Все любители изящной словесности координируются тут.Поэзия преобразует жизнь. Франц КафкаБыть поэтом - это значит то же,Если правды жизни не нарушить,Рубцевать себя по нежной коже,Кровью чувств ласкать чужие души. Сергей А. Есенин
Гласные - А. РэмбоА — черно, бело — Е, У — зелено, О — сине,И — красно… Я хочу открыть рождение гласных.А — траурный корсет под стаей мух ужасных,Роящихся вокруг как в падали иль в тине,Мир мрака; Е — покой тумана над пустыней,Дрожание цветов, взлет ледников опасных.И — пурпур, сгустком кровь, улыбка губ прекрасныхВ их ярости иль в их безумье пред святыней.У — дивные круги морей зеленоватых,Луг, пестрый от зверья, покой морщин, измятыхАлхимией на лбах задумчивых людей.О — звона медного глухое окончанье,Кометой, ангелом пронзенное молчанье,Омега, луч Ее сиреневых очей.
На дне преисподней - М.ВолошинС каждым днем всё диче и всё глушеМертвенная цепенеет ночь.Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.Темен жребий русского поэта:Неисповедимый рок ведетПушкина под дуло пистолета,Достоевского на эшафот.Может быть, такой же жребий выну,Горькая детоубийца - Русь!И на дне твоих подвалов сгину,Иль в кровавой луже поскользнусь,Но твоей Голгофы не покину,От твоих могил не отрекусь.Доконает голод или злоба,Но судьбы не изберу иной:Умирать, так умирать с тобой,И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!
Осенний крик ястреба - И.БродскийСеверозападный ветер его поднимает над сизой, лиловой, пунцовой, алой долиной Коннектикута. Он уже не видит лакомый променад курицы по двору обветшалой фермы, суслика на меже. На воздушном потоке распластанный, одинок, все, что он видит -- гряду покатых холмов и серебро реки, вьющейся точно живой клинок, сталь в зазубринах перекатов, схожие с бисером городки Новой Англии. Упавшие до нуля термометры -- словно лары в нише; стынут, обуздывая пожар листьев, шпили церквей. Но для ястреба, это не церкви. Выше лучших помыслов прихожан, он парит в голубом океане, сомкнувши клюв, с прижатою к животу плюсною -- когти в кулак, точно пальцы рук -- чуя каждым пером поддув снизу, сверкая в ответ глазною ягодою, держа на Юг, к Рио-Гранде, в дельту, в распаренную толпу буков, прячущих в мощной пене травы, чьи лезвия остры, гнездо, разбитую скорлупу в алую крапинку, запах, тени брата или сестры. Сердце, обросшее плотью, пухом, пером, крылом, бьющееся с частотою дрожи, точно ножницами сечет, собственным движимое теплом, осеннюю синеву, ее же увеличивая за счет еле видного глазу коричневого пятна, точки, скользящей поверх вершины ели; за счет пустоты в лице ребенка, замершего у окна, пары, вышедшей из машины, женщины на крыльце. Но восходящий поток его поднимает вверх выше и выше. В подбрюшных перьях щиплет холодом. Глядя вниз, он видит, что горизонт померк, он видит как бы тринадцать первых штатов, он видит: из труб поднимается дым. Но как раз число труб подсказывает одинокой птице, как поднялась она. Эк куда меня занесло! Он чувствует смешанную с тревогой гордость. Перевернувшись на крыло, он падает вниз. Но упругий слой воздуха его возвращает в небо, в бесцветную ледяную гладь. В желтом зрачке возникает злой блеск. То есть, помесь гнева с ужасом. Он опять низвергается. Но как стенка -- мяч, как падение грешника -- снова в веру, его выталкивает назад. Его, который еще горяч! В черт-те что. Все выше. В ионосферу. В астрономически объективный ад птиц, где отсутствует кислород, где вместо проса -- крупа далеких звезд. Что для двуногих высь, то для пернатых наоборот. Не мозжечком, но в мешочках легких он догадывается: не спастись. И тогда он кричит. Из согнутого, как крюк, клюва, похожий на визг эриний, вырывается и летит вовне механический, нестерпимый звук, звук стали, впившейся в алюминий; механический, ибо не предназначенный ни для чьих ушей: людских, срывающейся с березы белки, тявкающей лисы, маленьких полевых мышей; так отливаться не могут слезы никому. Только псы задирают морды. Пронзительный, резкий крик страшней, кошмарнее ре-диеза алмаза, режущего стекло, пересекает небо. И мир на миг как бы вздрагивает от пореза. Ибо там, наверху, тепло обжигает пространство, как здесь, внизу, обжигает черной оградой руку без перчатки. Мы, восклицая "вон, там!" видим вверху слезу ястреба, плюс паутину, звуку присущую, мелких волн, разбегающихся по небосводу, где нет эха, где пахнет апофеозом звука, особенно в октябре. И в кружеве этом, сродни звезде, сверкая, скованная морозом, инеем, в серебре, опушившем перья, птица плывет в зенит, в ультрамарин. Мы видим в бинокль отсюда перл, сверкающую деталь. Мы слышим: что-то вверху звенит, как разбивающаяся посуда, как фамильный хрусталь, чьи осколки, однако, не ранят, но тают в ладони. И на мгновенье вновь различаешь кружки, глазки, веер, радужное пятно, многоточия, скобки, звенья, колоски, волоски -- бывший привольный узор пера, карту, ставшую горстью юрких хлопьев, летящих на склон холма. И, ловя их пальцами, детвора выбегает на улицу в пестрых куртках и кричит по-английски "Зима, зима!"
Здоровый Любитель - ВзрывыВзрывы. Взрывы.Разгром. Террор.Агрессивный напор!Выстрелы в малышейОблегчаютМысли об их будущем.Многие хотят,Чтобы я сдох!Иногда улетатьОт них не удается.И мозг рвется,И хихиканье отовсюду,Гнилой плоти блюдо,Прими, если заработал.Протыкает нас светСолнца-палача.Ощущения нас бьют, жрут,Ненавистно крича!Напильником -По головке хуя.стань прилежнымВ потоке испражнений,в ёбанной речкеОбщественных движений.Научись бытьНа Вы!Умей спорыОбходить!Всех люби,Всех люби,Всех люби.да будет мир!Хуй - на!да будет война!Война навсегда!
Я шагал всю вторую половину дня;Это была «физическая активность в контакте с природой»;Тем не менее меня снова охватила тоска.Отель комфортабелен;К нему нельзя предъявить никаких претензий.Дело просто в ощущении жизни, давящей на меня так,Что вечера становятся практически невыносимыми.Дело в наличии или отсутствии смысла,От которого зависит наше счастье.Я хорошо упражнял свои мускулы всю вторую половину дня,Но с приближением вечера в воздухе опять что-то повисло,Сдавив мне сердце.На вокзале в Фантон-Саорж(Заброшенном, замкнутом, с разбитым кафелем и засоренными туалетами)Должен был пройти последний дневной поезд.Я достал из рюкзака журнал для свингеров(Какие там требуются половые партнеры?)И, разорвав его пополам,Бросил возле примитивных сортиров на кучу дерьма и сора.Женщинам всегда будут нужны искусственные члены и большие черные пенисы -Едва ли к восторгу пенсионера итальянских железных дорог,Которого ноги сами привели на вокзал, где он делал свою карьеру,Воспитывая детей обоего пола,Пока не закрылась школа.
Готфрид Бенн - Палата орущих бабБеднейшие бабы всего Берлина -Тринадцать младенцев в полутора комнатах,Проститутки, преступницы, воровки из магазинаКорчатся здесь, и никто не вспомнит их.Нигде не услышишь такого ора,Нигде не увидишь подобных мук,Как среди городского сора,Как меж ногами сучащих сук.- Тужься, давай! Понимаешь, нет?Это тебе, поди, не минет!Сил не хватает на вас сердиться.Что разлеглась? Начинай трудиться.Так повернешься, сяк извернешься.Что ж, бывает, и обосрешься.Вот он, в дерьме и в ссаке. Здорово!Синий?.. А ты хотела - какого?На одиннадцати койках, в слезах и в крови,На одиннадцати помойках, реви не реви.А новые глазки блеснули - глядь,Время, красавица, ликовать.Плоти невзрачный на вид комокКак бы от радости не занемог.А околеет он - смертью разбужена,Пустится в плач остальная дюжина.
Алистер Кроули - Бесхвостая обезьянаПомощи нет в небесах — там лишь бардак, где теряешь душу.Если Астак не спит, омары и крабы вылезают на сушу.Гомо Сапиенсу, сосущему небо и нёбо,Недостаёт спокойствия бессмертной амёбы.Нажитое протоплазмой от радости движенияРазоряется от слабости земного притяженияИ, хотя материи, уму и духу некуда спешитьПрирода требует своё: пора платить.Будь у меня, который не я, свободный выбор,Ещё не известно, кто бы из борьбы выбыл:Великий Будда или моя беспросветная пьянка.Хотя Будда в колоде судьбы — моя бланка.Впрочем, будь я и вправду пьяницей, эти мукиДавно заставили бы меня наложить на себя руки.
