Навеяно вчерашним тредом про районы ДС.А давайте нарисуем уже наконец нормальный рейтинг районов ДС, а не тот выпердыш от руки, что тут форсится. С меня (насколько могу) прямые руки и Фотошоп, с вас мнения о районах. Я уже немного начал, что мог сам отметить - отметил. И пожалуйста, помогите мне оформить шапку пикчи (правый верхний угол). У меня кончились идеи как это нормально сделать.
С вот этой пикчей я во вчерашний тред залетел. В целом всех все устроило, но были пожелания поменять некоторые районы и неточности.Вот поэтому я и сделал тред, чтобы все могли вснести правки.
Алсо, если вдруг кто не знает как называется какой район - я делаю по сшитой карте 2gis, так что милости прошу. https://2gis.ru/moscow
>>211208448Ну вот, видишь. Значит ты как минимум можешь рассказать о районе в котором находится твой универ. Не обязательно же жить в том, месте, о котором рассказываешь.
>>211208062Где Рублёвка? Где Куркино? Или ты ЗУМЕРОК, который ТОЛКАЕТСЯ УТРОМ В МЕТРО НА РАБОТУ/УЧЁБУ и поэтому критично жить внутри города?
>>211207978 (OP)Поясняю за Лефортово:Оче близко к центру, но все как-то на минималках. Жители с вожделением и завистью смотрят из-за речки-вонючки Яузы на ЦАО который в некоторых местах находится дальше от центра, чем вышеупомянутое Лефортово.Краткая характеристика: царские здания вперемешку с лайтовой промзоной с небольшими вкраплениями парков и скверов.
живу на мосфильме - норм, то что около мгу. Очень зеленый район, мало шума и строек, и салют из окна на площадь победы.про отрадное не разделяю. сам я только по кольцу езжу, но когда к друзьям на отрадку вижу онли низший класс, орков и гоблинов
>>211208710Нормальные люди как раз таки БЕЗ МАШИНЫ ПО ГОРОДУ НЕ ПЕРЕДВИГАЮТСЯ, а спокойно приезжают из своего МОСКОВСКОГО ЗАГОРОДНОГО ДОМА В БИЗНЕС-ЦЕНТР пока ты там ютишься в своей хрущёбе близко к центру
>>211207978 (OP)О, кстати. Много раз видел подобные карты про ДС, а кто-нибудь когда-нибудь делал с ближним замкадьем? Что-то заебал этот человейник, и думаю понемногу выкатываться в города подмосковья, благо по работе в Москве бывать надо максимум пару раз в неделю.
>>211208679>>211208680Владимиру Владимировичу это скажите или Дмитрию Анотольичу. Да хоть Никите Сергеечу
>>211208680Если по твоей логике: сейчас Москва вплоть до калужской области. Так что тот анон прав: уберближайшее подмосковье химки, люберцы и т.д. тоже можно включать в пикчу.
>>211208837>живу на мосфильме - норм, то что около мгу>когда к друзьям на отрадку вижу онли низший класс, орков и гоблиновОрнул, рядом с МГУ живёт полно невнятных нищих бабок. Учился там и какое-то время снимал
>>211208873Если только частный дом. Человейники эти без инфраструктуры даже в Звенигороде в 50 км от Москвы построили. Но народ всё равно покупает.
>>211208950Лол, пробки только утром, когда РАБотнички прут на работу, и вечером, когда РАБотнички прут с работы.Кто едет к 12 и позже В ПРОБКАХ НЕ СТОИТ
>>211209160Ты в Москве то был вообще? В Москве весь рабочий день пробки, но, да, в часы пик ещё больше.
>>211209099Химки: пиздатый зеленый город с не очень большим количеством хачья. Парки, пиздатые районы и инфраструктура. Парк имени Толстого по видам, октрывающихся из него и благоустройству если не даст пососать, то как минимум находится где-то рядом с такими охуенчиками, как Царицыно, п. Горького и Коломенский и точно даст пососать всякой хуете типо Сокольников.Минус - метро далеко, только на общественном транспорте МЦД должно решить эту проблему, ну и география - если работаете не на севере Москвы, то время в дороге до работы сожрет охулиард часов.
>>211209136А приличной малоэтажной застройки там прям нигде нет? Не одни ж человейники строить, среднему классу тоже где-то жить нужно.
>>211209341Сестра живёт около Новослободской, не знаю чего там отличного. Народу полно, погулять особо негде. Но я там не часто бываю.
>>211209319Года два назад так и работал, ездил на Новокузнецкую (Болотный остров) ближе к 12, обратно обычно ближе к 21 выдвигался.Сейчас на удалёнке, поэтому вообще похуй
>>211209600Район отличный. Гулять можно куда угодно, хоть в центр, хоть в сторону ВДНХ.Не слишком шумно, как в центре, не слишком тихо, как в спальнике.
>>211207978 (OP)Поясняю за Орехово-Борисово СеверноеОчень годный спальный район. Рядом царицынские и борисовские пруды, шашлычок, тянучки в коротких шортах. Магазы, тцшки и прочая развлекуха для быдла, в принципе дальше района никто не выезжает для досуга. Хачи трутся только рядом с метро и рынком. Единственный минус до центра довольно долго добираться, так что работку нужно искать недалеко от себя
>>211209804Как охарактеризуешь в нескольких словах? Только без фанатизма. Отличным этот район явно не назвать.
>>211209721>хоть в центр, хоть в сторону ВДНХ.И туда, и туда пешком ебашить дохуя, а если до места прогулки нужно на чем-то добираться, то разве это отлично?
>>211207978 (OP)>>211208062>великолепный район москвы>лучшее место на землеХУЙНЯ БЛЯТЬ! Я ТУТ ЖИВУ И ЭТО ПИЗДЕЦ. налоги дорогие. парковка денег стоит. при этом нужно скидываться на оплату шлакбаумов во дворах, чтоб левые васяны там свои корыта не ставили. совковое благоустройство, отсутствие урбанистики. разве что чисто, хотя даже с чистотой обосрались - какие-то графити, мусор. дворы тихие, как в типикал пидорашке. магазины дорогие.
>>211210438От своего дома по ебучему зигзагообразному петляющему лабиринту из улиц и переходов до кремля доходил за 45 минут не быстрым шагом.
>>211210289Как бывает приятно пройтись по загазованным почти без зелени улочкам несколько километров. Охуенная прогулка.
>>211210741Алсо сейчас в потоке увидеть пердящую выхлопом развалюху почти анрил. Так что насчет загазованности я бы поспорил, если ты канеш не по мкаду гуялешь лол
>>211207978 (OP)Северная половина Щукино тоже очень комфортная, не сильно хуже соседнего северного Хорошево и аэропорта. Малоэтажное (в основном сталинки, среди которых иногда торчат элитные жк) и довольно обустроенное, живет тот самый вымирающий средний класс (ну и оставшиеся тут пенсионеры). К югу, где Хорошево-Мневники, уже все гораздо хуевее, настроили человейников и закатали скверы асфальтом.
>>211210972Я тот анон что за лефортово пояснял. У меня прост хата в Лефортово и в Химках, вот я и копротивляюсь.
>>211208062Пиздец. В окрестностях Аптекарского огорода, стало быть, жизни нет, а раздолбанная Бауманка - отличный район, где есть всё.
Советую учесть, что некоторые районы цао в связи с вокзалами превращаются частично в перди в хачами и бомжами, но только с красивыми домами. Дискасс.мимо житель такой перди в центре
>>211210904Ну да, нюхать выхлоп от новенького кайена гораздо приятнее. А вообще я просто в парке или скверах гулять люблю, а ты про центру
>>211211010Пасеба. Как кратко охарактеризуешь районы эти два?>>211211130>>211211155>>211211221Вот поэтому я и переделываю карту. Лучше советуй.
>>211207978 (OP)Плохая карта.1. Практически нежилой район Лосиноостровская? Да там двушки за 6 миллионов можно было купит 5 лет назад. Там универ. Там дальше Лось. А перед - ВДНХ. Постоянно студентота.2. Я жил в Перово - отличный спальник с кучей хачевских магазинов и рынков.3. Жил в Свиблово - тоже неплохо.4. Медведково - место встречи всех подряд. Любая кафешка - место встреч москвичей с подмосковьем по любым вопросам. Т.е. зона нищевстреч для тех, у кого нет офисов.5. После автозаводской - мертваая зона. 6. Москва-сити - отличный район? Это замкадник составлял карту? Это говенейший район. Снимали там офис: 2к за квм. Даже в Мытищах в говноофисах 1к квм. Чувствуете разницу?7. Теплый стан добавьте, как место встречи зомби. Там же Икеа и прочие крупные магазины. Постоянно серых и унылых даунов можно наблюдать.
