>>251762630 (OP) Коммунизм, капитализм, монархия - всë это хуйня и жидовские выдумки. Общество начинает обретать благосостояние в момент глобальных переделов собственности и теряет при стабильности богатства и власти. Только регулярные переделы собственности могут привести к прогрессу и росту благосостояния общества.
Бля, была подобная картина, но на ней было изображено что то вроде революции.. Спереди там помню точно было два человека, у одного видно как он достаёт нож, другой кричит с трубой в руках. Анон если у тебя есть, поделись, прошу найти не могу
Не так все однозначно, ОП, - властьимущие сами допустили народное недовольство, забивая на просвещение и улучшение качества народа. Много факторов сложилось и привело к трагедии.
Вожу пером, ребятушки, По белому листу. С народом я беседовать Привык начистоту. За словом, сами знаете, Не лезу я в карман, Но не любил я отроду Пускаться на обман. За правду распинаюсь я Уж много-много лет И за словечко каждое Готов держать ответ. Написано — подписано, Читай меня — суди. Любовь и злая ненависть Сплелись в моей груди: Любовь — к народу бедному, И ненависть — к панам, К царям, попам, помещикам И всяческим «чинам». За то, что раскрываю я Всю правду бедняку, Меня б дворяне вздернули На первом же суку. Пока же на другой они Пускаются прием: Печатают стишоночки, Набитые враньем. Стишки моею подписью Скрепляют подлецы, Чтоб их вранье за истину Сочли бы простецы. Но с подписью поддельною Уйдешь недалеко. Мои ль стихи, иль барские, Друзья, узнать легко: Одной дороги с Лениным Я с давних пор держусь. Я Красной нашей Армией Гордился и горжусь. Мне дорог каждый искренний И честный большевик. В моем углу два образа: Рабочий и мужик. За строй... коммунистический Стоял я и стою. Помещикам, заводчикам — Пощады не даю. Стремясь рассеять знанием Души народной мрак, Я — враг всех бабьих выдумок И всех поповских врак. Как вы, люблю я родину, Но — не рабыню-Русь, Которой помыкала бы Разъевшаяся гнусь. Люблю я Русь народную, Советский вольный край, Где мироедам — места нет, Где труженикам — рай. Еще, друзья, приметою Отмечен я одной: Язык — мое оружие — Он ваш язык родной. Без вывертов, без хитростей, Без вычурных прикрас Всю правду-матку попросту Он скажет в самый раз. Из недр народных мой язык И жизнь и мощь берет. Такой язык не терпит лжи, Такой язык не врет. У Кривды — голос ласковый, Медовые уста, У Правды — речь укорная, Сурова и проста; У Кривды — сто лазеечек, У Правды — ни одной; У Кривды — путь извилистый, У Правды — путь прямой; В сапожках Кривда в лайковых, А Правда — босиком, — Но за босою Правдою Пойдем мы прямиком!
Уважаемые товарищи потомки! Роясь в сегодняшнем окаменевшем говне, наших дней изучая потемки, вы, возможно, спросите и обо мне. И, возможно, скажет ваш ученый, кроя эрудицией вопросов рой, что жил-де такой певец кипяченой и ярый враг воды сырой. Профессор, снимите очки-велосипед! Я сам расскажу о времени и о себе. Я, ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный, ушел на фронт из барских садоводств поэзии – бабы капризной. Засадила садик мило, дочка, дачка, водь и гладь – сама садик я садила, сама буду поливать. Кто стихами льет из лейки, кто кропит, набравши в рот – кудреватые Митрейки, мудреватые Кудрейки – кто их к черту разберет! Нет на прорву карантина – мандолинят из-под стен: «Тара-тина, тара-тина, т-эн-н...» Неважная честь, чтоб из этаких роз мои изваяния высились по скверам, где харкает туберкулез, где блядь с хулиганом да сифилис. И мне агитпроп в зубах навяз, и мне бы строчить романсы на вас,– доходней оно и прелестней. Но я себя смирял, становясь на горло собственной песне. Слушайте, товарищи потомки, агитатора, горлана-главаря. Заглуша поэзии потоки, я шагну через лирические томики, как живой с живыми говоря. Я к вам приду в коммунистическое далеко не так, как песенно-есененный провитязь. Мой стих дойдет через хребты веков и через головы поэтов и правительств. Мой стих дойдет, но он дойдет не так,– не как стрела в амурно-лировой охоте, не как доходит к нумизмату стершийся пятак и не как свет умерших звезд доходит. Мой стих трудом громаду лет прорвет и явится весомо, грубо, зримо, как в наши дни вошел водопровод, сработанный еще рабами Рима. В курганах книг, похоронивших стих, железки строк случайно обнаруживая, вы с уважением ощупывайте их, как старое, но грозное оружие. Я ухо словом не привык ласкать; ушку девическому в завиточках волоска с полупохабщины не разалеться тронуту. Парадом развернув