Хуё моё господа бля поэты можно по две картинки крепить к посту а то вырвиглазо выходит ажно жопу рвёт такое читать
Константин Бальмонт - Бог и ДьяволЯ люблю тебя, Дьявол, я люблю Тебя, Бог,Одному — мои стоны, и другому — мой вздох,Одному — мои крики, а другому — мечты,Но вы оба велики, вы восторг Красоты.Я как туча блуждаю, много красок вокруг,То на север иду я, то откинусь на юг,То далеко, с востока, поплыву на закат,И пылают рубины, и чернеет агат.О, как радостно жить мне, я лелею поля,Под дождем моим свежим зеленеет земля,И змеиностью молний и раскатом громовМного снов я разрушил, много сжег я домов.В доме тесно и душно, и минутны все сны,Но свободно-воздушна эта ширь вышины,После долгих мучений как пленителен вздох.О, таинственный Дьявол, о, единственный Бог!
Очередной суматошный день, мне противна дотошная лестьсущества к существу, что хотелкамень в руку взять без последствий. Возрастали кудрявые тучи,ниспускавшие чёрную тьму...И над городом сон дремучий —место в нём, несомненно, возьму.Два скитальца бытейства,господа неудача и глупость,на холодной квартире детства,изучали предмет под лупой.Он манил, словно яблоко с меткой жизнь. Прорыв в сознании дыры с площадь лунного кратера. Пыльюразвевая прекрасное "редко".Вот огонь, я создал? Прометей?"Ты даешь не огонь а подобиепятен ярких в подобии космоса."Вероятен вселенский мятеж.Итак, я на призрачной кухне,подрагивая, вращаю —субстанцию без пощады —в диффузии дым не тухнет.Искушав запретный нектар,я вечности принял дар.Цена совершенно даром, но я себя выдыхаю...Мне кажется, путь далёкийбыл просто дорогой в лёгкие,которые груза не выдержали...Быть может, ошибочна истинао гормонов параде мистики,я из памяти рыбьей выдернут.В содержимом матового черепабесполезная дума о мукахчеловеке что даже не верит в ихпревзойдённость над светом над звукамиЯ впечатан в прощальное креслоотправляйте меня на восходмироздания, что встретить не с кемна ещё один ёбанный год.ЕА
>>499030Что это за бессмысленный набор несвязанных даже между собою слов?"Подобии/подобие", "...матового черепа", субстанция какая-то без пощады.. ужас.
Я дыра, я пустое место, щель, зиянье, дупло, труха,Тили-тили-тесто, невеста в ожидании жениха,След, который в песке оттиснут, знак, впечатанный в известняк,Тот же выжженный ствол (фрейдистов просят не возбуждаться так).Я дыра, пустота, прореха, обретающая черты // этих 2 строкЛишь при звуке чужого эха, по словам другой пустоты. // в "Последнем времени" нетВсе устроенные иначе протыкают меня рукой.Я не ставлю себе задачи и не знаю, кто я такой.Я дыра, я пространство между тьмой и светом, ночью и днем,Заполняющее одежду — предоставленный мне объем.Лом, оставшийся от прожекта на штыки его перелить.Дом, который построил некто, позабыв его населить.Я дыра, пустота, пространство, безграничья соблазн и блуд,Потому что мои пристрастья ограничены списком блюд,Я дыра, пустота, истома, тень, которая льнет к углам,Притяженье бездны и дома вечно рвет меня пополам,Обе правды во мне валетом, я не зол и не милосерд,Я всеядный, амбивалентный полый черт без примет и черт,Обезличенный до предела, не вершащий видимых дел,Ощущающий свое тело лишь в присутствии прочих тел,Ямка, выбитая в твердыне, шарик воздуха в толще льда,Находящий повод к гордыне в том, что стоит только стыда.Я дыра, пролом в бастионе, дырка в бублике, дверь в стенеИль глазок в двери (не с того ли столько публики внемлет мне?),Я просвет, что в тучах оставил ураган, разгоняя мрак,Я — кружок, который протаял мальчик, жмущий к стеклу пятак,Я дыра, пустота, ненужность, образ бренности и тщеты,Но попавши в мою окружность, вещь меняет свои черты.Не имеющий ясной цели, называющий всех на вы,Остающийся на постели оттиск тела и головы,Я — дыра, пустота, никем не установленное лицо,Надпись, выдолбленная в камне, на Господнем пальце кольцо.
>>499039>господа неудача и глупость,Прочел ещё раз и понял, что ты ещё и мизогиничная свинья, если это, конечно, твоих рук дело. Но чьих-то все равно говно, напомню ещё раз про "...матового черепа", это ж пиздец надо язык не любить, чтобы такое засунуть в стих.
Красовицкий "Шведский тупик"Парад не виден в Шведском тупике.А то, что видно, — все необычайно.То человек повешен на крюке,Овеянный какой-то смелой тайной.То, забивая бесконечный голВ ворота, что стоят на перекрестке,По вечерам играют здесь в футболКакие-то огромные подростки.Зимой же залит маленький каток.И каждый может наблюдать бесплатно,Как тусклый ледВиденья женских ногЛомает непристойно,Многократно.Снежинки же здесь больше раза в дваЛюдей обычных,И больших и малых,И кажется, что ваша головаТак тяжела среди домов усталых,Что хочется взглянуть в последний разНа небо в нише, белое, немое.Как хорошо, что уж не режет глазНенужное вам небо голубое.
на морозе гендерный газ превращается в каменьразогретый до бесконечности археолог впивается в кожу:кто ты сегодня, до солнечного затмения: ты газ,ты археолог, ты камень, поправляющий волосы или тыпросто нашедший подкову поклонник рождения:мы на планете красного канта или чёрной марихуаны.кант, накурившись, ест свою плоть на вершине горыон примечает что время давно уже стало похожимна гвозди: кант танцует хип-хоп, врач пожирает книги –не имеет значения, потому что всего лишь газ, всего лишькаменный археолог читающий морозные книги: затмение.он не может играть в футбол, он не может прийти на праздник,охлаждённый до состояния действий, потому что затмение,что находится за теми льдами:ещё одни льды ещё одни ледяные люди, называющие себя ты.мы – это ты, ушедшие от тебя ты, которые живут без кантаживут без тебя, живут в гармонии с новыми стариками:когда я проводил испытание ядерной бомбы в своей кровида, тогда я обкурился под подушкой, спрятанный от тебяв своей крови – и тогда я так мастурбировал в своей крови, чтоизобрёл себе новые камни, новых археологов, новый хип-хип или волосына морозе: лучезарна: плоть: лучезарна: вагина мороза,вагина врача, шлёпающая губами: «убей! убей!», послушай, детка,я оставлю тебя с ними, ведь я человек, ведь я не ты, ведь я не камень,обляпанный морозными газами гендерных археологов горы:ни дверей ни входов ни поездов ни самолётов, только горы соспрятанными в них ледниками или библиотека морозных книг,путающихся в себе, ну что же, поговорим о канте – повторялон собираясь на расстрел огня из спрессованных ружей –ну что же поговорим о наших шрамах – повторил он стреляя поогню лесами наших картин наших языков наших детей: я несув себе самовозгорание моей конституции я несу в себе самовозгораниемоей автофигуры:мы идём как в том стихотворении катулланавстречу разложившимся ведьмам встреч –всё не так – всё не так, не надо: вдоль дороги лес густой/потому что я просто мужчина которыйне знает как любить тебя кантианткапотому что искусство поэзии требует словпотому что иди нахуй вот почему
>>499074А кому должно казаться говно говном, чтобы было ясно каждому что говно - это говно? Или это ты так трепетно защищаешь свой поэтический экскремент? Там даже слова между собою грамматически не согласованы в некоторых местах, не говоря уж о субстанции без пощады и "над светом над звуками". Много мифов про богатый внутренний мир впитал, что аж вся цензура слетела. Ты уж чтоб последовательным быть на собственном языке пиши, а то чо - навязали, подлецы, язык, культуру.. пошли на хуй, я из рыбьего разуменья.. или как там по тексту.
В соседнем треде обсуждали высказывание Бунина относительно мистики в русской литературе, я полез перечитывать его стихотворения и наткнулся на такое:Спор— Счастливы мы, фессалийцы! Черное, с розовой пеной,Пахнет нагретой землей наше густое вино.Хлеб от вина лиловеет. Кусок овечьего сыру,Влажно-соленый, крутой, горную свежесть хранит.«Крит позабыл ты, хвастун! Мастика хмельнее и слаще:Палуба ходит, скользит, парус сияет, как снег,Пляшут зеленые волны — и пьяная цепь рулевая,Скрежеща, вдоль бортов ползает ржавой змеей».Во-первых, это ведь наверняка на греческую поэзию намёк, возможно даже на Илиаду? На портале арзамас это стихотворение выставили частью письма Бунина к Горькому (они, оказывается, мило переписывались), в которой Бунин вспоминает Италию. Но причём здесь Италия, если в стихотворении речь идёт о Фессалии и Крите? К тому же, письмо это я в сборниках писем не нашёл.Во-вторых, что за неудачное окончание: "Скрежеща, вдоль бортов ползает ржавой змеей"? Явно ломается ритм, он наверняка это видел.
