>>220038323 (OP)Ну очень вкусно выглядит, просто 8/10, но СУККА ХЛЕБ ЗАЧЕМ?а так, сажусь и наслаждаюсь прекрасным блюдом.
>>220038323 (OP)Отдаю псу. От подобного хрючева я давно отказался, вредно это и вес набрать легко. Сейчас стараюсь кушать салатики, мясцо отдельно жарю, творог там и всякие прочие овощи и фрукты. Стал гораздо живее себя чухать. Помню, как нажрусь чего-то такого, как на пике... Ой, блядь, всё. Дальше уже нихуя делать не хочется и как-то не очень вцелом состояние. Забыл уже, как страшный сон.
>>220039759Хуелого. На отъебись всё приготовлено. Картошка местами пригорела, яйца тщательно не перемешаны, про хлеб я вообще молчу.
>>220038323 (OP)Переворачиваю яйцо, дожариваю до нормального нежидкого состояния и жадно поедаю со зверским аппетитом, брызжа слюной.
>>220038323 (OP)Смешиваю сметану с яичным желтком, чесноком и лимонным соком, обильно поливаю содержимое сковородки и съедаю чавкая и приговаривая "Ухх, бля".
Простите, но таким пидорахинским хрючевом моё прекрасное тело питаться не будет. Отдаем лучше собаке с улицы.
>>220038323 (OP)Пикрил нельзя покушать, поэтому ухожу из комнаты, прихожу на кухню, чищу картошку, чищу лук, режу, жарю, закидываю яйцами, жарю, и, жадно урча, съедаю.
>>220040256О, ебать, мои любимые катлетки. Попрошу завтра мамку сделать только не знаю как отучить её от привычки не выбирать из мяса хрязи, ибо "ЭТО ТОЖЕ ЕСТЬ НАДО В СВОКЕ ГОЛОДАЛЕ!!"
>>220038323 (OP)Выбрасываю в мусорное ведро. Беру нормально режу картошку и нормально обжариваю до золотистой корочки(от души наливая кетчука), отдельно варю яйцо и делаю чай. (собстна такого на весь день хватит)
>>220040889С колой и самогон - виски. Если пить чистым, то лучше Ханки брать. А еще лучше Чивас или Лагавулин, но это уже смотря какой кошелек у тебя.
>>220038323 (OP)Нарезаю огурцы-помидоры, приправляю соль-перцем, нарезаю мясо какое-нибудь и погнали нахуй.
>>220038323 (OP)Ох нихуя, совковое хрючево подъехало, у меня батя такую же хуйню готовит, еще помимо лука туда помидор захуяривает. >КАКОВЫ ТВОИ ДЕЙСТВИЯ?!Кладу в тарелку, захуяриваю немного кетчупа и ем, ну а хуле. Быдло, которое выебывается - "фуууу, как это можно есть, блевотина", заслуживает увесистого отцовского подзатыльника.
>>220042006Ростошизик и сюда умудрился просочиться. У меня недобор по весу, я тощий очень, а ты говоришь что вес оп-хрючевом легко набрать.Чет нихуя у меня не набирается.
>>220038323 (OP)Картоху поливаю мазиком и посыпаю черным молотым перцем, уплетаю за обе щеки, хлеб выкидываю в мусорку.
>>220038323 (OP)На свином сальце со шкварками, сладкий чаек, помидорка дольками с солью....по телеку "Земля Санникова" Батек видя что киношка тебе нравится, принес в зал стул, поставил перед тобой, потом ставит сковородочку, где сбоку помидорка мммммм
>>220038323 (OP)Негодую, ибо пикрил сделан по-распиздяйски, лук надо было сначала слегка обжарить, а уже потом хуячить все остальное, картофель с яйцом тоже нужно было жарить чуть дольше, можно добавить помидор и зелень, затем нахуярить тертого сыра (но это уже вкусовщина).
>>220042860Какой нахуй помидор в жареную картошку, дуремар?В нем сока дохуя, картошка раскиснет и будет тушеная, а не жареная.
>>220043038А лук тебя, сука, не смущает. Помидоры и лук готовятся в первую очередь, когда из них выйдет и выпарится сок, добавляешь уже все остальное. Хрррртьфу, слякоть...
>>220042170>увесистого отцовского подзатыльникаПросто большинство из живущих тут отца не видели никогда.