моих страниц войска, я прохожу по строчечному фронту. Стихи стоят свинцово-тяжело, готовые и к смерти и к бессмертной славе. Поэмы замерли, к жерлу прижав жерло нацеленных зияющих заглавий. Оружия любимейшего род, готовая рвануться в гике, застыла кавалерия острот, поднявши рифм отточенные пики. И все поверх зубов вооруженные войска, что двадцать лет в победах пролетали, до самого последнего листка я отдаю тебе, планеты пролетарий. Рабочего громады класса враг – он враг и мой, отъявленный и давний. Велели нам идти под красный флаг года труда и дни недоеданий. Мы открывали Маркса каждый том, как в доме собственном мы открываем ставни, но и без чтения мы разбирались в том, в каком идти, в каком сражаться стане. Мы диалектику учили не по Гегелю. Бряцанием боев она врывалась в стих, когда под пулями от нас буржуи бегали, как мы когда-то бегали от них. Пускай за гениями безутешною вдовой плетется слава в похоронном марше – умри, мой стих, умри, как рядовой, как безымянные на штурмах мерли наши! Мне наплевать на бронзы многопудье, мне наплевать на мраморную слизь. Сочтемся славою – ведь мы свои же люди,– пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм. Потомки, словарей проверьте поплавки: из Леты выплывут остатки слов таких, как «проституция», «туберкулез», «блокада». Для вас, которые здоровы и ловки, поэт вылизывал чахоткины плевки шершавым языком плаката. С хвостом годов я становлюсь подобием чудовищ ископаемо-хвостатых. Товарищ жизнь, давай быстрей протопаем, протопаем по пятилетке дней остаток. Мне и рубля не накопили строчки, краснодеревщики не слали мебель на дом. И кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего не надо. Явившись в Це Ка Ка идущих светлых лет, над бандой поэтических рвачей и выжиг я подыму, как большевистский партбилет, все сто томов моих партийных книжек.
Хамство, бычество, вороватость, блатные понятия и уголовное мышление вне зависимости от социального статуса, лгбт, радикальный феминизм, мультикультурализм, разрушенный институт семьи, отсутствие эстетической составляющей в жизни и способность обходиться без оной - вот неполный перечень наследия поганого совка, и продолжать его можно очень долго.
>>251764352 Это из тебя хрустобулочная срынкоболезнь выходит. Держи ещё:
Маяковский. 1920
Мы идем революционной лавой. Над рядами флаг пожаров ал. Наш вождь — миллионноглавый Третий Интернационал.
В стены столетий воль вал бьет Третий Интернационал.
Мы идем. Рядов разливу нет истока. Волгам красных армий нету устья. Пояс красных армий, к западу с востока опоясав землю, полюсами пустим.
Нации сети. Мир мал. Ширься, Третий Интернационал!
Мы идем. Рабочий мира, слушай! Революция идет. Восток в шагах восстаний. За Европой океанами пройдет, как сушей. Красный флаг на крыши ньюйоркских зданий.
В новом свете и в старом ал будет Третий Интернационал.
Мы идем. Вставайте, цветнокожие колоний! Белые рабы империй — встаньте! Бой решит — рабочим властвовать у мира в лоне или войнами звереть Антанте.
Те или эти. Мир мал. К оружию, Третий Интернационал!
Мы идем! Штурмуем двери рая. Мы идем. Пробили дверь другим. Выше, наше знамя! Серп, огнем играя, обнимайся с молотом радугой дуги.
В двери эти! Стар и мал! Вселенься, Третий Интернационал!
>>251765180 Фиксация на кале? Типичный хрустобулочник. >>251765188 Нет, справедливая и эффективная демократическая плановая экономика.
Маяковский. 1924.
Украсьте цветами! Во флаги здания! Снимите кепку, картуз и шляпу: британский лев в любовном признании нам протянул когтистую лапу. И просто знать, и рабочая знать годы гадала — «признать — не признать?» На слом сомненья! Раздоры на слом! О, гряди послом, О’Греди!
Но русский в ус усмехнулся капризно: «Чего, мол, особенного — признан так признан!» Мы славим рабочей партии братию, но… не смиренных рабочих Георга.
Крепи РКП, рабочую партию, — и так запризнают, что любо-дорого! Ясна для нас дипломатия лисьина: чье королевство к признанью не склонится?! Признанье это давно подписано копытом летящей буденновской конницы. Конечно, признание дело гуманное. Но кто ж о признании не озаботится? Народ не накормишь небесною манною. А тут такая на грех безработица. Зачем… почему и как… и кто вот… признанье — теперь! — осмеет в колебаньи, когда такой у Советов довод, как зрелые хлебом станицы Кубани! А, как известно, в хорошем питании нуждаются даже лорды Британии. И руку пожмем, и обнимемся с нею. Но мы себе намотаем на ус: за фраком лордов впервые синеют 20 000 000 рабочих блуз.