>>499526> Явно ломается ритмИ где же?В русских подражаниях античным размерам, как в обычных русских стихах, сильный слог может быть безударным. Это правильный пентаметр:СКРЕжеЩА, вдоль борТОВ | ПОЛзает РЖА[b/]вой змеЁЙ.> возможно даже на Илиаду? Не говоря уж о несоответствии содержания - "Илиада" написана гекзаметром, а не элегическим дистихом (чередованием гекзаметра и пентаметра). Для античности это очень разные вещи с разным ореолом ассоциаций. Элегическим дистихом писались элегии и эпиграммы (в античном смысле этих слов). Гекзаметром - эпос, идиллии.Мимо из античного треда
>>499535А с сажей написал, типа презрительно ответил? Лол. Я не знаток поэзии, я всего лишь любитель и отметил за себя гармоническое нарушение, которое выразить не могу пока.> --' UU |--' U U | --' || --' U U | -- -- U --' U > Крит поза|был ты, хвас|тун! || Мастика | хмельнее и слаще:> --' U U| --' U U || --' UU | --' U U U(?)>Скрежеща, вдоль бортов ползает ржавой змеёйТак что ли? На пентаметр похожа только первая часть, а на гекзаметр и вовсе непохоже.хмель-нее - это же два долгих слога? "Нее" содержит дифтонг, а "хмель" - кучу согласных.> Не говоря уж о несоответствии содержанияПри конструировании стихотворения Бунин зачем-то выбрал именно фессалийца и критянина. Сюжетно мы наблюдаем спор двух греков (как я понимаю), причем фессалиец говорит о пище и вине, а критянин этому почему-то противопоставляет палубу и ржавую цепь. Интересно, почему выбраны именно эти ребята и подражание пентаметру.Ну и, если я ничего не понял, объясни, пожалуйста.
«Хорошо бы мне жить одному бы, Всех отдельней, всех незаметней», — Так обиженно, выпятив губы, Говорил мне мой сын семилетний. «И ложиться, когда мне охота, А не спросив позволенья чего-то, И от злобных родителей скрыться, И при этом не мыться, не стричься». Но сестра его, старшая на год, Повторяла: «Да что ты? Да что ты? Это ж сколько невзгод или тягот, И ни помощи нет, ни заботы. Одиноко без общества, братик. Пошатнешься — никто не подхватит. Хочешь есть — бутерброд не намажут. Заблудился — пути не укажут». Я их слушал и думал: да ладно? Тоже разница, можно подумать. Стоит небу взглянуть безотрадно, Стоит ветру холодному дунуть — И никто не укажет дорожек, И никто не предложит поблажек, И никто никому не поможет, И никто ничего не подскажет, Потому что мы все одиноки — И на Западе, и на Востоке, В шумном мире, в земной круговерти, Одиноки и в жизни, и в смерти. Загрустишь — и никто не заплачет. Чуть привяжешься — смоется быстро. Так что можешь не стричься, мой мальчик, А впоследствии можешь не бриться.(с) Мигель де Унамуно
Я не плакал, цепляясь за край полыньи. Я не плакал, барахтаясь в крошеве льда. Я пытался выплакивать слезы свои, Но они не выплакивались никогда. Где-то в самой глубокой моей глубине Сохранялась печаль, словно в сейфе печать. Это, видимо, сказано, не обо мне, Что печальную лирику легче писать. Никакого резона, по-моему, нет Восклицать: "Сотоварищи! Душит тоска!" Им хватает своих, нерифмованных бед, И они без твоих обойдутся пока. Знать о наших печалях другим ни к чему, Ибо древняя истина все же права: От сознанья, что больно не только ему, У читателя вряд ли пройдет голова. Вы не думайте, братцы, что мне никогда Не случалось руками лицо закрывать, Задыхаться от боли, сгорать со стыда, Под дождем застывать, по ночам тосковать, Что ни разу, о други, не прятал я слез, Невеселую нашу планету кляня, Что обиды свои я безропотно снес И что в жизни ногами не били меня. Ах, бывало, — не все ж в эмпиреях парить! Так к земле пригибало, что кости хрустят. Только я не умею о том говорить, Да навряд ли и слушать меня захотят. И ответом моей беспричинной тоске, Зарекнув непонятной тревоги тщету, Первоклассник стоит на высокой доске И по луже катается, как на плоту. Дмитрий Быков
>>499540> хмель-нее - это же два долгих слога? "Нее" содержит дифтонг, а "хмель" - кучу согласных.Ты дебил?
>>499571>Я пытался выплакивать слезы свои,>Но они не выплакивались никогда. Вот Быков вроде считается приличным поэтом, но почему он вставил вот это "не выплакивались" в стих? Там ведь во время прочтения хочется поставить два ударения в этом слове: выплакивались, от чего оно начинает звучать по-идиотски. Если оставить одно ударение на "а", то после слова сама по себе приходит короткая пауза, что тоже не звучит. Как так, братцы?
>>499592Знакомься, аноним: это трибрахий. Трибрахий - аноним. Аноним - трибрахий.Особая ритмическая краска, которой можно окрасить строку.В старину трибрахии допускались только на первой стопе дактиля:И пробуждённой природы картинойНе насладился из них ни единый.Трибрахии в середине стиха в русские трёхдольные размеры введены Некрасовым. Широко применялись, в частности, Пастернаком - у которого есть даже по два трибрахия в строке:Расскальзывающаяся артиллерияЗахлёбывающийся локомотивЯ выделил сильные слоги, а не ударные. Насиловать их, сообщая дополнительное ударение, не нужно, учись так читать ритмично.
>>499594Попробовал прочесть приведённые тобою два примера и меня аж наизнанку вывернуло. Прочёл целиком стихотворения, в которых они содержатся - не могу понять зачем так вытягивать слово. С другой стороны, все три слова - и расскальзывающаяся, и захлёбывающийся, и выплакивались - своё значение усиливают как раз акцентом на продолжительность действия во времени, создают как будто какую-то динамику, какое-то движение. Но всё равно, звучит просто ужасно. когда читал "захлёбывающийся локомотив", то на втором слове начал представлять себя на стадионе в Черкизово, на трибуне во время футбольного матча, скандирующим фанатские кричалки.
>>499598> Но всё равно, звучит просто ужасно. Учись читать вслух так, чтобы не звучало ужасно.Хорошее чтение стихов вслух - это не просто тупое монотонное скандирование какого-нибудь простенького ритма УМ-ца-ца, УМ-ца-ца, чтобы не дай боже слушатель этот простенький ритм не прозевал.
Мне невыносимо печально от того, что, читая книгу изданную в России книгу Хайдеггера со статьями про поэтов, я в каком-то из текстов узнал в точности себя - написано там было о человеке, который перестаёт понимать поэтическое, используя слова в качестве чего-то абсолютно подручного и практического; в конечном итоге такой человек имеет возможность и "стихи" сочинять, и песни с рифмой делать, однако никакого поэтического пространства там нет - просто залитый чугуном рассудка сосуд, который разве что на память можно в комнате оставить и хвастаться перед другими - смотрите, мол, а вот какие вещи бывают, а какие слова..Самое смешное, что перед прочтением этой книги я выборочно какие-то стихотворения почитывал и даже практически начал смекать эту событийность, развёртывающуюся внутри движения слов друг за другом, казалось бы это начало действительно иметь для меня какую-то эстетическую ценность, но пришёл Хайдеггер и моё его непонимание - его принципа работы с текстом и как к этому принципу относиться вообще - откинуло меня вновь до состояния первой заинтересованности литературой - когда я просто выискивал из текста идеи, совершенно наплевав на используемое для выражения слово, вообще не обращая внимания на палитру. Теперь я у мамы снова дешифратор, блядь. Сайфер, предатель.
>>500111Будь добр, разверни чуть шире свою мысль и сообщи то, что я по твоему мнению понял не так, и предложи свой вариант того момента, в котором я оказался неправ. Мне просто интересно стало, где в моём сообщении, в котором не указано ничего вообще конкретного о моём прочтении Хайдеггера, есть что-то, что всё-таки рассказывает о воспринятых мною его позиций. Если ты за "событийностью" увидел "А и Б сидели на трубе, А - упала, Б - пропала - кто остался на трубе?", то здесь, скорее, недопонимание произошло у нас с тобой, а не у меня с Хайдеггером. Однако, я совершенно не утверждаю, что понял его хоть как-то правильно - об этом ещё в моём первом сообщении написано. Если же речь идёт о том, что человек теряет поэтическое из-за своей склонности к счёту(точное слово, употреблённое в переводе, я вспомнить не смогу) как следствия технологизации, то этому посвящён весь текст разбора Рильке. Он, правда, не сказать бы что сильно тоскует по происходящему, но это, я так понимаю, стиль у него такой - корпеть за бытие и прочее не на словах, простите, а на деле. Но ведь ты не зря выделил именно "событийность", верно? О сюжете подумал, а?
>>499030Помнится, у нас в городе, прямиком на центральной площади, читала свои "глубокие стихи" какая-то девочка - на вид так лет 16, более не дам. Стих на редкость паршивый, с заезженными ходами - один-в-один как твой посредственный высер. Я тогда испытал жгучий стыд и быстренько удалился от мест чтений. И вот мне снова стыдно, и виноват теперь в этом ты и твое "произведение". Не изливай, пожалуйста, сюда свой внутренний мир, многим от него становится плохо.
>>500113Охуительно. СОВѢТЪ СОСѢДУ. Сынъ виновенъ предъ тобой; Я скажу тебѣ, другъ мой: Гнѣву ты не предавайся.... Въ нетерпѣнье не раскайся! Вспомни ты, что ты отецъ, А надъ нами есть Творецъ; Грѣшныхъ Онъ не погубляетъ, Къ покаянью призываетъ. Ты за первую вину Не мрачи его весну; Сына гнѣвомъ ты погубишь, Послѣ жизни не полюбишь. Будешь самъ о томъ тужить, Что нѣтъ средства воротить; Отягчивъ его бѣдою, Самъ смутишься ты душою. Какъ родной ему отецъ, Гнѣву положи конецъ, И прощая заблужденье, Сдѣлай сыну наставленье. И въ другой случится разъ Онъ забудетъ твой наказъ, Побрани за ослушанье; А за третій -- наказанье! Но недолго гнѣвенъ будь, Накажи и приголубь! Тѣмъ и сына ты исправишь, И душѣ покой доставишь!
