Я долго ехал в местный ДК, где должно быть поздравление. На заднем сиденье глухо постукивал реквизит, а огромная голова Пикачу раскачивалась в такт дорожным выбоинам, напоминая о тщете бытия и несовершенстве действительности. Мой философский фак, который я окончил с отличием, позволял мне зарабатывать на жизнь лишь таким образом. А еще моя тянучка украшает шариками место торжества.
В то время как мой Плимут трясся по рашкованским направлениям, по недоразумению именуемым дорогами, во мне набухало коричневая лавина, зарождалась Червоточина бытия, зрел фекальный цунами, поскольку незадолго до этого я вкусил фахитос, копченой колбаски и комбо от известной сети клоунских американских забегаловок.
Добравшись я выгрузил реквизит и лелея надежду сходить по-большому в туалет заштатного районного ДК, поздоровался с организатором и стремглав направился в суровое чрево монументального архитектурного убожества, спроектированного для совков-идиотов такими же одаренными проектировщиками типовых застроек.
Однако, на туалетной комнате красовалась надпись "Закрыто", и все надежды рушил огромный замок, навесая над дверью как мой рок над карьерой.
Делать нечего, я вернулся в гримерную, надел костюм Пикачу и приготовился выйти на сцену. Представление давно началось и до моего номера остались секунды. В зале собрались представители районной администрации, гости п.г.т. и какие-то школьники, активисты и казаки, щедро увешанные медалями к очередной годовщине Ковпака или Буденого, хер их там разберет дебилов.
Как я успел увидеть сквозь кулисы, многие уже приняли на грудь и мерзко хихикали, улыбаясь жирными губами-сосисками друг другу. Школота хулиганила, получая затрещины от воспитателей.
В первом ряду скучали представители районной власти, которым обрыдло все происходящее на сцене, мечтающие поскорей вернуться домой и выгулять курей и подоить коров.
Настал мой через выходить на сцену, а живот крутило, внутри сурово бурлило и я ощущал спазмы в области заднего прохода, изо всех сил удерживая себя от того, чтобы опростаться в портки и костюм Пикачу.
С трудом вышел на сцену, потея в идиотском костюме, голову сдавливали пароксизмы, в такт вторящие анальным мучениям.
Поприветствовал зрителей я начал исполнять номер, подпрыгивая и смешно приплясывая на сцене, по сценарию.
В этот момент во время очередного па моя оборона дала трещину, и я громко пукнул.
Первые ряды зрителей в недоумении переглянулись и с утроенным вниманием на меня посмотрели, а школота притихла и о чем-то начали шептаться между собой.
Понимая что следующий шаг приведет меня к калоизвержению, я начал читать текст заменяя движения ног руками, изо всех сил сжимая задницу дабы предотвратить неминуемое.
Во время очередного спазма я не выдержал и громко, с бульканьем обосрался на сцене, в полной тишине.
Резко завоняло говном.
Понимая, что ситуация уже свершилась, я решил продолжать номер несмотря ни на что. Подпрыгнув, я в прыжке развернулся задом к зрителю, я начал исполнять танец чунга-чанга, виляя бедрами и поднимая ноги в такт номера.
Зрители ошалело смотрели на меня, школьники ощутили вонь говна, стекающего по моим штанинам и заулюлюкали.
Чинуши с красными мордами из первых рядов потянули на выход, а казаки аки такараны шевеля усищами и побряцывая медалями начали громко возмущаться.
Желая довести номер до конца, я вспомнил известную пасту с двача про бурлестание, и сняв ботинки (в форме лап Пикачу) начал исполнять кан-кан, подбрасывая ноги повыше, расплескивая дерьмо из штанин на нерасторопных зрителей в пинжаках и медалях.
Поднялся гвалт, зашумели. Где-то под потолком чирикали воробьи, вторя весенним ручейкам в лесу, вдали ухал филин. Смеркалось. Вдали шумел поезд, мчащий вахтовиков из столицы в свои регионы, из праздника мнимой роскоши в тлен, куриный сарай и немытость регионов.
А я стоял на сцене, с обосраным костюмом Пикачу и смотрел в зал. А зал шумел и гудел, у выходов столпились люди.
А я смотрел на них. А они бежали как крысы с корабля, как фашисты с поле битвы в первую мировую войну, как красная армия в 1941 году от немецко-фашистских захватчиков.
Я думал не о своей карьере. Она закончена, тут сомнений не оставалось.
Я думал о безработице, о дорогих продуктах, о необходимости последовать примеру многих односельчан и поезде в столицу на вахту, о том чтобы отстирать костюм Пикачу, в конце-концов.
Я не помню, как собрался и погрузился в свой Плимут, видавший виды автомобиль.
Лишь когда я задумчиво заводил двигатель ко мне подошел местный житель и сочувственно сказал, мол, не появляйся тут больше, братко. Отлупят.
Как же долго я ждал, родненький
про говно, да, братко?
Ага 0)
весна, птички поют, а эпитафии вместе с эпителием сочатся сквозь гной обыденности
А потом ты проснулся
кто бы сомневался. А зачем ты написал это?
бамп, бротиш
не ты.
Не смешно.
поколение тиктока и твитора закукарекало заместо Авроры.
Заебись, паста про говно
а что тебе душным показалось? В след раз исправлю
Потому что, Вася, я мама твоя. Ты простынь обосрал в тот день, как немцы обосрались в 45м, как Максим Доши обосрался на шоу талантов, как Пыня, обосравшийся в Сирии. Я её блять в ванной стирала и блевала парралельно. Всё было в говне, говно было на моих руках, лице. Его запах бесцеремонно лез в нос, а куски вперемешку с семечками - в глаза. Ты пидор-обосрыш, вот что я хотела тебе сказать.
Давненько я искренни не проигрывал. Благодарю.
пожалуйста, онон. Добра тебе
я Мафусаил, не Вася. В быту просто Фуня.
А кто там ваши Доши/Тотоши не разумiю, я срань молодежную не смотрю.
Бамп
Давненько здесь не было ориджинал паст про говно
да, поэтому я счел своим долгом написать оную:-)
Вступление. Часть про говно просто замечательная, но начало душновато
и за бамп збазиба.
а остальное, суть? Надо покороче вступление или более красочно?
>Я работаю аниматором на детских праздниках. Также иногда выступаю перед ветеранами. Однажды я обосрался прямо на выступлении
ну примерно так, только тут без говна, лол кекчебурек
Про философский фак мог бы и не писать, типа ой какой я философ еще и с отличием.
Это всё конечно прекрасно, хоть и написано с миллиардом ошибок, да только вот не про эту страну совсем. В срашке-пидурашке такого шалопая растерзали бы прямо на сцене, как только первая плюшечка говна коснулась чьего-нибудь орочьего фасада. Прямо толпой, как по команде, залезли бы на сцену и схватившись за ноги и за руки растащили бы пикачу на сувениры одним уверенным рывком. А машину в речке бы утопили и никто даже не узнал бы, что такой заезжал к ним на село.