>>211211178> мимо житель такой перди в центреЕго пердь стоит как целый город за мкадом, а он еще выебывается
Бирюлево-Восточное и Западное Здесь проходят гладиаторские бои между понаехавшим быдлом и хачами, уровень брутальности дает прикурить всем вашим выхинам и бутовам. Если ищешь коркор приезжай сюда. Пойти на учебу и увидеть чье-то опиздюливание на мобилку средь бела дня это в порядке вещей. Общ. транспорт пиздец т.к. метро нету. Единственный плюс рядом дендропарк где тебя выебут узбеки
>>211211248Ну я вроде старался как мог кратко.Щукино - хороший тихий район, как "отличный район" справа от него но попрощеХорошево-Мневники - типичный средний спальный район, к набережной немного получше среднего
>>211211250>п.6А это у селюков так принято - если можешь хорошую фотачку в интаграчег запилить, значит район хороший.и никого не ебет, что там даже тупо магазов нет лолблять
>>211208367>>211207978 (OP)Живу в королеве тоже.До этого жил на динамо\савеловская. Жить удобно спокойно и красиво, мне нравится. И на дубровке. Имеется большой рынок хачей. Соответственно на районе их тоже оч много. Дома не красивые. Нечего хорошего не скажу.
>>211211259/б/ратик, ты попробуй тут пожить, когда выходишь из своих харом и на улице вокруг грязь, бомжи, алкаши, даст прикурить спальнику за мкадом...
>>211211470Понаех пилил. Увидел заводик на карте какой-нибудь и такой "О, значит промзона." Химзавод давно снесли, остался торос и еще чутка. Ну депо Новогиреево с крупным зданием Мосэнерго, но это у ж/д путей и вписывается вполне органично.
ОП,долбоеб ты в отрадном был хоть раз?район долбоебов и маргиналов с мусоросжигательным заводом в придачумечеть еще есть,по пятницам там пиздец
>>211211579Двачую Дубровку. 0 зелени, рядом трешка, все как-то депрессивно, хотя транспортная доступность ок.Район ниже среднего.
То чувство, когда живешь в ебучем Зеленограде и до ближайшего метро добираться 25 минут на автобусе. Зато прописька московская и есть целых 2 украшенных и убранных места - площадь Юности и Парк Победы, мда. Вот почему я родился не в нормальной Москве, а тут вот?
Снимаю хату в текстилях во время студенчества, это такая залупа ребятки, мечтаю скорее накопить шекелей и сьебать к белым людям, но сычевать тут как мне кажется ещё года 2 точно
>>211211771Вот кстати поддерживаю, работал там какое-то время, отрадное это пиздец какой-то. Выходишь из метро, смотришь на эти линии серых человейников по сторонам проспектов, на линии серых рож местной нищеты, и как-то сразу депресняк накатывает.
Митино - спальник с хорошей экологией без быдла и почти полным отсутствием хачей. Много магазинов, красивый ландшафтный парк. Из минусов отдаленность от центра. Хорошево-мневники - нормальный район с старыми магазами, много всратых продуктовых. Зато на Жукова редко бывают пробки и автобусы, троллейбусы курсируют очень часто. Много хачей, живу в доме, где процентов 70 хачей (карбышева)
>>211211893Нихуя. Всегда думал что там ебучий лабиринт из офисов и вечной стройки.Но все равно 1 магаз это не серьезно.
>>211212026Транспортная доступность, триллионы узбекохачей, мкад, НЕФТЕПЕРЕРАБАТЫВАЮЩИЙ ЗАВОД размером в 2/3 района.
>>211211870Зелик зато пиздат, если выбираться оттуда не надо. Вообще создал очень приятные впечатления отшиба, где нет суеты. Четырехсотые автобусы это конечно пиздец, особенно в 6-7 вечера и утром.
>>211211967 Но вообще, если не брать в расчёт время добираться до жизни, то в целом Зеленоград хороший район, лесов много, инфраструктура есть цельная, потому что это вроде бы и минигород, а вроде бы и Москва с московскими прибылями у бизнеса, поэтому тут есть и кальянные, и кафешки, и 4 или даже 5 ТЦ на город, и рестораны, относительно мало хачей, застройка не такая страшная, как во всяких ПИК-группах, в некоторых районах Москвы реально хуже и страшнее.
>>211212222Ну четырехсотые фиксят очень и очень активно - их всё больше и больше, уже нет времен, когда по часу в очереди, а зажиточные вообще на ласточках катаются.Проблема только в том, что вот НЕ выбираться из Зелека ну очень проблемно, работы тут тупо не хватает на население, в итоге надо мотаться в Москву чаще всего.
>>211212083Ну так магазин одежды, если че. Только ты так похоже и не дошел до этого говно недоцентра.
>>211212432Был в Питере уже в позапрошлом году и не увидел вообще ни одного хача за 5 дней.Дико охуел с этого факта. Так что хз хз.
>>211211958>м. Рязанский проспектИз инфраструктуры только пятер о4ки, прочие продуктовые и рыгаловки.На самой станции — ларьки из 90х с хачами, выйти погулять стремно. В кфс у метро тоже один сброд, да и само помещение грязное. По выходным обычно кому-то разбивают ебало и приезжает скорая.Промзоны там нет, рядом парки, не воняет.Но общая картина неприятна. Покупать там хату не стал бы в ближайшие 10 лет.Можно только снимать за недорого, т.к. автобус по проспекту до марксы за 20 минут доезжает, до Китай-Города на 10 мин дольше, и ты едешь как илитка с комфортом, а не как быдло по фиолетовой ветке. Для молодого-шутливого неплохо, но потом нужно перебираться в норм место.
Жил на тверской-ямской (недалеко от белорусской)Не сказать что прям топ, просто хорошее место. Из плюсов - рядом с центром, всё цивильно и красивоИз минусов - всё дораха бля, до ближайшего магазина уровня ашана/пятерочки надо ехать. Рядом только Азбука вкуса и её суббренды, короче район для тех у кого зп начинается хотя бы от 60к (если жить одному естественно).
Поясняю за свиблово-ботанический сад Очень ламповый район, в районе 15 минут до парков что бы почилить, плюс есть мелкие прямо около дворовНедалеко до тц около ярославского шоссеОчень понравилось там жить, тихо спокойно, можно посычеватьХач редкий гость в этих краях, много общаг студентов в этом районе7-8/10
>>211212472>Проблема только в том, что вот НЕ выбираться из Зелека ну очень проблемно, работы тут тупо не хватает на население, в итоге надо мотаться в Москву чаще всего.Это проблема всей России за Мкадом
>>211212767Да вы что, ебанулись? ЮВАО - самый топчик, кроме Текстильщиков, промзон станции метро Волгорадский проспект
>>211212594Там не те узбеки работяги что в мск, там элитные кавказцы сажающие русню на бутылки и ебущие винишек. Я сам свидетель как в 2007 их были единицы, а летом 18 стало просто пиздец как много. Стоишь у метро и наблюдаешь как бородатые идут. В Дс хачи не такие агресивные как в дс2.
>>211208062Хуй знает, почему у тебя чем ближе к Коньково, тем чернее. Не сказал бы, что в Коньково много черных. Вот за Коньково начинается Теплый Стан, вот там - да, просто филиал Узбекистана. А Коньково норм район, концентрация чурок мало отличается от тех же Черемушек.
>>211212578Добавил>>211212767Как охарактеризуешь в нескольких словах?>>211212835>>211212947И как охарактериузете в нескольких словах?>>211213090Хуй знает, почему ты смотришь НЕ на ту карту.
>>211213099Еботеку брать не хочу. В свои ебеня сваливать хочу еще меньше. Видимо, остается только твой вариант...мимо понаех
>>211213170Кстати, тебе идея: хорошие районы пиши зеленым шрифтом, средние - желтым и плохие - красным.Только с оттенком не обосрись, чтобы читабельный на пикче был.
>>211207978 (OP)Когда ты пиаришь обоссанные Хамовники как нечто уберэпичное, ты начинаешь выглядеть, как понаех, который просто услышал, что это типа круто. Хватит уже, блять. Я могу понять Брюсов или Леонтьевский переулки, Гранатный, Вспольный или Спиридоновку, но Хамовники? Особенно та дальняя их часть возле железки и кладбища, идеально просто.
>>211213494Пробовал с шрифтами - почти нереально. Единственное что - действительно плохие районы мечу красными словами.