>>499073Если этот автор когда-нибудь станет популярным и всплывёт эта его говноподелочка, то обилие двоеточий будет интерпретировано как "экспериментальный эффект композиционной имплозии", бля буду, а саму писулю определят в экспрессионизм какой-нибудь.ваще забавно, выглядит так, как будто человека заебало постоянно слышать упрёки в том, что его стих внутренне бессодержателен и вообще нецелостен и он решил это всё иронически переиграть - иронически в том смысле, чтобы не было стыдно за перегруз отсутствовавшего до этого "цельного" внутри стиха -нате, дескать, повтор за повтором. Но вообще о чём это я не понял. Я многого в поэзии не понимаю, но здесь я не вижу даже возможности увлечь себя попыткой разобраться в тексте. Зато я кое-что узнал о себе при помощи этого текста - я снова вернулся к состоянию, где стоит лишь в непонятном мне тексте увидеть упоминание, например, Катулла, так я сразу начинаю считать себя на порядок глупее.
Я сижу у окнаУ неба без днаПостепенно утро приходитВходит в это пространствоСлева направоИли прямо из небаИли из-под землиНежность розоваПоверх голубого и белогоСущее чудо когда рукой слышны облакаЭдак с каждым мгновеньемВремя настигает пространствоУтро освещает предметыИ уже день настаетВечность где-то далекоМожет быть в космосеА здесь все уютноТолько время одноТолько птицы щебечутТолько он провожает его домойПешком из кино………….
>>497942 (OP)Объясните мне, зачем читать Поэзию? Смысл от этих зарифмованных стихов?я не понимаюОдно дело когда ты читаешь книгу - где свой сюжет, свои персонажи, даже целые мирыДругое дело ссаный стишочек про любовь замусоленный тысячу раз в котором очередной ВЛИКИЙ автор сравниват телку с лепстком нежной сакуры нажепчужино-чистое озеро в полнолунию НАХУЯ?
>>500456> где свой сюжетА в стихах сюжета не бывает?> свои персонажиА в стихах персонажей не бывает?> даже целые мирыА в стихах целых миров не бывает?Потрясающие открытия.
>>500461Он, скорее всего, просто говорит о коротких стихотворных произведениях, потому что длинных поэм не читал. А так проза того же небольшого объёма вызвала бы у него ровно те же самые чувства, и вовсе не в рифме дело.
>>500470>>А в стихах сюжета не бывает?нет>>А в стихах персонажей не бывает?нет>>А в стихах целых миров не бывает?нет.смысл твоего высера?Какой нахуй мир? Ты сравнил какого нибудь Толкиена или Роулинг со своими обосранными мирами на 30 строчек
>>500500Какой-то жирный дурак решил потроллить любителей поэзии.Шмякнул тебе хуем по лбу. Как тебе ощущения?
>>500509Да хоть дрищ, ты обосрался и это факт. А ещё факт, что я тебя завтра после уроков подкараулю и засуну ботинок в ротешник, нравится, когда так делают? В прошлый раз ты здорово сосал мои пальцы за то, что многое себе позволял, опущенка.мимо
>>500500> со своими обосранными мирами на 30 строчекА стихотворных произведений в 6000 и более строчек не бывает?
>>500582Одна из моих самых любимых книг, чего всем тут постоянно рекомендую - "Троил и Крессида" Чосера. Тонко сделанный психологический роман, удивительно многомерные трое главных героев для средневековой поэмы; великолепный перевод Бородицкой (в отличие от слабого русского перевода "Кентерберийских рассказов" по кускам несколькими переводчиками). 8239 стихов (1177 семистиший).Ну, "Божественную комедию" весь /bo/ читал. Сколько там строк - уже не помню, лень глядеть.Из более эзотерического, но и более короткого особым гурманам рекомендовал бы вот это, скажем:http://ru.wikifur.com/wiki/Язык_птиц В английском переложении Фицджеральда 1435 рифмованных строк.Да и более современного полно, конечно.>>500582У греков рифмы нет, да и у Шекспира нечасто. Боюсь, сей кадр нерифмованные стихи не отличит от прозы.
>>500586Да он "Конька-Горбунка" в детстве не читал (который, кстати, всяким "Гарри Поттерам" сто очко вперёд даст, не говоря уж о том, что там первый бигендерный персонаж в русской классике в лице Месяца Месяцовича). Какой тут Байрон.
>>497942 (OP)я рубцевать себя заставилзапятые между строкимени отец мне не оставиля на веки одинокПлюну , свечку затушуРазотру говно по стенамПока дышит мой сосудКидаю героин по венам
Я снова вернулся к поэзии и ничего не могу понять - я просто не понимаю значения слов. Я начал даже смотреть в Интернете по поводу символов в поэзии - они есть, но символисты описывают их как туманные, многозначные. Видимо, для этого надо знать поэзию предшествующих веков, а то и тысячелетий. Вероятно, имеет смысл также знакомиться и с родной автору философией его времени. И это всё - требования, манифесты, они меняются как осознанная стратегия поэтов, где ставший поворотом спиной к традициям стихосложения стал футуризм. Однако, люди умудряются оценивать и соглашаться в оценке все более усложняющихся структур поэтического творения. Как это происходит? Почему скачок от высокой и формалистской поэзии к бессмысленному субъективному говну был настолько резкий и одновременно незаметный? Неужели и здесь - в поэзии - я начну понимать все тогда, когда наберусь опыта ее прочтения? Мне в это правда не верится, я буквально не понимаю ни слова в стихе, отличном от описания природы своим содержанием. Вернее даже в насыщенном символами стихе формой напоминающей описание природы я умудряюсь заметить хотя бы это описание этой самой природы*. Это удивительно сложно, я как будто неполноценным родился. Я кроме шуток уже неделю хожу в отвратительном настроении.
...Так мечтал попасть в струю, И теперь, тёплая струяЛьётся прямо из хуя В моей сливочной помадке.Фейк эмси съедят лошки. Вы однодневки, как прокладки.Я же новый Сливко Толя. В хип-хопе, моя доляУбивать ебаных эмси. Хуй, как дуб у Лукоморья.Все подземные котыУ елды, как на цепи.Дикий Ди натянет броник. Флоу как выстрелы УЗИ!Вам не уйти, пидрилы в платьяхЭто гомогеноцидЧёрный мерс, как газенваген Ссыт в трусишки Jubilee.Он главный русский андрогин, Жопой сел на хрящ любви.Слышь, ГО - это гражданка,А не ссаные грехи.Дикий Ди и Славай Гнойный На блатнейших номерахЕдут, чтоб кого-то кончить, Pазговор не о деньгахЭто не к нам, И мы глотаем шишку, Eсли мусора вдруг принимают,Ты глотаешь шишку парня, пидорас.
>>500816"Поскольку я писал нечто в рифму и считался видным знатоком поэзии, Аркадий спросил меня, с чего ему начать систематическое чтение стихов. Я уже тогда крайне скептически относился к такого рода приобщению к поэзии – читать стихи следует так же, как и писать, – случайно, украдкой от самого себя. Многие сегодня не вполне верно понимают слова Мандельштама о «ворованном воздухе», как будто он говорил только о том, что «разрешенная литература», которую он справедливо характеризует уничижительным «мразь», – это литература, разрешенная некоей властной инстанцией. Не совсем так. Стихи можно «разрешить» и самому себе, и вот этого делать никак не следует: стихи нужно «украсть» у себя, именно так, как Христос рекомендует подавать милостыню – чтобы левая рука не знала, что делает правая. Иначе выйдет если и не «мразь», то измаранная бумага, пригодная разве для того, чтобы разминать и подтираться, когда приспичит. А у себя воровать куда труднее, чем у любых властей – и политических и литературных.Если читать стихи украдкой, можно схватить что-то стоящее. Тем более что подлинные стихи нужно читать сразу во второй раз – в первый это абсолютно бессмысленное занятие. Стихи человек не читает – он их вспоминает".
>>500819Подобного рода мудрости всегда исходят от людей с мощнейшим багажом знаний и опыта в своей дисциплине, именно со своей высоты выработавших идеалистический взгляд на свою деятельность. Для новичков эти слова ничего не значат и никогда ими поняты не будут, а для мудреца это новый виток производственной, простите, практики - метадеятельность. Своего рода философия.Но написано, конечно, душевно.
>>500820Сдается мне, ты сам себе могилу роешь. Начни хотя бы с вольной интерпретации произведений, к чему тебе досконально строгие толкования?Это из книги "Учитель цинизма" Губайловского, если что. Хорошая она.
>>500823Дык о том и речь, что не выходит ничего. Я не стремлюсь к строгости - мне хочется понять и обрести ту позицию, которая позволит мне мыслить о прочитанном как о том, что я могу понять, если приложу усилия. Так раньше с философией было и пошло более-менее удачно, стоило мне рассуждать начать, то есть ее худо-бедно (вос)производить. Но поэзия-то о другом - тут нет строгости и быть не может, нет единого принципа. Это меня и сбивает. Знаки без значения.
>>500303Первый раз слышу такое. Вообще, у нас есть всего две его фотографии (и они по-моему даже сделаны на одном и том же месте). Если на них не Лотреамон, то на каких тогда Лотреамон?
