные платье и не жаловалась.Её водили за руку и она смотрела на всё пустыми, ничего не запоминающими глазами.И лепетала какую-то невнятицу.Она могла просидеть всаду несколько дней на одном и том же месте, следя за бабочками, чертя в воздухе пальчиком фигуры и что-то лепеча, если никто не возьмёт её за руку и не отведёт в кроватку и не скажет "Спать!"Любила играть с малышней. Бегала за ними и смеялась.Невинное дитя. Её можно было бы так назвать, если бы не...Она трахалась как дикая кошка. Нету менее грубого слова,описывавшего её животную страсть.Она не занималась любовью. Она трахалась. Выжимая все соки и силы из себя и своего любовника. Не желая отпускать его от себя,она доводила себя, до исступления, до припадков, до обмороков.Её боялись.Говорят,что когда её начали обходить десятой дорогой, она, сама, убежала от няньки и набросилась на какого-то юношу и, не стыдясь никого, сорвала с себя платье.Ей было всё равно с кем. Никому не отказывала и хотела,чтобы и ей не отказывали.То ли буйствовали не сдерживаемые боле разумом животные инстинкты, сохранившиеся в подкорковых слоях, не затронутых страшным инструментом хирурга.То ли она всё-таки ещё хотела родить.Забыла, не могла и не хотела вспоминать, что её чрево съели.
>>204590391>2,3,4 пикЭто для календарей в казармах имперского мяса? Знаете раньше были такие? Да и щас есть
Керз в образе женщины в представлении художника-еретика. Дракон на заднем плане, очевидно, символизирует безумие примарха.
Надеюсь, няша Ариман сможет оживить братишек и победить перерождение.А там уже можно будет и последний осколок души из под Трона вынуть и вернуть красноволосого папашу в нежное лоно империома. <3