>>211213741Ты просто шизик. Тебе про район в целом, а ты про отдельные улицы. Ну давай еще сокол будет илитным районом потому что там дворцы как на рублевке в поселке художников есть
Понаех 10 лет назад в ДС репортинг ин.Делюсь впечатлениями о районах в которых жил, работал продолжительное время или вёл другую регулярную активность. Про районы в которых был 1-2 раза проездом постараюсь не упоминать.Гольяново - эдакий промышленный пиздец с гопотой и быдлом. И если улицы граничащие с Щёлковским шоссе ещё более-менее цивилизованные, то чем дальше, тем пиздос нарастает в геометрической прогрессии. Алсо с метро совсем плохо (хотя обещают запилить продолжение синей ветки). Из плюсов - охуеннейший дичайший парк Лосиный остров без этих пидорских скамеечек для инстатёлок и скейт-рамп для зумерков. Только тру лес, только храдкор. Ни одного фонарая на территории парка (по крайней мере я не помню их)Северное Измайлово - Гольяново на минималках. С транспортом очень не очень и вообще блядский аппендикс между Сиреневым бульваром и Щелчком. Из всей зелени только Сиреневый сад, который меньше чем твой писюн по площади. И вообще любой район вдоль Щелчка - ад для автоёба. По пробочному пиздецу жёстче пожалуй только ш. Энтузиастов и Рязанка офкоурс.Измайлово и Восточное Измайлово (считай одна хуйня) - в целом неплохой район, очень зелёный. В парке катать на веле - ааще ахуенчик. В целом такой пенсионерский и тихий скучный недрайвовый район. Твоему бате понравился бы. Заёбывают названия улиц типа 3-я Парковая, 9-я Парковая, 11-парковая и так далее.Бабушкинский - унылая хуйня. Всё более-менее цивилизованное расположено хаотично вдоль улицы Енисейской и около метро. Остальное - уныние, плавно перетекающее в Медведково, а затем в Отрадное уныние. По мере приближения к ж/д станции Лосиноостровская количество хачей, быдла, обрыганов и иных маргиналов неистово возрастает. Кругом автосервисы, мороженые куриные ноги в картонных коробах и пустые пивные бутылки.Вообще вот этот треугольник между Алтушкой и Ярославкой от МКАДа и до Бот. Сада лично на меня навевает страх.Южное Тушино - половина района промзона, где раньше находился Тушинский Машиностроительный Завод (там Буран в своё время собрали, ага), вторая половина - попытки жить близ канала им. Москвы и рекой Сходня. Детально район не знаю, но в целом непонятное впечатление оставляет.Бутырский район - всё что ближе к Савёловскому вокзалу - сплошая промка и железнодорожные пути 24/7/365. Но в целом норм. Савеловский рынок - самая крупная (если только Горбушка поспорит по размеру) в городе точка, где в серую и чёрную торгуют пижжеными телефонами, сим-картами, скрытыми камерами и прочим электронным говном, небои и аллахом с алиэкспресса.....Беру паузу, заебался писать. Могу продолжить, ОП, дай знать если нужно.
>>211212659Не назвал бы Марьину Рощу от Сущевского на север отличным районом. Там и жд проходит, и Савёловский рынок рядом, и Сущёвский вал пиздец какой шумный и душный.
>>211213170>в нескольких словах.Победивший коммунизм. Лул, там вроде гостиница Турист, ВГИК и какой-то социальный институт, парк, неплохая инфраструктура и район не в жопе. Здания вроде из красного кирпича. Поэтому какой-то такой симпатичный, по советски.
>>211212872Да запросто могла от бабки достаться. В центре иногда такой контингент живёт, что диву даёшься.
>>211214069Там написано "великолепный", а серебряный бор называн "лучшим местом". Мне непонятно, на что дрочит автор карты, что там великолпеного и как самым лучшим местом получилась изолированная далеко от центра хуита?
>>211213741Ты сейчас производишь впечатление ебнутого задрота, который решил блеснуть нахуй не нужными фактами в неуместное время и вот вот получит унизительных пиздюлей и убежит домой обосрамшись
>>211214143Это пишут странные люди. Заметь, как никто пока не выделил и не расписал маленькие секторы в ЦАО, похоже, там никто не живет нихера из тех, кто итт. Могу выделить отменную часть Таганки, но мне лень обводить в фотошопе, лол.сталинка кун из Таганского района
>>211214490А зачем там жить обязательно, чтобы расписать за них? Достаточно учиться/работать/часто бывать.
>>211214320>нахуй не нужными фактами в неуместное время>обсуждение и картирование годноты в ДС>нахуй не нужными фактами в неуместное времяА ну ок, тогда короче отмечай Кузьминки как охуенный район, Свиблово как ад в пердях, Щукино как Чернобыль, а и не забудь, что Крылатское и Сокольники - уберэлитно, а Москва Сити - охуенна и престижна.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
Живу у серебряного бора,раньше был очень годный парк но последние время всякое быдло просто всю набережную мусором и говном засорило да и в самом парке часто вижу как бухает быдло,единственное что годное осталось это пляжи,раньше еще была зона с животными но уже нихуя не осталось кроме уток
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214627>Кузьминки как охуенный районнет>Свиблово как ад в пердяхда>Щукино как Чернобыльне ебу даже где это>Сокольники - уберэлитноне убер, но хороший район>Москва Сити - охуенна и престижнанетТы понимаешь что тебя просят именно такие характеристики по районам? Нахуй ты принес свои обзоры на улицы и переулки? Ты бы еще на подъезды и чебуречные свое мнение высказал.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214428лианозово тихий и зеленый район,метро естьхачевскую хуйню у платформы электричек снеслина окраине района из минусов близость мкада
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
Хехе, когда эта страна начнет разваливаться больше всех достанется московским червямПидорамМимоВолжанин
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211207978 (OP)Мещанский, ограниченный Щепкина - Верземнека - ТТК - Б.Переяславкая - Грохольский. Хороший жилой район, разнообразная застройка, много красивых сталинок, пиздатая инфраструктура, транспортная доступность, все дела. Главное проблемное место, из-за которого не могу назвать отличным, это мечеть. Из-за неё по пятницам толпы на входе в метро, а дважды в год полный пиздец с перекрытием улиц. Но на удивление, за исключением метро и мечети, концентрация таджикоузбеков в районе не выше, чем в среднем по городу. На Белорусской, например, в районе Грузинского вала, их гораздо больше. Ещё есть Рижский вокзал и рынок, но они небольшие, неудобств не доставляют.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211209341Район ограниченный вернадкой, мичуринским, ломоносовским и обручева где-то на 4,5 и 5. Совсем чуть похуже хамовников, но тут хоть ценник на недвигу вменяемый.Всё что правее севастопольского - ебань разной степени хачеватости, смешные додики оттуда частенько хвастаются парками лол и похуй что кругом черным-черно.Район между минской, кутузой, воробьёвским шоссе и ТТК - 4,5 из 5, рядом сетунь, уебанская транспортная доступность.Микрорайон Северный на дмитровке после МКАДа, где-то на четвёрочку из-за уебанского транспорта, зато природы и нет чуркобесов.Весь восток это днище ебаной разной степени днищеватости. Слушать спор двух долбаёбов из марьино и гольяново чья дыра лучше - ну это такое.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211215083Прикол в том, что в ДС есть охуенные мпкрорайоны, а не целые блять районы. В одном районе может быть охуенно и весьма хуево 2 двух точках на расстоянии 2 км. Причем разница просто пиздец, как разные миры. Это нельзя игнорировать, а составлять такие укрупненные карты - бессмысленно, они сбивают с толку и ничего ценного не сообщают. Ты можешь определить как средний какой-то район, в котором есть охуенные места, и как великолепный тот, в котором все по факту ничего особенного из себя не представляет. Последовательности нет никакой.Если делать серьезно, то надо не подписывать, а красить разными цветами разные кусочки, введя легенду с ~5 градациями цветов. Иначе это так все, хуита размытая.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211212767>На самой станции — ларьки из 90х с хачами, выйти погулять стремно. Типичный русачок. Сиди дома и не отсвечивай, немужчина
>>211215709Ага блять, пошли манёвры какого-нить дебила из ВАО.Микрорайон у него хороший, а район плохой.Неа, уасилий, так не бывает.
>>211214935Достоевская - Новослободская я бы поменял на "хороший". Х.з., чего там такого отличного. Достаточно депрессивный на вид район, много обшарпанных коммиблоков.