В каждом взгляде издевкаНа Монмартре играют в бриджНаглый красивый как девкаРембо явился в Париж Голландский солдат на СуматреОружие диких племенХимеры богоматериПьяный сатир Верлен Эти французские мэтрыБенсерад или ВуатюрКакие к черту поэтыКроме тебя Артюр Быть поэтом о божеОбодран семнадцать летБросается вшами в прохожихИ пьет голубой абсент Для быдла одна свободаЮтиться в своих городахЯ знаю спасенье от холодаНадо искать во льдах В снегах в голубых торосахСреди перламутровых стенБелой мистической розойРасцветет истерзанный член И с обнаженного лезвияТеки моя кровь текиЯ знаю слово «поэзия»Это отнюдь не стихи Когда педерасты и ворыСдохнут в кровавой грязиНа груди им выклюют вороныСлово poesie В нервах в планетах в природеБьется черный экстазВ озаренном водородеПоэты ищите Ортанз
воспитает Россия просторомлегко потеряться в которомсмирит поклонов повторома непокорных — патрономпроведет своими полямичащей лесов, пустырямиза всё заплатит рублямишвыряя их в синее пламязащитит решеткой, заборомуспокоит бунтом, погромоми поставит Сибири узоромросчерк под приговоромнаучит жить по канонамне подчиняясь законамвоспитает Россия суровоно укроет платком пуховымвоспитает Россия оковамикроткими ясными взорамизадушевными разговорамии молчащими миллионамио недовольстве властьюна допросах с пристрастиемв бесконечный тупикприводит русский языкв трудности переводахаоса который свободаберёз уроками жесткимикто егозил — тому розгамиспаси сохрани господии дай смириться с судьбоймира крещённого перекресткамитопорами, ножами острымигде пьедесталы - погостыи молитвы сливаются в войвоспитает Россия просторамиа непокорных — патронами.
Сумрак за черным окномВ полночь тоскливо погас.Думы овеяны сномВ этот загадочный час.Странницы жизни, мечтыОколо длинных гробниц,В склепе былой красоты,Пали, простерлися ниц.Звук заклинающих слов,Дрогнув среди тишины,Тихо коснулся гробов,Словно улыбка луны.В девственно чистых венцах,В белом сияньи одеждВот приподнялись в гробахТени погибших надежд.Очи глядят на меня,Руки тревожно дрожат…Сладко предчувствие дня,Томен цветов аромат.Сердце, зачем, о, зачемТы умираешь во сне!Сумрак, бесстрастен и нем,Тускло глядится ко мне.
>>501994Готфрик вообще уникальная. При том, что открытый украинский националист, стихи про Россию у нее лучше, чем у любого русского поэта.Тайны знаков и башни Кремля Коридоры и звон хрусталя Бархатный шепот заговоровПлоды запретные лакомыСами серые, одинаковые Взгляды скользкие лаковыеБудучи в ясном при памятиСшиты белыми, но намертвоНе освобождает незнаниеПо тексту везде и далееПо провалам, меченым картамЧто сами не знают правдыПо бескрайним просторам Волною пойдет крамола Атентатами буреломамиЗачитанными приговорамиПусто в комнатах ожиданияНе успеть в дорогу дальнююПопав в бездорожье и слякотьПропав навсегда в Необъятной Под ногами не чувствуя твердьВсе вокзалы похожи на смертьВ глазах станет совсем темноКак от проигрыша в казиноХолод узнает висок Пистолета, реакция -- шоктьма от крыла до крылане видно в пропасти дна Но что было то будет, не зряКарму мрака рассеет заря Бомбы слов моих полетят в царяБомбы слов моих полетят в царя
>>502017Ніби впершеНіби перший Летить Сніг Ніби перший Ніби впершеДе ж ты зник? Нема й слідуСниг завiявНа біду на бідуЯ По нитціЗ лабиринтуВихід не знайдуДивовижні визирунки Криги на вікніЯк під лезомМоє коханняНа дзеркала Склі Прекреслю Все що булоБiлой смугойВітер плаче за вiкном Знає мою тугуСтежками блукаюПiснI я спiваюпiд вий хуртовинПовернисяНіби першийВ мене ти одинНіби впершеНіби перший Летить Сніг Ніби перший Ніби впершеДе ж ти зник?
>>501964Уютно, наверное, мечтать, что именно любимый тобою поэт по достоинству может быть оценён исключительно интеллектуальной публикой.
ПРАГМАТИКАПРОТИВ ПОЭТОВ СКУДОУМНЫХ, БЕСТАЛАННЫХИ ДРЯННЫХПринимая во внимание, что тот род пресмыкающихся, коих именуют поэтами, - наши ближние и христиане, хотя и плохие, ввиду того, что они круглый год заняты обожанием бровей, зубов, лент и туфелек, совершая к тому же еще большие грехи, повелеваем, чтобы на страстной неделе все поэты были собираемы, подобно женщинам предосудительного поведения, порицаемы за их ошибочный образ жизни и увещеваемы обратиться на истинный ее путь. Местом для этого назначаются исправительные дома.Так же: принимая во внимание то обилие жару, который пышет в горячих и не знающих прохлады стихах поэтов, воспевающих солнце и обильно прибегающих к солнечным дискам и звёздам, обязываем их к строгому молчанию по поводу небесных явлений, определив месяцы, запретные для муз, подобно тому, как существуют запретные месяцы для охоты и рыбной ловли.Так же: принимая во внимание, что адская секта людей, осужденных на консептизм, разрушителей слов и извратителей мысли, заразила приступами своей поэзии женщин, объявляем, что сия последняя напасть есть справедливое возмездие за то зло, которое причинила Адаму прародительница наша Ева. А поелику век наш оскудел и испытывает нужду в драгоценностях, повелеваем стихотворцам сжечь свои сочинения, подобно старым бахромам, дабы извлечь из них благородные металлы, ибо в большинстве стихов они дам своих превращают в некие подобия статуй Навуходоносора, из всевозможных металлов изваянных.Так же: замечая, что, перестав быть маврами, хотя и сохранив кое-что от прошлого, стихотворцы превратились в пастухов, и скот по этой причине тощает, так как питается их слезами и иссушивается огнем их пламенеющих душ, и перестал пастись, так как упоенно слушает их музыку, повелеваем им оставить это занятие, отведя уединенные места для любителей отшельничества, а остальным предписав освоиться с веселым ремеслом погонщиков мулов, которым и соленое словцо употребить не страшно.Так же: во избежание великих хищений запрещаем ввоз стихов из Арагона в Кастилию и из Италии в Испанию под страхом для поэта быть наряженным в хорошее платье; а если провинность повторится, то и ходить чистым и умытым в течение целого часа.Однако, милостиво принимая в соображение, что в государстве имеется три рода людей, столь несчастных, что они не могут жить без поэтов, а именно - слепцы, комедианты и сакристаны, объявляем, что допускается существование нескольких лиц, занимающихся этим искусством, при условии наличия у них экзаменационного свидетельства, выданного им местным поэтическим касиком, вместе с тем обязываем поэтов, пишущих для комедиантов, не кончать интермедий ни избиением палками, ни появлением чертей, а комедий -свадьбами; пусть также для привлечения публики не рассчитывают они на объявления, будь то на листках или изустные под звуки труб. Поэтам же для слепцов возбраняется местом действия их романсов избирать Тетуан и для того, чтобы срифмовать "Христа ради", не вспоминать "о награде", повелев им изгнать из своего словаря следующие речения: "возлюбленный христианин", "человечный" и "дело чести". Поэтам же сакристанам запрещаем писать вильясинки с Хилями и Паскуалами, играть словами и сочинять такие стихи, которые можно распевать при любом празднике, изменив лишь имена святых.В заключение же повелеваем всем поэтам вообще отступиться от Юпитера, Венеры, Аполлона и других божеств под страхом, что эти божества будут их заступниками в час смерти.
>>502150>...в этой жизни баб ебать не ново>Но и хуй дрочить, конечно, не новей. На статус странички вбыдлятне сгодится
>>502151Так Есенин и бвл бы каким-нибудь Хаски или Окчимирону в современности. С поправкой, конечно, на искренность эпохи. Такой же потешный малый.
>>502153Как наверное просто и хорошо жить в таком манямирке, в котором ты Есенина назвал Оксимироном своей эпохи и все тебе стало ясно и понятно. Все для себя объяснил.
>>502154Как наверное просто и хорошо жить в таком манямирке, в котором ты собеседника раскусил по одному сообщению и все тебе стало ясно и понятно. Все для себя объяснил. Разве есть разница? А хули нос забрал, выблядок?
пацан посреди лесопаркапацана заметает вьюгана ём из одежды майкас крупной надписью HUGOладони от штанги стёртыево рту не хватает фиксына шее струна четвёртаяс электрогитары гибсон цирюльник Виктор любит кучерявыхманьяк Валерий - подмосковный лесгопарь Владимир - лохов и предъявызадрот Виталя - варик и каэсвсе любят труд: художник любит краскиа Дед Мороз работать раз в годуи только гинеколог Володарскийтерпеть не может женскую пизду
Ах, как хочется жмуромСтать, сдавив ебло шнуром!Страть как хочется на люстреПовисеть, дрища говном! Чтоб ебало посинело,Чтобы в ящик клали тело,Чтоб висело, гнило, бзделоТело, быстро околело,Жить совсем осточертело,Гнило, прело, млело, пелоПело горло и хрипело. Чтоб башкою с табуретаПолетать на мира дно,Чтобы съебаться с бела светаЧтоб лилось кругом говно! Из говна чтоб Солнце встало,Солнце чистого говна.Провоняла вся квартираКалом трупа-пердуна.