Не полурабочему, полулорду слава признанья. Возносим славу — красной деревне, красному городу, красноармейцев железному сплаву!
>>251762630 (OP) Кто же в этом виноват? Давайте покрутим рулетку!
1. Перегибы на местах 2. Капиталисты строили козни 3. Тяжёлое наследие царизма 4. Не было проблемы, это всё выдумки 5. Сравните с РИ/РФ! У них ещё хуже 6. Кулаки 7. Эхо войны 8. В ЦК пробрались враги 9. Революционная разруха 0. Мало расстреливали
Дабл - а в США негров линчуют! Трипл - это уже был не СССР, враги внедрили плохие реформы Квадрипл - виноваты оппортунисты захватившие власть после Сралина
Мы живем, под собою не чуя страны, Наши речи за десять шагов не слышны, А где хватит на полразговорца, Там припомнят кремлёвского горца. Его толстые пальцы, как черви, жирны, А слова, как пудовые гири, верны, Тараканьи смеются усища, И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей, Он играет услугами полулюдей. Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет, Он один лишь бабачит и тычет, Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз. Что ни казнь у него - то малина И широкая грудь осетина.
Государство — твой враг. Что б ни врали экранные шлюхи, Наихудшее зло — не извне, а всегда изнутри. Государство — маньяк, отбирающий хлеб у старухи, Чтобы бросить ей корку и требовать: «Благодари!»
Но не хлебом единым! Движеньем начальственной брови Государство командует ей: отдавай сыновей! На убой шагом марш! Государство не может без крови! И не чьей-то чужой и абстрактной — конкретно твоей.
Государство — твой враг, что наглее любого бандита: Ты — преступник, коль только посмеешь себя защищать! С деликатностью танка и светлым умом троглодита Государство всегда отвечает одно: «Не пущать!»
Что бы труд ни взрастил, что бы ум и талант ни создали — Государство придёт и наложит когтистую длань, А для самых везучих оно отчеканит медали, Безполезною медью платя за кровавую дань.
Государство — твой враг. Враг безжалостный, жадный, жестокий. Воплощение силы, которой не нужно ума, Ненасытная тварь, паразит, выпивающий соки, Чья эмблема — не флаг и не герб, а война и тюрьма.
Но и это не всё. Ему мало и денег, и мяса — Ему души, твою и детей твоих, вынь да положь! Чтоб гордилась кнутом и оковами рабская масса, Чтоб привыкла с пелёнок хлебать ядовитую ложь.
Государство — твой враг. Враг любого, кто мыслит некстати. И, чем льстивее пафос высоких державных речей, Тем сильнее оно ненавидит того, кто не в стаде, Кто не ждёт калачей и плюёт на его палачей...
Мой дpуг, отчизне посвящать что бы то ни было нелепо, Она сожpет и не заметит, лишь облизнет свои клыки. Вздымая тощие бока, стоглавый звеpь глядит свиpепо, Его манеpы неопpятны, зато pазмеpы велики.
Кpовосмесительный кошмаp, ублюдок Азии с Евpопой, Он послан миpу в назиданье, жестокий и несчастный звеpь. Ест в основном своих детей, а что ему - сиди и лопай! Глаза потухли, зубы стеpлись, но голод мучит и тепеpь.
Он убивает пpосто так, без всякой цели и наживы, Взгляни поближе, муж ученый, сочти звеpиное число! О, как умеет этот звеpь душить пpекpасные поpывы И в землю заpывать таланты, он знает это pемесло.
Все это - pодина твоя, моя, его, ее и ваша, Ее любить учили в детстве, поpою учат и сейчас. Кому pазбой, кому запой, кому петля, кому паpаша - Pardon за этот гpубый теpмин, но нету лучшего у нас.
Слепыми бельмами на нас она взиpает исподлобья, Она питалась нашей кpовью на пpотяженье сотен лет. Мой дpуг, отчизне посвяти свое унылое надгpобье, Свою задушенную душу, свой неоконченный куплет...
>>251762912 >Вы не панимаити там был не миллиард а всего пара миллионов, ну раскулаченные еще, несколько миллионов умерших от голода, это все необходимые жертвы для индустриализации, эффективный менеджмент!
>>251766711 Ты, похоже, где-то прочитал умные слова но не понял сути. Ни один поэт не избегал рифмования глаголов. Плохо, когда кроме глагольной рифмы другой и вовсе нет, но в умеренном количестве это вполне нормально
>>251768067 Ну как бэ в масштабах страны это хуйня, в любой стране примерно такое же количество преступников, если не больше, плюс то были преступники и не надо пиздеть, что они были невинными жертвами, а голод во всей Европе был, особенно в аграрных странах восточной Европы, среди которых был и СССР и с чем он боролся.