>>211215709Ну так то ты прав, но ОП хочет пока получить что-то более-менее правдивое именно по районам, ибо даже районной карты толком то и нет, кроме смешнявок из оп-поста.Так что не выебывайся и давай усреднение по районам, более подробные карты с годнотой надо пилить когда районная будет закончена.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211215894Бывает, и я из ЦАО. Я могу выделить хорошие и хуевые места даже в промежутках между Садовнической и набережными на острове. С одной стороны хуево, с другой - намного лучше, тише и интереснее.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
Блять, ОП, зачем ты это делаешь? Чтобы помочь понаехам сходу прознать про лампоту? Пусть дрочат на свои Хамовники, нехуй палить годноту
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211215455Готово.>>211215379Как охарактеризуешь то в нескольких словах?>>211215593Принял к сведению.>>211215897Да вроде как центр и при этом не центр
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
>>211214543>>211214428>>211212947>>211212578— Войдите!— Товарищ капитан, звали?— Вызывал! Прибыли тут двое.— Оформить?— Оформить как надо.— Понял.— Понял?— Да.— Ну давай, свободен!— Фуф.— Слушай, а… сколько сейчас времени, ты не знаешь? Так, примерно, можешь почувствовать?— Ладно, подожди. Заткнись, подожди…— Я говорю, время сколько?..— Сядь, сядь, подожди. Дай, блядь…— Да мне вообще всё равно, который час там, чего там сейчас… Чё там творится, мне всё равно, понимаешь?— Ну не пизди тогда, сядь.— Сядь, сядь… Здесь особо не посидишь. Здесь стоишь — отдыхаешь, тоже вот так.— Бля, всё это хуйня, бля, Степан Разин, бля, похуй вообще. Капелька нихуя не действует.— Капелька, капелька…— Вот сядь, попробуй.— Сядь, блядь, сядь. Сейчас попробую. Я раньше когда служил ещё нормально, я каждый день двадцать раз отжимался…— Да пиздишь ты.—…до обеда, двадцать раз отжимался… Да бля, это как птичка гадит, вот знаешь.— Ну посиди хотя бы минутку…— Давай я тебе… Да ладно, слушай, я тебе покажу, я как отжимался, вот смотри. Сначала... сначала я вот так вставал, вот раз, мягенько, а потом вот я вот так делал, смотри. (Отжимается три раза с хлопками.) Понимаешь? И так, значит, ну… раз двадцать перед обедом, вот… Но потом в гарнизоне у нас спирт появился, и я перед обедом грамм двести потом принимал, уже перестал отжиматься-то.— Да как ты заебал, а.— Да ладно тебе, что ты сердишься? Сердиться будешь — себе дороже, понимаешь? Мы здесь вдвоём с тобой.— Бля, шо это за вода капает, а?— Да капает, блядь… Зальет нас, и всё.— Бля, моча какая-то… Чё, канализация что ли?— Зальёт, я те говорю, и всё, понимаешь? Ты сам-то отжимаешься?— Отжимаюсь, бля!— Вот я вижу буйвол. Тебе, небось, хорошо в армии, такому кабану-то.— А сам-то ты, ёпта, не кабан, что ли? (Смеётся.)— Правильно! Потому что уже полгода я не отжимаюсь, и стал здоровый, блядь, как пельмень. А раньше был такой… На турничок влезу, знаешь, так вот: оп! Повишу сначала чуть-чуть, потянусь. И потом на первое солнышко — р-раз, и так двадцать раз. Спрыгиваю: оп! — потянусь так руками, спокойно…— Ой! (Кряхтит.)— Ну ладно, я не хотел даже. Бля, хочешь — могу… могу помолчать. Не хочешь меня слушать.— Да, лучше сядь, помолчи, а, пожалуйста, я прошу, а. Охуел я уже.— Могу помолчать. Ты мужик здоровый, правильно? У тебя руки здоровые, ноги.— Я ещё раз попробую. Просто, бля, эта проблема меня очень волнует. Я читал одно стихотворение, какой из поэтов, хуй его знает, не помню, как его фамилия. Вот он писал, что это, блядь, вот он с ума сошел этот, Иван Грозный… Ой, ёпта, Степан Разин. Какая хуй разница, бля, Степан Грозный… Вот такая же капелька ему на темя капала, и он охуел просто. С ума…— И чё с ним?— С ума сошел.— А-а.— Это пытка такая была.— Да это китайская пытка.— Ну китайская, какая мне разница?— Китайцы, кстати, знаешь вот, я тоже читал…— Не, я вот нихуя не чувствую, мне вообще похуй…— У них старики вот 70 лет, и они каждое утро занимаются специальной гимнастикой. Ну, выходят из своего селения там, ну они в деревнях же все живут, воот. Ну… ну как я вот с деревни родом, и… они тоже, ну все, считай… Ну там у них столица какая-то, я не знаю. Шанхай что ли. Ну вот, и они, значит, выходят все, старики, там, тётки старые. Они же бедные тоже, как у нас бедность там. Ну вот, и они специальные вот делают такие…— Тайцзицюань!— Ну какое-то там… говно какое-то, в общем, своё.— Смотри, ёпта. (Встаёт, разводит руками.)— Может, это… Ты знаешь, что ли, да? О, уважаю, братишка!— Тут от дыхания зависит главное. (Пахом пытается повторить.) У тебя не получится нихуя, понимаешь? Надо заниматься лет двадцать, ёпта.— Здорово, бля, у тебя получается. Наверное, и баб, блядь, нормально приходуешь, да?— Не пизди лучше, сядь.— У нас ведь как говорят, пока шишка стоит, хоть тебе и сто лет, блядь, шишка стоит…— Да стоит у меня шишка, ёпта, стоит! Сядь лучше.— Да ладно, ну чего ты как этот прям. Я — у меня характер такой, мне до… Ну спокойный характер. Характер у меня спокойный… Вот так я на турничок… так вот… (Залазит на трубу.)— Слышь, блядь, аккуратно, сейчас сломаешь, затопишь нас здесь всех, сядь, пожалуйста. Кстати, а если через эту трубу съебаться? Попробуем? Если вот эту хуйню отвинтить, и по трубе…— Да. Ты мужик здоровый, ты убежишь, понимаешь? А я в лесу там буду сидеть.— Каком лесу ещё?— Каком лесу?— В каком лесу-то, бля, здесь не лес, бля.— А чё там?— Хуй знает, решетка какая-то. Нет, туда не вылезешь, там решетка, вон там ток подведен, три фазы идут, блядь. Как ёбнет — всё, пиздец. Только и останется…— Мать мне всегда… Мать-то говорила, что у меня всё нормально будет, а отец говорит, блядь, что ты разъе… этот… разъебай! Вот он мне так говорил.— Кто разъебай?— Мне, ну мой отец, блядь, а мать говорила, бля, что всё хорошо будет. И вот, блядь, ну сидим здесь с тобой как два… фуфела. Понимаешь? Фуфлыжно сидим! И жрать не хочется, спать не хочется.— Бля, пить хочу, блядь, умираю, пить. Там какая-то моча течёт. Пробовал пить эту воду вообще?— Не хочется мне ничего. Мне… Я тока вот вспоминаю когда чё-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу хорошее.— Уже всё, охуел уже от твоих воспоминаний.— Чё-нить такое, то вспомню, или там, как это, ну… Ну всякое, в общем вспоминаю. (Епифанцев сам с собой смеётся.) Кирпичи таскал я сначала. И там, ну… И там как раз… Я когда, знаешь, хорошее вспоминаю перед сном, как поебался я тогда вот, первый раз поебался, в деревне.— Ну как?— Да хули, я сейчас расскажу, блядь — шишка встанет, потом будем тут, блядь… молофить всё.— У кого встанет, у тебя что ли?— Ну а тебя что, не встанет что ли?— С какого хуя у меня должна встать шишка? От твоих историй что ли у меня должна шишка встать?— Вдвоём сидим тут, блядь.— Ну давай, рассказывай, давай.— Ну… «Три семёрки» выпил, блядь, ну, бутылку.— Угу.— С одной дурой.— Угу.— Ну, а потом поебалися.— Бля, охуительная история просто. У меня просто шишка так встала, что, блядь, сейчас стены ебать буду. Всё что ли, просто поебались и всё?— Ну быстро так, десять минут всего ебались-то. А у меня потом сразу, блядь, молофья полет… полил… полилася. (Епифанцев смеётся.) Много молофьи налилось, я… ну когда дрочил просто…— Бляяя ну и истории у тебя (Опять смеется)!— Ну ты лось, блядь, тебе такие истории… тоже такое, видимо, что-то было… Да ладно, ты меня всё время будешь смеяться…— Да не буду я смеяться, давай, рассказывай, как ты дрочил… шишку.— Шишку, шишку. Ну я Бердянск потом я вспоминаю, как там море, типа Черного моря такое… Азов, что ли? Не помню ничего…— Ну, Азовское.— Там я срал, блядь. Голый залез в море и насрал.— Охуенно.— Пьяный был тоже. «Три семёрки» тоже был. А везде, по всему Союзу «Три семёрки», понимаешь?— Не, я в воде ебался один раз, заебись было.— Да я знаю, такие как ты бабам нравятся. Я тоже хотел здоровым стать. Пошел… Мать тогда, она верила в меня, в бокс отвела, блядь. (Епифанцев смеётся.) Как мне ебанули, бля, в дыхалку, представляешь? Я говорю, мама, всё, извини. А отец потом ещё раз ебанул, дома.— По мне ебани, попробуй. (Пахом делает вид, что бьёт его по животу.)— Ну ты лоось!— Ха-ха, давай-давай.— Подожди, сейчас… А?— Нихуя. Давай ещё.— Сейчас, подожди, я тебе обманку сделаю. Ну как?— Ха, да похуй вообще.— Смотри, а я вот так руки вверх… ну как?— (Смеется.) Нет, ты как мудак.— Да ладно тебе.— Я попью а, нахуй, всё, пиздец, не могу больше.— Про китайцев что-то мы с тобой…— Фу, бля, моча какая-то. По-моему, канализация.— Да здесь чёрт-те… Чёрт-те что вообще. Может, карты сделаем? Нарисуем сейчас… Чёрт, бумаги нет.— Я не пойму, у тебя чё, шило в жопе, сядь посиди нормально.— В принципе можно, смотри, здесь гвоздём расчертим доску, а из грязи шашки сделаем.— По-моему, ты, бля, ебанулся, а не я. По-моему, у тебя крыша едет.— Да нет, смотри, я просто придумал. Чёрные мы из грязи просто слепим, шашки, так? А белые, значит, мы тоже из грязи слепим, и… Я как раз вот от папироски бумажку, я её выкидывать-то не буду, я её на ме-елкие такие кусочки нарву, и в эту грязь сверху аккуратно вставлю, так? И будем, ну… чтоб совсем уже тебе грустно не было, мы будем на интерес играть какой-нибудь, хочешь, в шашки? Там, ну я не знаю, например, э… Да всё что хошь.