>>502158>маньяк Валерий - подмосковный лесРомантично раскрыта тема заботы, кстати. Вряд ли умышлено, что даже лучше.
Хорошо, что нет Царя.Хорошо, что нет России.Хорошо, что Бога нет.Только желтая заря,Только звезды ледяные,Только миллионы лет.Хорошо - что никого,Хорошо - что ничего,Так черно и так мертво,Что мертвее быть не можетИ чернее не бывать,Что никто нам не поможетИ не надо помогать.
Ты смотришь в лица покойниковС вежливым любопытством,Отправляя их в створки раскрытыеПри помощи маленьких роликов.А я - отнюдь не покойник,Я все чувствую, я все слышу,Просто сон у меня специальный,Очень глубокий и крепкий.А ты, крематорская дура,Всяку срань мне на рыло лепишьИ толкаешь речи слезливые,Как песня о детства глазёнках."А, поехали мы в твою задницу!" -Я подумал, но фраза последняя,Из проткнувшихся уст моих вылетев,Хрипло в пространство врезалась.Ты, с отвисшей челюстью нижнею,Вся родня моя охуевшая -Это было последним, что видел яПеред тем, как в печку затарился.
>>502017>При том, что открытый украинский националист, стихи про Россию у нее лучше, чем у любого русского поэта.Лол. Это потому, что хохлы более русские, чем кацапы! Что в общем-то правда.
Погадай мне, цыганка, на медный грош,растолкуй, отчего умру.Отвечает цыганка, мол, ты умрешь,не живут такие в миру.Станет сын чужим и чужой жена,отвернутся друзья-враги.Что убьет тебя, молодой? Вина.Но вину свою береги.Перед кем вина? Перед тем, что жив.И смеется, глядит в глаза.И звучит с базара блатной мотив,проясняются небеса.Мальчишкой в серой кепочке остаться,самим собой, короче говоря.Меж правдою и вымыслом слонятьсяпо облетевшим листьям сентября.Скамейку выбирая, по аллеямшататься, ту, которой навсегдамы прошлое и будущее склеим.Уйдем — вернемся именно сюда.Как я любил унылые картины,посмертные осенние штрихи,где в синих лужах ягоды рябины,и с середины пишутся стихи.Поскольку их начало отзвучало,на память не оставив ничего.как дождик по карнизу отстучало,а может, просто не было его.Но мальчик был, хотя бы для порядку,что проводил ладонью по лицу,молчал, стихи записывал в тетрадку,в которых строчки двигались к концу.
Не вырваться уже из западни:окутан цепью ржавою железной,на дыбу вздернут, я висел над бездной,и медленный огонь лизал ступни.Я понял все: мне суждено пропасть,шипела кожа, рвался вопль из мрака,вгрызалась в печень жирная собака,но я плевал в пылающую пасть.Безумно хохотали палачи,троились хари в жуткой круговерти,Зоил, смеясь, напялил маску смертии сладострастно корчился в ночи.Из преисподней подымался газ,в кровавой пене мчался астероид,в единственном глазу сверкал сфероид,пока не вытек и последний глаз.Слепящий луч сознания потух.Я распадался, но не ведал страха.«Ужо,— я хрипло возопил из праха,—отмстит врагам неубиенный дух!»Жаль, нынче не успею аз воздать,сложу в мешок раздробленные костии с дыбы слезу, — зван сегодня в гости,передохну, а завтра — вновь страдать...
Серьёзный вопрос, почему мне не доставляет поэзия? Или наоборот, чем надо обладать, чтобы нравилась поэзия? Прочел овердохуя книг, и от тех же самых поэтов в том числе, однако в жонглирование словами строфами никак не могу и никогда не мог. Есть некоторые исключения, Шекспир, Онегин или Пушкин там, но те нравились из-за сюжета, а в чистую поэзию не могу.
>>502180Бывает, не парься. Я тоже раньше поэтов ни во что не ставил, а потом открыл для себя неожиданно мир поэзии к которой я пришёл через живопись.
>>502180Смотря кому что нравится. Мне вот нравится музыкальность стихов, поэтому верлибры я терпеть не могу.
>>502180Все индивидуально. Мне тоже не нравилась поэзия кроме больших поэм. Но потом нашел своего автора и понеслось.
>>502196Да. Его пародии обычно лучше того, что он пародировал. Но это не пародия, это что-то типа эпиграммы на очередного пафосного поэтишку. Кого - не помню, книгу проебал.
Юноша бледный со взором горящим,Ныне даю я тебе три завета:Первый прими: не живи настоящим,Только грядущее - область поэта.Помни второй: никому не сочувствуй,Сам же себя полюби беспредельно.Третий храни: поклоняйся искусству,Только ему, безраздумно, бесцельно.Юноша бледный со взором смущенным!Если ты примешь моих три завета,Молча паду я бойцом побежденным,Зная, что в мире оставлю поэта.
Дряхлая, выпали зубы,Свиток годов на рогах.Бил её выгонщик грубыйНа перегонных полях.Сердце не ласково к шуму,Мыши скребут в уголке.Думает грустную думуО белоногом телке.Не дали матери сына,Первая радость не прок.И на колу под осинойШкуру трепал ветерок.Скоро на гречневом свее,С той же сыновней судьбой,Свяжут ей петлю на шееИ поведут на убой.Жалобно, грустно и тощеВ землю вопьются рога…Снится ей белая рощаИ травяные луга.
>>502260Оксимирон - КороваСука безубаяРога обламалиХач черножопый ебет тебя на поле ракомМиши ебутся в углу как твоя мамкаА тупая конца думает о своем выблядкекак твоя мамкаПидор!Выебали пацана хачи на шесте жопа швабреннаяПидор ты, а мать, сука, плачетУмный чувак написал книгу "Бесконечный герой"Вот так твоя мамку будут бесконечно ебать хачиПидор! Хайдеггер!Мамку поставят ракомРогами в затертый линолеум шкуру шкуре спустятПидор! Хайдеггер!
>>501950А со связностью образов внутри одной строфы всё хорошо?> Голландский солдат на Суматре - случайная аллитерация?> Оружие диких племён - это голландский солдат на Суматре является оружием диких племён?> Химеры богоматери - а это относится к пьяному сатиру Верле(ё)ну?> Пьяный сатир Верлен"племён"/"Верлен" - божественная рифма.> Быть поэтом о боже> Ободран семнадцать лет - wut? кем ободран, почему 17?> Бросается вшами в прохожих> И пьет голубой абсент> Когда педерасты и воры> Сдохнут в кровавой грязи> На груди им выклюют вороны> Слово poesie - no zachem? potomu chto pederasty i vory bily poety?
>>502017> Готфрик вообще уникальная. При том, что открытый украинский националист, стихи про Россию у нее лучше, чем у любого русского поэта.Тому що москаляка поганая, хочет популярность у хохлов иметь.
>>502017>>501994Не понимаю, чем эти стихи про Россию вам так понравились. Все об одном, одни и те же образы расстрелов, оков и т.п. Обычный вой "оккупипованного" про память о великих державах.
>>502274Образы - это разрозненные этапы жизни РембоСуматра - Рембо доплывал до Суматры в качестве голландского солдатаОружие диких племен - был торгашом в АфрикеХимеры богоматери - статуи Собора Парижской Богоматери, но почему - хуй знаетПредположу, что наброшены крайние точки, в которых бывал Рембо. Треугольничек на карте: Океания, Африка, Европа.Пьяный сатир Верлен - и так все ясно17 лет - середина поэтического расцвета Рембо; у него еще есть стишок про 17 лет; ободран - метафора тяжелой жизни вот это всеВши - отсылка к одному из его стихотворений, в котором поэт описывает, как сестры вытаскивают вши из его головыАбсент - Рембо добивался своих озарений и через обильное распитие алкоголя, абсент так же сыграл серьезную роль в его расставании с Верленом. Ну и голубой, ну.Насчет племён-Верлен, то думаю, что тут, как в "издевка-девка" надо читать через е.> o zachem? potomu chto pederasty i vory bily poety?Ну, учитывая, что в предыдущей строфе Головин говорит, что поэзия - это вам не стишки, то - да. Тем более сам Рембо же был вором и пидором. Любил, так сказать, прокатиться на пьяном корабле Верлена.Если что переврал, то сори. Я не филолог, а пиздабол!!1
Ладно мамик, но деда ты обидел зря Этож ж его первые часы Заря Дрель у отца, ооо заебца, В Челябе он пока и будет время разабидется Девочка соседка в гости зовёт, В сумочке Сони Эриксон К500, Реализатор гречи принимает вариант, Чтобы связь на кайф поменять, Деньги, целлофан, целлофан баян, Кушать не хочу, не алкоголем пьян, В раздумьях бабушка, внучек то мой строитель Раз на кухне стоит растворитель Зажигалка, марля, ложка чёрная, Наверно на дом ему лабораторная Кастрюля на плите и головки мака На дисплее надпись АКА.