>>220038323 (OP)Говорю спасибо мам, беру вилочку и поглощаю эту еду богов, кайфуя от эндрофинов и дофаминов каждое мгновение.мимо бумер
>>220042372Вторая блокадная зима. Самое тяжелое время. Я, может, и вынес это, потому что пацаном был. Бабуля умерла. Соседи умерли. И не одни. Каждое утро кого-то на саночках везут. А я на заводе. В литейный зайдешь, погреешься. И опять к себе на сборку. Вот. И накануне Нового года приходит ко мне папин сослуживец. Василий Николаич Кошелев. Он к нам иногда заглядывал, консервы приносят, крупу. Бабулю хоронить помог. Заходит и говорит: ну, стахановец, одевайся. Я говорю – куда? Секрет, говорит. Новогодний подарок. Оделся. Пошли. И приводит он меня на хлебзавод. Провел через проходную и к себе в кабинет. А он там секретарем парткома был. Дверь на ключ. Открывает сейф, достает хлеб нарезанный и банку тушенки. Налил кипятку с сахарином. Ешь, говорит, стахановец. Не торопись. Навалился я на тушенку, на хлеб. А хлеб этот, Олег, ты б наверно и за хлеб-то не принял. Черный он, как чернозем, тяжелый, мокрый. Но тогда он для меня слаще любого торта был. Съел я все, кипятком запил и просто опьянел, упал и встать не могу. Поднял он меня, к батарее на тюфяк положил. Спи, говорит, до утра. А он там круглые сутки работал. Отключился я, утром он меня разбудит. Опять накормил, но поменьше. А теперь, говорит, пойдем, я тебе наше хозяйство покажу. Повел меня по цехам. Увидел я тысячи батонов, тысячи. Как во сне плывут по конвейеру. Никогда не забуду. А потом заводит он меня в кладовку. А там ящик стоял. Ящик с хлебными крошками. Знаешь, его в конце конвейера ставили и крошки туда сыпались. Вот. Берет Василий Николаич совок – и мне в валенки. Насыпал этих самых крошек. Ну и говорит: с Новым годом тебя, защитник Ленинграда. Ступай домой, на проходной не задерживайся. И пошел я. Иду по городу, снег, завалы, дома разбитые. А в валенках крошки хрустят. Тепло так. Хорошо. Я тогда эти крошки на неделю растянул. Ел их понемногу. Потому и выжил, что он мне крошек этих в валенки сыпанул. Вот, Олег, и вся история. А вот и дом твой, – старик показал палкой на башню.– И вот какая штука, Олег. Вспомнилось мне все это сейчас. Когда ты батон белого хлеба в урну выбросил. Вспомнил эти крошки, бабушку окоченевшую. Соседей мертвых, опухших от голода. Вспомнил и подумал: черт возьми, жизнь все-таки сумасшедшая штука. Я тогда на хлебные крошки молился, за крысами охотился, а теперь вон белые батоны в урну швыряют. Смешно и грустно. Ради чего все эти муки? Ради чего столько смертей? А то я, признаться, волновался, когда с тобой заговорил. Думаю, послушает, послушает парень старого пердуна, да и сбежит, как я тогда из пионерского лагеря!– Да нет, что вы. Я все понял. Просто… ну, по глупости это. Больше никогда хлеб не брошу.– Ну и отлично. Хорошо. Не знаю, как другие, а я в ваше поколение верю. Верю. Вы Россию спасете. Уверен. Я тебя не задержал?– Да нет, что вы.– Тогда, может теперь ты меня до дома проводишь? Вон до того.– Конечно провожу. Давайте вашу авоську.– Ну, спасибо, – старик с улыбкой передал ему авоську с хлебом, положил ему освободившуюся руку на плечо и пошел рядом.– Ты в каком классе учишься?– В шестом. Вон в той школе.– Ага. Как учеба?– Нормально.– Друзья есть верные?– Есть.– Друзья есть верные?– Есть.– А подруги?Олег пожал плечами и усмехнулся.– Ничего, пора уже мужчиной себя чувствовать. В этом возрасте надо учиться за девочками ухаживать. А через год, полтора можно уже и поебаться. Или ты думаешь – рано?– Да нет, – засмеялся Олег. – Не думаю.– Правильно. Я тоже тогда не думал. После блокады знаешь сколько девок, да баб осталось без мужей. Бывало идешь по Невскому, а они так и смотрят. Завлекательно. А однажды в кино пошел. Первое кино после блокады. «Александра Невского» показывали. А рядом женщина сидела. И вдруг в середине фильма чувствую – она мне руку на колено. Я ничего. Она ширинку расстегнула и за член меня. А сама так и дрожит. Я сижу. А она наклонилась и стала мне член сосать. Знаешь, как приятно. Я прямо сразу и кончил ей в рот. А на экране – ледовое побоище! А она мне шепчет – пошли ко мне. Ну и пошли к ней. На Литейный. Еблись с ней целые сутки. Что она только со мной не делала! Но сосать умела, просто как никто. Так нежно-нежно, раз, раз и кончаю уже. Тебе никто не сосал?