Братья с Кавказа и стран Средней Азии скоро будут составлять большинство жителей славной Москвы. Аллаху Акбар
Москва хуйня полная и город для даунов которые просто хотят туда сьебать лучше жить где нить в сибири чем в ебанном муравейники
>>211216237Русачок, ты же только в интернете такой смелый. А как в маськве чиркаша увидишь, так шаг ускоряешь и глазки в пол.
>>211214490Правильнее всего вообще по группам кварталов нарезать. Даже в Хамовниках клубные дома в Молочном и Бутиковском - не то же самое, что блочки на Хамовническом валу с окнами на ТТК и МЦК (хотя и они по меркам ДС очень годные).
Добавил район Вернандского.>>211216202Марьину рощу отрезать? И сделать средней? А Новослободку оставить хорошей.
>>211216306Я не он, но отвечу.>в маськвеТы - обозленный пердевец>чиркашаИ не хачина, а значит ебнутый озлобленный задрот или хохол.>шаг ускоряешь и глазки в пол)
>>211216426Братан, давай сразу по домам делить. Будем прямо на карте дома закрашивать по степени охуенности!Только давай ты мне донатить тогда будешь, потому что я себе руки в кровь сотру пока это все буду делать.
>>211208367Ебать, анон, здарова, тоже каждый день в универ гоняю.Вечный вопрос - что удобнее - 392 или элка?
>>211216433Да, сделай так. Совсем говном его тоже нельзя назвать, близость к центру даёт свой вклад, так что, средний.
>>211216539Завертыш обрыганный, ты иди прогуляйся а то совсем обдвачевался. Хотя не, на улице же злые узбеки, оставайся в сычевальне.
>>211216036БЛЯ ну ЮЖ мед это мид тир есть ебучие трамваи и автобусынет метро,1 беспонтовый тцкак хочешь характеризуйи поменяй отрадное на филиал ада
>>211216426По большому счету, тут есть элемент вкусовщины. Мне, к примеру, эти переулки (Молочный и ко) не нравятся, неуютно мне там и напрягает близость этого сарая ХХС и ебаного памятника Петру. Меня обе эти хуйни очень напрягают, просто глаза бы не видели. А есть места, в которых почему-то уютно, как-то прямо цепляет и хочется остаться, тот же Вспольный или конец Поварской и обеих Никитских. А на севере типа всяких Свиблово, Алтуфьево, Дегунино мне очень неуютно и странно, будто это другой город какой-то вообще, не могу даже объяснить почему. И как-то не хочется оставаться. Хз, от чего это зависит в итоге.
Почему тут так хейтят восток и превозносят запад ДС? Неужели анон ведется на форс "Там дорохая недвижка, значит топс"?
Вот этот треугольник очень хорош и достоин для проживания. Широкие дороги, вменяемые развязки, Кутузовский без светофоров - рай автоёба. Хорошие ТЦ, не оче много узбеков и хачей. Рядом Крылатское с их холмами.После запуска МЦД так вообще песня - хочешь метро, хочешь автобус, хочешь МЦД - транспортная доступность охуенная.
>>211216916Достоевская - Новослободская у меня вызывает патриотический бугурт, я не понимаю, чего там такого отличного. Можно пока оставить его отличным, но подождать мнение других знатоков.Анон из хорошего, но шумного района
Съехал от мамки (Подмосковье) в Медведково. Ебал в рот. Очень много быдла и чурок. Благоустроено примерно так же, как ближнее Подмосковье. Парикмахерские наталья, смешные цены, бесконечные пивные магазы присутствуют.
>>211216990Восток - неблагоприятная роза ветров, промзоны, москва-река течет именно с севера на юг - и если в условных химках можно искупаться и выжить, то в условной капотне ты сдохнешь через годик от пиздецом, нахлебавшись воды, протекшей через всю Москву.
>>211216916И ещё я не понимаю, что такого отличного в Динамо - ЦСКА. Очень на любителя райончики, одна Ленинградка чего стоит.
>>211217187Хорошевский район как минимум красив внешне, много свободных пространств, есть где погулять
>>211217541У тебя 4 пика из одного и того же парка. Я могу из Капотни нафоткать тебе гламурных фоток с видом на Москву-реку так, что ты обкончаешься.
Очень уютный район, абсолютно всё есть под рукой, достаточно ТЦшек.Верно заметили, что к Коньково контингент чернее (РУДН как бы).Внизу Коньково Теплак, где вообще пиздец, поэтому нахуй его.Про Черема с Калужской мало что знаю, мб найдутся аноны оттуда.
>>211217779>За урал ебаните и жизни хапните, черти.Не обязательно пробовать говно на вкус, чтобы убедиться в том, что это говно.
>>211207978 (OP)Братеево и Зябликово: наряду с Капотней - самая жопа Москвы откуда очень далеко добираться куда угодно, а так обычные панельки, в основном 90х годов постройки.В общем стандартный спальник на отшибе. Из плюсов: много парков, река, борисовские пруды, хачей немного (хотя протекают из Марьино иногда)Минусы: Очень далеко от центра и любых предприятий/офисов, то есть до работы далеко в любом случае будет.Несмотря на тысячи коммиблоков, людей на улице не очень много, все сидят дома или на работе.
>>211217536Готово.>>211217614Жипег зашакалит все надписи.>>211217679Как охарактеризуешь то? Ну явно не отличный. Хороший, скорее средний?
>>211217779Обязательно. Как раз на майские с компанией друзей арендуем Ленд Ровер, возьмём ружья, наденем пробковые шлемы и поедем на сафари. Возможно, именно с твоей шкурой мы сделаем групповое фото.
Басманный - средний район, красивая архитектура местами, местами пустовато, Курский вокзал отравляет район в плане контингента. Плюсы + близко к центру, всё.
>>211209804ну да, а еще это спальник состоящий из человейников чуть более чем полностью, за которыми ты не увидишь солнца. 20ти этажка на 30ти этажке. тучи гопоты, которая мнит себя "ореховскими". а еще там водился евсюков. ну и выбираться из этой жопы конечно пиздец, что на машине, что на метро.
Таганский - пустой район, депрессивно ходить по улицам, слишком много дорог + промзона рядом, не для людей место, контингент не самый приятный.
Так, добавил снизу Борисово и Зябликово. Пока будет так, а там посмотрим как аноны отзовутся, правильно ли обозначил.>>211218031Тебя услышал. Курский отрежем отдельно.>>211217988И тебя услышал.
>>211217779Я коренной ДСовец в 5-ом поколении. При этом я был в Питере, Новгороде, Тюмени, Тобольске, Красноярске, Ханты-Мансийске, Магадане и чудном поселке Омчак (по пути куда я увидел лежащий снег в середине июля). Красноярск вполне нормальный город (если отбрость топку частного сектора углем), да и Ханты-Мансийск норм. Самое депрессивное впечатление произвел Тобольск, а еще почти мертвые деревни в магаданских ебенях, вот это просто ад, от которого сам Пинхед впал бы в депрессию и заплакал, свернувшись в фетальную позу.
>>211218201Если честно, то Зеленоград и некоторые места старого ДС тяжело ассоциировать с ДСом, а ты предлагаешь откровенную область включить еще. Я не хейчу Новую Москву и считаю, что у ней есть перспектива, но ее присутствие старыми москвичами совсем не ощущается.
АНОНЫ, ПОЯСНИТЕ БЛЯТЬ ЗА ХАМОВНИКИ, ЧТО ВАМ ТАК НАМАЗАНО? ЖИЛ РАНЬШЕ МЕЖДУ ФРУНЗОЙ ПГ, ПРИ ПРОГУЛКЕ ОДНИ ПЯТИЭТАЖКИ, НЕТ НИЧЕГО БЛЯТЬ, 1 МАГАЗ НА КВАРТАЛ, ЛЮДЕЙ НЕТ. В ЧЁМ КАЙФ?!