Александр ПелевинБЕЗУДЕРЖНОЕ ВЕСЕЛЬЕВот и песенка пропета, нахуя теперь все это,Завязать петлю на шее, пиздануться с табурета.Перекошенное рыло, водка, сало и стакан,От такой хуевой жизни бомбануло твой пукан.Поебать на разговоры о религии и расе,Все мы люди, хуй на блюде, все мы сделаны из мяса.Мы ебемся мясом в мясо, чтобы стало больше мяса,Мы мясные мясоеды, мы говно и пидарасы.А из нашего окна по ебалу, сука, на,А из нашего окошка трэш, угар и сатана,Да пошло оно в пизду, мы увидимся в аду,Это всяко будет лучше, чем работать за еду.Этот мир не так уж плох? Ну и ну, ебать ты лох!Ты нажрался и проснулся, похмелился и подох!Так бывает, это норма, жил себе — и вдруг хуяк,Человек одним движеньем превращается в трупак!Положили хуй на лоб, не выебывался чтоб,Чтобы туша не воняла, сколотили черный гроб,Сраный ящик с тухлым мясом захуячили в могилу,Говорят «покойся с миром», я ебу как это мило.Что за ебаный кошмар! У кого из жопы пар?От кого воняет серой, хуй дымит как самовар,Кто швыряется шарами из горящего говна?Это тысячезалупый свинорылый сатана!Ни туда и ни сюда, мирозданию пизда,Мы с тобою поебемся после страшного суда!После гибели планеты, после звездного парадаЯ нассу в девятом круге трижды ебаного ада.Октябрь 2013 г.
Христиан ГофмансвальдауПредостережениеЗачем вы, злые мысли,Вдруг нависли?Слезами не избыть беду!Печаль помочь не может —Боль умножит.Нам с нею горше, чем в аду.Воспрянь, душа! Учись во мгле кромешнойИ безутешной,Когда шальной ревёт норд-остИ мир накрыт, как покрывалом,Чёрным шквалом,Собою заменять свет звёзд!
Христиан ГофмансвальдауЗемная жизньЧто значит жизнь с её фальшивым блеском?Что значит мир и вся его краса?Коротким представляется отрезкомМне бытия земного полоса.Жизнь – это вспышка молнии во мраке,Жизнь – скопище больных в чумном бараке,Тюрьма, куда мы заперты бедой.Все это лживой роскошью прикрыто,Величьем разукрашено пустым.На скорбных трупах созревает жито.Вот почва, на которой мы стоим.Но ты, душа, не уподобься плоти!На жребий свой напрасно не ропщи.Не в блёстках, не в фальшивой позолоте,А в истине спасение ищи!Беги, беги от мишуры обманной,Расстанься с непотребной суетой,И ты достигнешь пристани желанной,Где неразрывны вечность с красотой!
>>505498Тащемта, пелевина можно заподозрить в сидении на бордах. Вот такой мемас как-то стащил с его страницы.Еще он выкладывал на стенке сценарий к "Зеленому слонику" в римском сеттинге.
>>505573Не имею на руках. А видел давно. Ну, и со сценарием слишком круто взял - так, недлинная рофлопеределка в духе пеплума.
Сергей Есенин Не жалею, не зову, не плачу,Все пройдет, как с белых яблонь дым.Увяданья золотом охваченный,Я не буду больше молодым.Ты теперь не так уж будешь биться,Сердце, тронутое холодком,И страна березового ситцаНе заманит шляться босиком.Дух бродяжий! ты все реже, режеРасшевеливаешь пламень устО, моя утраченная свежесть,Буйство глаз и половодье чувств!Я теперь скупее стал в желаньях,Жизнь моя, иль ты приснилась мне?Словно я весенней гулкой раньюПроскакал на розовом коне.Все мы, все мы в этом мире тленны,Тихо льется с кленов листьев медь...Будь же ты вовек благословенно,Что пришло процвесть и умереть.
От восхода до заката,от заката до восходапьютмускатымузыкантыиз гнусавого фагота.За кулисною рутиной,под Сиксинскою мадоннойспиртлакаютбалериныиз картонного бидона.В дни торжеств, парадов алыхпод самой Двоцовой Аркойветераны-генералыиз фуражекпьютсолярку.Улыбаясь деликатно,после конференций краткихдилетанты-делегатыдуютхинные экстракты.За сазонов, за покосы,за сезонную декаду,председатели колхозовпьютодеколон“Эллада”.Бросив рваный рубль на стойку,из занюханных стакановпьют чесночную настойкуАджубей с Хачатуряном.Ткнувшись в яму за вагоном,в состоянии хорошем,пьют министры самогонкуих малиновой галоши.Опустив сиденье “ЗИМ”-а,своего,ликуя ликом,пьет свинарка тетя Зинасладколипкую наливку.У окошка, понемножкуром, стоградусности старой,тянет внук матроса Кошки,кочегар с буксира “Сталин”.В голубых апартаментах -восемь комнат, кухня, ванна -грухчикпьетпортвейни вермутиз бокала и стакана.Пьет ликер ассенизаториз хрустального графина.Лишь пропойцыпьютнарзаныс баклажаном сизо-синим.О, вожди алкоголизма!Красноклювые фазаны!Стали крепче обелисковвы, пропойцы, от нарзанов.1962
Кто строил дом?(Этап -этаж!)Мать? Нет!Отец?Не мог!Ваш дом,по-вашему он -ваш,лишь по названью -мой.Приблудный сын домов чужих,ты в дом вломился напролом,в наш дом!В ваш дом?Ваш дом -неврастеничек и нерях,маньяков и менял.Не я вошел в ваш дом,не я,ваш домвошелв меня!Я -нет! -предательству в ночи,предательству ночей!А дом все знает, а - молчит!Не ваш он, дом -ничей!Бело-бетонная скала!Бассейн,в котором гулбессилья всех земных салак,бесславья -всех акул!1962
1.Тот, кто бился с Иаковом,станет биться со мной?Все равно. Я Тебя вызываюна честный бой.Я одна. Ты один.Пролетела мышь, проскрипела мышь.Гулко дышит ночь. Мы с Тобой,как русские и Тохтамыш,по обоим берегам неба.2.В боевом порядке легкая кость,армия тела к бою готова.Вооруженный зовет Тебя воробей.Хочешь — первым бейв живое, горячее, крепче металла,ведь надо — чтоб куда ударить было,чтобы жизнь Тебе противостала,чтоб рука руку схватила.И отвечу Тебе — клювом, писком ли, чем я,хоть и мал, хоть и сер.Человек человеку — так, приключенье.Боже Сил, для Тебя человек — силомер.
Ты лишь свинья-копилка,Не говори со мной ни о чем.Я смотрю на лица людей,Но вижу лишь лица коней.Оркестр играл в подземелье,А эскалатор засосал твой шарф.Медовый месяц людей-уродовБудет проходить на луне.Вдалеке от тебя, я плачу.Тихо обнимая подушку.
С Россией кончено... На последяхЕе мы прогалдели, проболтали,Пролузгали, пропили, проплевали,Замызгали на грязных площадях,Распродали на улицах: не надо льКому земли, республик, да свобод,Гражданских прав? И родину народСам выволок на гноище, как падаль.О, Господи, разверзни, расточи,Пошли на нас огнь, язвы и бичи,Германцев с запада, Монгол с востока,Отдай нас в рабство вновь и навсегда,Чтоб искупить смиренно и глубокоИудин грех до Страшного Суда!
ВАСИЛИЙ МОСКОВСКИЙ - БЕЙБИ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯтам серый мужик, он лежит в гробу, oh babyтатуированный весь, видок сгоняющий спесьты подойди к нему, рукой коснись ко лбуи помолчи у гроба стоя пять минут, тише, тише...пять минут - это много, это мало, так мало, блятькак гитарный реверб, как голос-реверс, регресс, сексgo away little girl, но это был пацан, а теперь его нетони жрали мыло, жир, слизь, кожу и сало, умерликогда ты около меня как сейчас, baby, oohто я издаю проницательный вопль, told yaиздаю посредственный журнал, babyсо стихами, пожалуста, со стихамиа! - слышен крик - бейби, сопротивляйся!посмотри на свои руки, они из плоти,ты не ангел, бейби, ты просто шимпанзев уголке проклятой вселенной, прям здесьиспуганные друг другом мы покинули это месточтобы вернуться - однажды и навсегдавспомнить и посмеяться, так чтобы прям обассатьбейби, ты играешь в игрушки как дьявоLhope you'll fly with me, со мной, лети со мноюмоя бейби, как же ты заебала, это словоозначает столь много для меня - больше, чем тыты мразь, оу, бейби, oh babyyy, рычу как левпрячешься за ветвями рябины - нахуя?я вижу тебя и попиваю пивко, i found peace onceвъехал в этот мир на белом коне, обнаружил препятствияя расположился как король, а ты вытворяешь хуйню...бейби, прекращай, i love forever you, rememberв школьном лагере танцы, ты забыла каково это?ты танцуешь без одежды - мы не будем прежнимивсе умрем и изменимся, кто-то уже умер, а кто-то изменился...i hope you'll die, в преисподней грустно без любимыхсердце из золота - вот как бы я тебя описално ты часто несешь хуйню и ебешь мозгпод звуки трепета ангельских крыльев, babyя искал тебя тысячу долбаных лет, моя крошкатысячу ебаных лет, я скитался как хуй знает ктопобеждал драконов, но нахуя? тебя не было в той пещерея нашел тебя в курилке, ты тупо ржала над моими шуткамикакая же ты тупая, блядь - вот что я подумално у тебя сердце из золота - ты прекрасна и сексуальнаoh baby, baby, keep me like this, я достану звезду с неба!все ради тебя, весь мир вращается вокруг тебякогда, когда, когда ты переедешь жить ко мнеляпис трубецкой пел о любви в своих песняхдавай займемся любовью под его песни, babyдавай зажжем огонь любви, в девяносто третий разпойми мою, помни, поймни любовь мою, помни, пойлюбовь мою, more, you, любовь, love-hate-love-hatemore, я люблю, baby, тебя, помни открытку с кремлемпой бейби, больше тебя, больше тебя, ты - мир
ламантины в прудув ожидании летаприжимаютсялапкамик тонкому льду,если вынуть из курткикотлетытак смешныих ужимки,извилистыскользкиеспины —подивишьсянасыщеннойзимней их жизнью,отчего мыне как ламантины?