– Да нет, – мотнул головой Олег.– Ничего, все впереди. Вот мы и пришли! – старик остановился возле блочной пятиэтажки. – Вот моя деревня, вот мой дом родной. Спасибо тебе за прогулку.– Да не за что, – Олег передал старику авоську.– Ага! А это что за дела? – старик показал палкой на зеленый строительный вагончик, стоящий рядом с домом под деревьями. Дверь вагончика была приоткрыта.– Я, как старый флибустьер, пройти мимо не могу. За мной, юнга! – махнул он авоськой и захромал к вагончику.– Дверь открыта, замка нет, свет не горит. Никак, побывали краснокожие!Они подошли к вагончику. Старик поднялся по ступенькам, вошел. Нащупал выключатель, пощелкал:– Ага. Света нет. За мной, Олег.Олег вошел следом. Внутри вагончика было тесно. Пахло краской и калом. Уличный фонарь через окошко освещал стол, стулья, ящики, банки с краской и тряпье.– Олег! Милый, послушай меня… я старый несчастный человек, инвалид войны и труда… милый… у меня радостей-то хлеб, да маргарин… Олег, миленький мой мальчик, прошу тебя, позволь мне пососать у тебя, милый, позволь, Христа ради!Олег попятился к двери, но старик цепко держал его руки:– Миленький, миленький, тебе так хорошо будет, так нежно… ты сразу поймешь… и научишься, и с девочками тогда сразу легче будет, позволь, милый, немного, я тебе сразу… и вот я тебе десятку дам, вот, десятку!Вот, вот, десять… двадцать, четвертной, милый! Христа ради!– Ну что… – Олег вырвал руку и выскочил за дверь, сбив со стола банку с окурками.Потеряв равновесие, старик упал на пол и некоторое время лежал, всхлипывая и бормоча.Вдруг в двери показалась фигура мальчика.– Олег! Умоляю! – дернулся старик.– Не Олег, – тихо ответил мальчик, входя.– Сережка? Следишь, стервец… Господи…– Генрих Иваныч, а я Реброву все расскажу, – произнес мальчик, притворяя дверь.– Стервец, ну, стервец… – заворочался старик, приподнимаясь, – стервецы, сволочи… Господи, какие гады…Мальчик подошел к окну и стоял, поглядывая на старика.Старик нашел палку, собрал деньги и, стоя на колене, засовывал бумажки в карман пальто:– И все против меня. Все и всё. Я же не клоун, Господи…– Вы же договор подписали, – проговорил мальчик, – а сами опять…– Сережа… Сережа! – старик подполз к нему, обхватил его ноги, прижался лицом к куртке. – Бессердечные… люди…Вдруг он отстранился и почти выкрикнул:– Вот что, стервец, ты меня не учи!– Я-то учить не буду. Ребров будет учить.– Я плевать, плевать хотел! – затрясся старик. – Я срал и ссал на вас! Срал и ссал! Гады! Я сам ответственный! Сам!– Мы все – сами… – мальчик посмотрел в окно.– И вот что, Сережа, – строго произнес старик. – Ты со мной не пререкайся!– А я и не пререкаюсь, – мальчик подышал на стекло и вытер запотевшее место пальцем.– Ну-ка, – старик стал расстегивать ему штаны.Мальчик недовольно вздохнул и стал помогать ему. Обхватив мальчика за обнажившиеся ягодицы, старик поймал ртом его маленький члeн и замер, постанывая. Сережа подышал на стекло и вывел на запотевшем месте свастику. Старик стонал. Жилистые пальцы его мяли Сережины ягодицы. Мальчик взял его за голову и стал двигаться, помогая. Старик застонал громче. Оттопыренный протез его дрожал, ударяя по ножке стола. Мальчик закрыл глаза.Губы его открылись.– Тесно, – проговорил он.Старик замычал.– Тесно, тесно… – зашептал Сережа. – Тесно… ну… тесно…Старик мычал. Мальчик дважды вздрогнул и перестал двигаться.Старик отпустил его, откинулся назад и задышал жадно, всхлипывая.– Ах… ах… сладенький… ах… – бормотал старик.Мальчик наклонился, потянул вверх штаны.– Ох… Божья роса… маленький… – старик поцеловал его член, вытер губы и тяжело встал с пола.Сережа застегнулся, поправил куртку, достал из кармана часы на цепочке:– Без трех семь.– Еби твою мать… щас, щас… фу… – старик привалился к ящикам, взявшись рукой за грудь. – Дай подышать… охо…– А газ? Не забыли? – спросил Сережа.– Все… все в порядке… ой. Как встал вот резко, так сразу в голову… фу… пошли… – старик оттолкнулся от ящиков, вышел за дверь и стал осторожно спускаться по ступенькам.– Генрих Иваныч, а хлеб? – выходя, Сережа заметил авоську с батоном.– А, хуй с ним, – пробормотал старик.