>>211218144Ты был на набережных, в Крутицах, на Гончарной, Яузских, на Алексеевских, в сквере Новоспасского монастыря? Видимо, нет. Высотка на Котельниках какбэ тоже Таганский район. Где ты ходил? Среди унылых брежневок на пролетарке и абельмановской?
>>211207978 (OP)в мск нет нормальных районов. весь город - не пригодная для жизни помойка.даже если ты живешь в цао, с видом на кремль или серебряном бору - ты все равно будешь подыхать в пробках или гнить в подземной скотовозке. ты все равно будешь дышать этим говновоздухом и медленно сходить с ума от постоянного шума. ну а про климат в этом мерзком болоте я вообще молчу. по этому коренные от сюда валя, как я например.
>>211218719Церетелевский памятник Петру, который ненавидел Москву, торчит под носом, а еще ор и гам из парка Горького просто эпически добавляет в жизнь перчинки всем, кто живет на набережных напротив. Шикарно же, что тебе не нравится? Сказали тебе - элитно, значит, элитно.
>>211218753>Где Солнцево, Новопеределкино и ВнуковоНе слышал о таких районах никогда, это воопщи на ношей плонете?мимо ЦАО-кун
>>211218848если жить в уютном спальнике на краю москвы и там же работать, не контактируя с остальной москвой, то норм
Добавил Басманный и Беляево.>>211218603Сейчас сделаем.>>211218697Я вкурсе. Это по личным ощущениям. Борисово мне показалось сильно уютнее и современнее Алма-Аты.>>211218805Лол, и правда. Я там всего раз был - не видел такого как раз, думал пропустил.
>>211212432Хуйни не неси, в дс2 один московский район чего стоит. Тихо, спокойно, магазины и прочая хуйня на любой вкус, до центра рукой подать.Если конкретно ты жил среди бомжей на каком нибудь отшибе то это только твоя проблема.>>211213009Где тут хачи агрессивные? За 5 лет жизни в питере вообще ни разу с агрессией не сталкивался. Хотя выгляжу далеко не как нормис.
>>211218957Внуково, на секундочку, в составе Москвы с 1950 года, что старше большинства внутримкадных ебеней
>>211219250Да я сам не знаю, учился там а универе раньше, подтвержу, что там русской рассы вообще нет, а сточилось это всё для работяг, которые на промзоне батрачили раньше
>>211217128Северное хуйняни одного нормального тц есть метро,соответственно мытищепушкинское быдло тут как тут ну и вонючих чурок-бомбилмаргиналов много т.к много старых домов,квартиры выдавали всяким люмпенам
Скажу про Крылатское - наверное, самый лучший спальный район в Москве, зелёный и компактный, можно сказать, обособленный от остальных, с одной стороны лес, с другой речка и гребной канал, с третьей Рублёвское шоссе. Крайне мажорный, находится на Рублевке, есть жк, где стоимость квартир выходит за миллиард. Хорошая транспортная доступность, по Рублевке на Кутузовский и ты в центре, почти нет светофоров. Но пробки бывают, особенно, когда Вова или Дима едут домой, могут перекрыть дорогу. Вся инфраструктура есть, причём тут не так уж много людей, поэтому обычно нет толпы в ближайших ТЦ. Короче Крылатское - ТОП район, но тут мало, кто знает об этом
>>211219311Лол, ехал по МКАДу в понедельник, ещё от Яснеево видно чёрное облако, висящее над Капотнёй. Думал что-то горит. А нет, просто завод хуярит.
Ребзя, где хату купить в цао и не обосраться?Сейчас на чистых живу и тут отстойно, грязь, бомжи, азбука вкуса около Дикси :)
>>211219250Туда по воздуху и воде несёт говно со всей Москвы, там куча промзон и пахнет говном, там хуёвый контингент - хачи и потомственное быдло.
>>211219326>Добавил МолодежнуюАй малаца, ОП. Две пинты пенного за мой счёт.Не со всем согласен, но похуй. Там всё что ниже ж/д ветки в районе Сетуни вполне себе годный райончик без признаков промки. Там сейчас даже строят дохуя элитный клубный дом на Барвихинской. А ещё там дома-кресты бывших высших чинов КГБ.
>>211207978 (OP)>>211208062Отрадное нормальный район? Вы ебанулись тут все?Это же пиздец, я такого количества быдла и наркоманов больше нигде не встречал.
>>211218983Дегунино весьма своеобразный район. Огромное количество маргиналов, быдла, менты пытаются развести тебя на ровном месте всегда на бабки. Агрессивные, что пиздец.Пьяные школьники-офники на каждом шагу, метро в ебенях, жить невозможно.
Так, ОП репортинг. Добавил Крылатское. Разжаловал Отрадное до среднего района. Версия 1.0. Вот такая получается. _____На сегодня все. Всем спасибо, кто помогал, кто бампал. Завтра создам тред, примерно также, часов в шесть вечера. Надеюсь, что завтра добьем до конца и будем уже правки только вносить.
>>211219957Хуй знает, Алтуфьево тут недолюбливают, но вполне себе нормальный район. Магазинов куча, несколько торговых центров, транспортная доступность круглые сутки вообще со всей Москвой. Даже в Лианзовском лесопитомнике (на пике красным обвел) не совсем конченные уебаны. Обычные нормисы гуляют. А отрадное это вообще пиздец, его надо нахуй закрыть куда подальше от всех, оградить забором, и никого оттуда не выпускать.
>>211218983Анон, на севере ТТК растяни участок ебучая промзона вправо охватив участок между рижской и алексеевской
>>211219980Скока денех? Какая площадь нужна? Новостройка или вторичка? Нужна ли какая-то зелень рядом? Какие-то конкретные инфраструктурные объекты?
>>211219521Удвою, но почему на карте нет раменок с другой стороны мичуринского? Как по мне, то академики живут со стороны матвеевского а не со стороны тиары, где тиара там хачи и быдло, совковая мразь.
>>211220041Какой блять средний район, это пиздец а не район. Ты там вообще когда последний раз был? Там именно рассматривается шанс "не получить пизды", и возле вавилона он всегда равен нулю. По падикам шприцы раскиданы, я когда там тусовался, пару лет назад, все с кем я общался в отрадном это были орки ебаные. Пацаны там на серьезных щщах собирались идти, кого-то ножом ебнуть "по приколу". В каждом подъезде по барыге живет, я ебу, туда нормального человека хуй затянешь. Я если туда приезжаю, то только на такси, делаю свои дела, и сразу выхожу, сажусь в такси, и еду обратно. Это жопа мира, 90-е внутри Москвы.
>>211220331Так учти, что туда люди только бухать ходят, и шашлыки жарить. В нем нихуя нет, кроме двух детских площадок, и кучи беседок. Каждый вечер, особенно по выходным, там бухают толпы людей, и даже никаких конфликтов там не бывает, что очень большая редкость.
А на какую цену ориентироваться при покупке квартиры?Посмотрел эти ваши районы РАЙ НА ЗИМЛЕ, а там...от 10 миллионов квартирки..
>>211220041Так, Опчик, не согласен с тобой насчёт Крылатского, во-первых это точно не пердь, а во-вторых не хороший район, а отличный, потому что у него отличная транспортная доступность, он на самом деле не так далеко от центра и живет там много известных, влиятельных и богатых людей, которые не стали бы выбирать просто хороший район, да и тут почти каждый день проезжает кто-то типа президента и другой верхушки. Плюс он один из самых экологически чистых районов в Москве
>>211213099Купил трешку в новостройке за 15 лямов. А ты живешь в засратом гигахруще, доставшемся от бабки. Выйди отсюдамимо интеллигент
>>211207978 (OP)Рязанский и выхино - традиционные гопникорайоны. Про хачей хз, не видел особого скопления. Хачегетто находятся дальше, некрасовка, балашиха, реутов, новокосино.Жулебино находится за мкадом вообще, типичный спальный тихий район. После постройки тц начали сползаться зумеры только.жулебино-кун
>>211220717Забыл сказать ещё, что там практически нет быдлосов, вообще даже многие друг друга знают, идёшь по району и обязательно встретишь кого-то знакомого
>>211221071я тоже из отрадногои я согласен с нимэто пиздец,а не район,такое ощущение,что всех маргиналов и психбольных сюда согнали
>>211220606Хуясе вилка, аж в два раза. Я бы посмотрел вокруг Новодевичьего монастыря, там приятный сквер. Типа такой https://www.cian.ru/sale/flat/214819845/ Или напротив Екатериниского парка, например в совминовском доме https://www.cian.ru/sale/flat/223452236/
>>211209804>Поясняю за Орехово-Борисово Северное>Очень годный спальный район. Рядом царицынские и борисовские пруды, шашлычок, тянучки в коротких шортах. Магазы, тцшки и прочая развлекуха для быдла, в принципе дальше района никто не выезжает для досуга. Хачи трутся только рядом с метро и рынком. Единственный минус до центра довольно долго добираться, так что работку нужно искать недалеко от себяты жил в нормальных районах?концетрации алкашни, гопоты и молодых укурков, которые уже к 20 лвл по 228 отмотали зашкаливает так, что стрелочка не поворачиваетсяЭто не говоря о близости говномарьино и перегруженного метро, которое до центра едет 40 минут
>>211221363Первое последний этаж, второй выглядит как тот, где я снимал рядом тоже на Достоевской, там уныло же максимально
>>211212767>м. Рязанский проспектНу ок, если ты там был проездом, то не весь район - очко.Алсо из зеленых зон>сквер>Кусково>КузьминкиНу а у метро параша, да. Но там мощное лобби, поэтому все то говно никак не сравняют с землей. Ну а с открытием Окской станет еще удобнее в плане транспорта
>>211221064>Рязанский традиционные гопникорайоныЖК Среда, balance, серия "Счастье" и ЖК на Окской смотрят на жулебино, как на говно. Да, да, и твои болгарки, на которые вы дрочите всем районом, дело не спасут.
>Кусочек рая - Аэропорт-СоколНе забывай, что здесь торчит кусочек кала от пасечника - 300метровый триумфъЛужок, варись в меду - гори в аду!
>>211222247Тащемта я могу спокойно прогуляться из своей многоэтажки по бульвару, лесу или зайти в чистый тц. А на рязанке что? Ларьки с шаурмой, бомжи и гопники. Ну и шоссе, конечно.
>>211209985полная хуйня, а не район и то, что рядом с ним (зябликово и тд). ТЦ, который видно на фото сброд быдла, ебланов и прочих тп шлюх. Жить в этом районе относительно хуево, ибо тут один алкаши/нерусские/оффники и тд. Инфраструктура на 4/10. Есть конечно места классные, по типу парков, но все, что за их пределами - ПРОСТО ПИЗДЕЦ. Не знаю, как там вообще люди живут.
>>211222399>я могуИ я могу. Дальше что? Я могу прогуляться по Есенинскому бульвару, пройти спокойно по парку Кузьминки, зайти в театр.Только не забывай, что жулебино - замкадный понос с хуевым соц. климатом, ублюдками из люберец (3-е почтовое, ага) и единственным ТЦ, который открыли в 17 году (ТЦ Миля), где нет, кроме киномакса, нихуя. Ах да, ебаный вокзал забыл.
>>211222674Ты можешь сходить в соседний район. Потому что в твоем чурки чебуреками торгуют.>что жулебино - замкадный поносЗато у меня метро 5 мин от дома. А тебе на автобусе еще ехать. А еще я могу себе позволить сесть в пустой вагон.>с хуевым соц. климатомЭто каким? За всю свою жизнь видел у нас бомжей два раза. Один раз алкашню и ноль раз гопников. На выхино-рязанке это уже нормальное дело.>ублюдками из люберецЗачем им к нам ехать? Им и у себя хорошо сидится.>и единственным ТЦ, который открыли в 17 году (ТЦ Миля), где нет, кроме киномакса, нихуяМега 10 минут на машине. Там есть все.>Ах да, ебаный вокзал забыл.В котельниках.
Царицыно-кун репортинг ин По транспортной доступности - 4/5. Недавно открылись мцд, на метро до центра минут за 25 можно доехать (не считая утренних часов), да и сама ветка достаточно быстро проходит. Недалеко у больницы гоняет 901 от окраин до Таганской, поэтому извращенцы могут до центра на автике доехать. Из минусов: орды селюков из ПодольскаНаселение: дохуя чёрных и дохуя маргиналов. Местные в большинстве своём нищуки. Инфраструктура: нет ТЦ, до ближайшего норм ТЦ ехать на Домодедовский в Вегас или до Колумбуса на Пражскую, но сейчас вся каховская линия закрыта, а прямого пути нет. Зато дохуя магазинов почти в каждом дворе, начиная от пятёрочек и хачмаркетов заканчивая перекрёстком и АШАНом. Что есть: есть охуенный парк, но чтобы к нему пройти нужно или проходить через грязный вонючий мост где ещё стоят барыги всяким контрафактом, или через станцию электричек, где под наземным переходом спят ссут и согреваются бомжи. Самое эпичное, полицейский участок у парка закрыли, и теперь до туда патрули едут от района. Раньше гоняли дрифтёры, хотя и сейчас есть любители пошуметь на весь район. Чего нет: нормальной связи с Чертаново и прочими соседними районами. Каховская линия закрыта, автобус от Каширской забивается вплотную. С востока каширское шоссе, да и всё что восточнее метро - кварталы хрущёвок, сейчас там дома по реновации строят. До Орехово добираться через окружную дорогу, единственный проезд - мост в сторону парка, где перекрыли одну полосу. Итого: по своему потенциалу район мог бы быть очень симпатичным, но из-за вышеназванных проблем его можно оценивать лишь на слабую тройку. Жить здесь можно лишь когда нет никаких других вариантов.
>>211223043пресненский это же цао. сможешь как цаобоярин троллить за-ттк-холопов в тредах на дваче. однозначно того стоит
>>211222982>Ты можешь сходить в соседний район. Потому что в твоем чурки чебуреками торгуют.рррряяя врети!!1У тебя и соседних районов то нет, лол
Как вы заебали со своими тц. Вам не приходит в голову что эти загоны, где пролетарии проводят свободное время не являются украшением вашего района?
>>211222982>Зато у меня метро 5 мин от дома.А, так ты из говноедов - что ж сразу не сказал?И >МегаБелая Дача - просто сконцентрированный кусок говна. Мало магазинов, мало товаров в наличии. Короче, сиди у себя и не выебывайся - ты первый начал поливать говном другие районы, когда иные люди сами в состоянии сказать, какие их районы говно
>>211223609Смотря какие. Метрополис и Авиапарк вот очень функциональные, а на Речном и на Соколе, например, не ТЦ, а залупа какая-то.
>>211223789Он большой так-то. Есть неплохие места, например, от Тульской в сторону Шаболовской. Есть огромные промзоны.
>>211220387Основная проблема кроется именно в отсутствии метро как такового. А то, что тут пишут суть банальное пиздабольство. Завод никак не ощущается, поскольку из-за розы ветров выбросы идут на другие районы. Район сам по себе маленький и тихий. Есть доступ нескольким ТЦ (МАРИ, Мега БД, Садовод (господи прости)). Да, здесь нет увеселительных заведений для зумеров типа макдака, кфс и прочих рыгалень. В 2019 завершили основной этап строительства парка на берегу реки, так что место для летних неспешных прогулок есть. А ещё здесь есть охуенная велодорожка, соединяющая район с Марьино. А про завод и прочую хуйню здесь пишут только те, кто "а я мимо по МКАДу проезжал" и "а я у Варламова видел" Хотя сам Одуван назвал район неплохим. Я так же могу сказать про какие-нибудь Печатники, Бирюлёво, Черёмушки и т.д. Был у друга в гостях в Печах, так у меня через пятнадцать минут уже появились суицидальные мысли в голове. Так что Капотня — тихий и спокойный спальник, который незаслуженно приобрёл статус самого убогого района Москвы.
>>211223591Зачем мне соседние районы? У меня все свое.>>211223743>А, так ты из говноедов - что ж сразу не сказал?Могу себе позволить, я же не 5/2 9-18 работобыдло. Катаюсь в свободных поездах после 11.>Мало магазинов, мало товаров в наличииЧего среднестатистическому человеку нужно, чего нет там, быстренько перечислил.
>>211223229Я правильно понимаю, что это за-ттк-холопы в комментариях к моему первому посту пригорели?
>>211223454Бывшая пизда оттуда всегда боялась от метро пешком ходить. Рассказывала охуительные истории про гопоту.
>>211223751>АвиапаркНе знаю как вам, а я как зашёл в него, так через десять минут и вышел из-за нихуёвого такого чувства удушья вследствие сухости воздуха в самом ТЦ.
>>211224010Хз, вот серьезно. Всяких странных ребят полный район, но до меня один раз за все время доебалась гопота, и это было в магазине, лол.
>>211207978 (OP)Вот эта часть в целом заебись. Парк с лесом решают, 10 из 10. Вся возможная инфраструктура есть. Но и минусы есть, по ночам лучше не гулять.
>>211224379Да. А ещё совершенно уебанская навигация на паркинге. По 30-40 минут машину ищешь ну или я такой тупое быдло
>>211224471Я бы тогда и низ текстилей добавил, обычный спальник с огромным количеством негров на улицах. Свой район Парижа в пределах мкада.
Котловка-кун иттТранспорт - 4/5, рядом сразу две ветки, ходит дохуя транспорта.Население - преимущественно местные, по сравнению с той же академой небо и земля.Где походить/куда зайти - днище ебаное, 1/10. Есть недоТЦ, который и ТЦ назвать сложно. В ашаны/ленты - на автобусе минут 20-30, в зависимости от трафика. Фастфуда нет, 2,5 кафешки, не был там. Зато есть горнолыжный комплекс, на любителя. Парки есть, такие себе. Зато пятерок до пизды, где-то около авторуси на примерно одинаковом расстоянии находятся сразу 5 штук.Быдло - не агрессивное, во дворах по ночам появляется. Все равно бы не рисковал ходить по ним ночью или поздним вечеромИтог - спокойный такой район, из которого довольно просто доехать куда надо. А вот в нем делать нечего, нагорный в разы интереснее.
>>211224701В смысле? А какие проблемы? Магазинов дохуя, поликлиники-больницы есть, тренажерки, бассейны, свой центр единого окна, куча ТЦ, и еще один скоро откроется с кинотеатром. С транспортом проблем нет. Ну да, в метро входить с утра проблемно. Но тут всем проблемно, если ты не на таганке живешь.Быдло и бандиты? так я о них сказал.Ну и повторюсь, парк - ахуенно!
>>211209804Привет с Южного Орехово :3 У нас также всё збс, куча ТЦ, куча школ и больниц. Хачей нет, потому что рынков нет, автобусный парк пригородный вообще скоро снесут :3
>>211207978 (OP)Марфино - с одной стороны Ботанический парк, с другой - ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА.Район довольно охуенный, тихий, зелёный, рядом дохуя метро.Основная проблема - нет нормальных ТЦ рядом, ближайший крупный - Золотой Вавилон на Проспекте мира, но туда только на трамвае такси 250 рублей в любое время.
>>211218103ёбнутый, там тебе каширское и бесединское шоссе. На машине изи, для автобусов выделенки. Пошёл нахуй замкадыш
>>211224929У тебя же через дорогу другая страна. Южнопортовый. Все эти улицы машиностроения, хачи-трюкачи, перебитые номера на древних лексусах, страшная немытая промка, вот это вот всё. Неужели до тебя не доползают отголоски?
>>211225041>Золотой Вавилон на Проспекте мираСамый (самый блядь) уебанский ТЦ в Москве. Ни один изощрённый аргумент не осилит это.
>>211225286>Самый (самый блядь) уебанский ТЦ в МосквеЭтого двачую.Я просто там нахуй каждый раз заблуживаюсь.Просто невозможно ходить, лабиринты.А если еще на тачке приехал, это надо постараться найти выход, ведущий именно туда, где оставил бричку.
>>211225182Живу в доме, который выходит на парк, до ближайшей промки надо еще на автобусе ехать нихуево, либо через парк пердолить. Хачей много везде, не только тут. Хотя согласен, что дохуя. В основном всякие азиаты. Заебали у метро торговать, менты их совсем не трогают. По по повду немытости могу сказать, что тут жилищники блюдут. Претензий нет. Дворы подметены, снег убирают, солью хуярят нещадно даже голый асфальт, летом стригут траву. А буквально полгода назад переложили весь придорожный пласт газона вместе с землей.Пешеходные дороги правда бесят, есть участки которые уже столетия не перекладывали. Видно ничейные участки.
>>211225527Чурки. В начале десятых, когда едешь по ярославке, они по сторонам дороги как голуби сидят. Хз, что там ждут. Хз, что сейчас. Ярославку заебись сделали, кстати.
Оп - Фили-Давыдково крайне пиздатый спальный район.Застраивался для чиновников и прочихъ сынов своей расы отечества ещё со Сталина. Люблю свою малую родину.
>>211225783Работу ждут что ж еще. Подъезжает тачка, а они как в зомби апокалипсисе несутся к ней по головам.Сейчас намного меньше стало там их.Да и стояли они не прям в городе, а именно на стыке дс и мытищ, прям именно где знак населенного пункта.А про сам город что тут скажут?
>>211225795>пиздатый спальный районДвачую, но! Как же через жопу организовано всё автомобильное движение в Филях. Все узенькое, как писька восьмиклассницы, так ещё блядь вообще неочевидные решения на перекрестках. Один выезд с Горбушки на ул. Барклая чего стоит.
Да, вот ещё. Анон, поясни за Дегунино. Я когда 21-ю ТЭЦ проезжаю двери в машине блокирую на всякий случай.
>>211226102Москва для пешеходов, я считаю.Автомобили и всякое подобное для недогородов, вроде Новосибирска, где перебраться из дома до магазина - приключение с полярниками и маршрутками. Собянин тебе дал автобусы...
>>211226780Боюсь орков из окрестностей.А вообще хуй знает какую черную дыру могут организовать 10 (!) градирен это еболы
>>211225286Его планировка заставила меня всерьёз засомневаться в собственной адекватности, когда я наворачивал очередной круг. Захотелось сесть на лавочку, обхватив голову и тихонько выть.
>>211226949Я там жил когда-то, райончик специфический. Из минусов - безумное количество алкашей, каких-то люмпенов, мелкий криминал с автостанции. Рядом с метро Выхино был гадюшник с рынком, ща его, вроде, разогнали. А недавно район окончательно добили хордой. Из плюсов - Кусково в пешей доступности (хотя, по мне так слабое преимущество, я там за три года раза два был).
Вы почитайте про Курьяново и поля аэрации с их говнонюхами.https://www.the-village.ru/village/city/places/314827-kuryanovo
>>211227478>безумное количество алкашейЧек>каких-то люмпеновЧек>мелкий криминал с автостанцииАуешников вагон, а вот таких не встречал.>Рядом с метро Выхино был гадюшник с рынком, ща его, вроде, разогналиЕго не то чтобы разогнали, его ОПТИМИЗИРОВАЛИ, переместив стихийно образовавшиеся палаточные базарчики от метро за кольцо, где раньше был магазин Русмаркет. Сейчас там фермерский рынок, хачики те же самые, но теперь меньше. >А недавно район окончательно добили хордойТаки да, что есть то есть.
>>211207978 (OP)Анонас на пересечении Нагорного и Северного Чертаново го вкотился. Северное Чертаново - круто. Хачей нет практически,как и гопоты,ну или я просто не попадал на нее особенно. Авеню77 с Авентурой внутри рядом,там неплохой кинотеатр и обжиральни с кучей школоты из близлежащих школ. Также в авентуре есть перекресток и нонейм магазины одежды. Рядом с Авеню77 пролегают до велодорожки до Битцевского парка,Битцы,там бегать охуительно,но коней и их котях дохуя. Парк большой,пиздатый,есть как асфальтированные дорожки и велодорожки,так и маршруты для любитей помесить листики и снежок,не говны,на удивление. В лесу по заверениям проверенных камрадов есть парк для горных велосипедов с бревнами,рампами и прочим говном. Также присутствуют ключи,можно пить,зимой можно в купель сегануть,если отважный дохуя. А,ну еще Чертановский пруд пиздат.Нагорный и Зюзино,которое тоже рядом со мной - обычные спальники,в Зюзино есть средненький тц Азовский с кинотеатром,обжиральнями, парочкой магазинов одежды и,конечно,перекрестком. Рядом с азовским есть неплохие дома,число хачей при этом растет по сравнению с Северным Чертаново. В Нагорном хачей по ощущениям больше всего,шоссе охуительно шумное,поэтому ящитаю это спальник хуже среднего,если дом будет у шоссе. К тому же,оно постоянно забито. Присутствует тц Варшавский,хуже Азовского,но не сильно. Рядом электрички и прочая хуета. Вроде ничего не забыл,задавайте ответы,если есть.
>>211227478Ну хз, люмпенов и алкашей практически не видно уже. Район сейчас тихий и спокойный, хачей очень мало. А вот при высокой влажности бывает идет вонь с МСЗ4, скорее всего.
>>211229747У нас в рядах, где "Кипр" по вечерам, в теплое время естественно, наблюдается колоссальная активность алкашей и ауешников всех мастей возле ночной алкашки.
>>211208062Район то нормальныйТолько вот это полуостров 1 выход и 1 вход Если поедет из завода поезд То может перекрыть движение на часа 2 спокойно Плюс овер дохуя быдла и нариков
>>211229853Ой, не гони, я сам там бухаю иногда когда ночью приспичит, пару раз даже телок снимали, но не про то. Короче, не так уж там много народа даже в час пик и рядом особо не тусят. Т.к. я сам алкаш то могу повснить за лавки на районе, менты гоняют бывает, но обычно похуй, мало алкашей, я видел пару дедков только ко мне садились, молодых нет, вообще, иногда старые тетки собираются и жахают коньячку. Я живу тут с 91 года, раньше была жесть во дворах стреляли и жгли тачки, а сейчас спокойно совсем, это вы неженки какие-то или малолетки.
>>211217084Анон, есть ли жизнь на молодежной? Чем эта район вокруг нее отличается от той же "крылатское"?Мимо думаю где покупать сычевальню.