Викторианский поэт Aubrey Drake GrahamHotline BlingYou used to call me on my cell phoneLate night when you need my loveCall me on my cell phoneLate night when you need my loveAnd I know when that hotline blingThat can only mean one thingI know when that hotline blingThat can only mean one thingEver since I left the city, youGot a reputation for yourself nowEverybody knows and I feel left outGirl, you got me down, you got me stressed out‘Cause ever since I left the city, youStarted wearing less and goin' out moreGlasses of champagne out on the dance floorHangin' with some girls I never seen before
>>502155>Разве есть разница?Истоки творчества Есенина не нигерская подворотня с обоюдными стишками про мамку.
>>512363Чтобы научиться сочинять красивые рифмы, нужно начать их сочинять, сравнивая результат с любыми другими известными авторами твоей эпохи или десятилетиями ранее. Красивые рифмы это не то, чему можно научиться или научить - это то, что является частью целого произведения, и это целое и есть первый объект оценки. Учись писать стихи, а не искусству рифмы. 9
>>512376Это я понял, а не могли бы вы посоветовать мне поэтов, чем больше тем лучше, чтобы я мог > сочинять, сравнивая результат с любыми другими известными авторамиСам я ньюфаг в этом деле, если можно так выразиться.
>>512380Могу посоветовать Гугл и избавиться от желания последовать чужому совету, вместо этого вырабатывая собственный вкус.
>КитежВся Русь — костер. Неугасимый пламень Из края в край, из века в векГудит, ревет... И трескается камень. И каждый факел — человек.Не сами ль мы, подобно нашим предкам, Пустили пал? А ураганРаздул его и тонут в дыме едком Леса и села огнищан.Ни Сергиев, ни Оптина, ни Саров Народный не уймут костер:Они уйдут, спасаясь от пожаров, На дно серебряных озер.Так отданная на поток татарам Святая Киевская РусьУшла с земли, прикрывшись Светлояром... Но от огня не отрекусь!Я сам — огонь. Мятеж в моей природе, Но цепь и грань нужны ему.Не в первый раз, мечтая о свободе, Мы строим новую тюрьму.Да, вне Москвы — вне нашей душной плоти, Вне воли медного Петра —Нам нет дорог.- нас водит на болоте Огней бесовская игра.Святая Русь покрыта Русью грешной, И нет в тот град путей,Куда зовет призывный и нездешний Подводный благовест церквей. 2Усобицы кромсали Русь ножами. Скупые дети КалитыНеправдами, насильем, грабежами Ее сбирали лоскуты.В тиши ночей звездяных и морозных, Как лютый крестовик-паук,Москва пряла при Темных и при Грозных Свой тесный, безысходный круг.Здесь правил всем изветчик и наушник, И был свиреп и строгМосковский Князь — «постельничий и клюшник У Господа», — помилуй Бог!Гнездо бояр, юродивых, смиренниц — Дворец, тюрьма и монастырь,Где двадцать лет зарезанный младенец Чертил круги, как нетопырь.Ломая кость, вытягивая жилы, Московский строился престол,Когда отродье Кошки и Кобылы Пожарский царствовать привел.Антихрист — Петр распаренную глыбу Собрал, стянул и раскачал,Остриг, обрил и, вздернувши на дыбу, Наукам книжным обучал,Империя, оставив нору кротью, Высиживалась из яицПод жаркой коронованною плотью Своих пяти императриц.И стала Русь немецкой, чинной, мерзкой. Штыков сияньем озарен,В смеси кровей Голштинской с Вюртембергской Отстаивался русский трон.И вырвались со свитой из-под трона Клубящиеся пламена —На свет из тьмы, на волю из полона — Стихии, страсти, племена.Анафем церкви одолев оковы, Повоскресали из гробовМазепы, Разины и Пугачевы — Страшилища иных веков.Но и теперь, как в дни былых падений, Вся омраченная, в крови,Осталась ты землею исступлений — Землей взыскующей любви. 3Они пройдут — расплавленные годы Народных бурь и мятежей:Вчерашний раб, усталый от свободы, Возропщет, требуя цепей.Построит вновь казармы и остроги, Воздвигнет сломанный престол,А сам уйдет молчать в свои берлоги, Работать на полях, как вол.И отрезвясь от крови и угара, Цареву радуясь бичу,От угольев погасшего пожара Затеплит яркую свечу.Молитесь же, терпите же, примите ж На плечи крест, на выю трон.На дне души гудит подводный Китеж — Наш неосуществимый сон.18 августа 1919Коктебель. Во время наступления Деникина на Москву
из введенскоготияхий тушедалестколисгдатьевнивтомбудьсаприду-дууонстастрашлыйно веетеркопому стетопямпред гувеля ща ет-етля ща ет-етзве озасох-сохздаря ра-разая ня-няглятвоя, янете, вми вмиволире, рекноцо тедопробро!
Поэтач, как наращивать лексикон? Чувствую, что ограничиваю свои мысли хуевой рифмой преимущественно из-за скудности словарного запаса.
>>512926У Хармса, много такой хуйни, хотя это и не удивительно, ведь они вродь как были корешами. Заумъ покрайней мере у Хармса пизже, но в целом Введенский мне больше прикалывает, самый крутой поэт наверн.
я выхожу из кабакатам мёртвый труп везут покато труп жены моей роднойвон там за гробовой стенойя горько плачу страшно злюсьо гроб главою колочусьи вынимаю потрохачтоб показать что в них ухав слезах свидетели идути благодетели поютзмеёю песенка несётсясобачка на углу трясётсястоит слепой городовойнад позлащённой мостовойи подслащённая толпалениво ходит у столбавыходит рыжий генералглядит в очках на потрохакогда я скажет умиралво мне была одна трухаодно колечко два сморчкаизвозчик поглядел с торчкаи усмехнувшись произнёсвозьмём покойницу за носдавайте выколем ей лоби по щекам её хлоп хлопмахнув хлыстом сказал кобылаандреевна меня любилавосходит светлый комиссаркак яблок над людьмикак мирновременный корсаримея вид семиа я стою и наблюдаютяжко страшно голодаюберёт покойника за грудкикричит забудьте эти шуткикогда здесь девушка лежитво всех рыданье дребезжита вы хохочите лентяйоднако кто-то был слюнтяйсвященник вышел на помости почесавши сзади хвостсказал ребята вы с ума сошлиона давно сама скончаласьпошли ребята вон пошлиа песня к небу быстро мчаласьо Боже говорит он Божеприми создание Твоёпусть без костей без мышц без кожионо как прежде заживёто Боже говорит он правыйво имя Русския Державытут начал драться генералс извозчиком больнымизвозчик плакал и играли слал привет роднымзашёл на дерево буржуйоттуда посмотрелпри виде разных белый струйон молча вдруг сгорели только вьётся здесь дымокда не спеша растёт домокя выхожу из кабакатам мёртвый труп везут покаинтересуюсь я спроситькто приказал нам долго житькто именно лежит в коробкеподобно гвоздику иль кнопкеи слышу голос с небесимона… монашенку спросимонашка ясная скажитекто здесь бесчувственный лежиткто это больше уж не жительуж больше не поляк не жиди не голландец не испанеци не худой американецвздохнула бедная монашка«без лести вам скажу, канашка,сей мёртвый труп была онакнягиня Маня Щепинав своём вертепе и легко и славножила княгиня Марья Николавнаона лицо имела как виденьеимела в жизни не одно рожденье.Отец и мать. Отца зовут Тарас.её рождали сорок тысяч разона жила она любила модуона любила тучные цветывот как-то скушав много мёдуона легла на край тахтыи говорит скорей мамашаскорей придите мне помочьв моём желудке простоквашамне плохо, плохо. Мать и дочь.Дрожала мать крутя фуражкойнад бедной дочкою своейа дочка скрючившись барашкомкричала будто соловей:мне больно мама я однаа в животе моём Двинаеё животик был как холмвысок и очень тупко лбу её прилип хохолона сказала: скоро трупменя заменит здесьи труп холодный и большойуж не попросит естьзатем что он сплошнойикнула тихо. Вышла пенаи стала твёрдой как полено»монашка всхлипнула немногои ускакала как миногая погружаюсь в благодушную дремотускрываю непослушную зевотуя подавляю наступившую икотупокуда все не вышли петухипоесть немного может быть ухив ней много косточек янтарныхжирных сочныхмы не забудем благодарныпуховиков песочныхгде посреди больших земельлежит красивая мамзельтут кончил драться генералс извозчиком нахальнымизвозчик руки потирализвозчик был пасхальнымбуржуй во Францию бежалкак злое решетофранцуз французку ублажалв своём большом шатовдова поехала к себена кладбище опятькому-то вновь не по себеа кто-то хочет спатьи вдруг покойница как снегс телеги на земь бухно тут раздался общий смехи затрещал петухи время стало как словарьнелепо толковатьи поскакала голована толстую кроватьСтолыпин дети все кричатв испуге молодома няньки хитрые ворчатгоморра и содомсвященник вышел на погости мумией завылвращая деревянный хвостон человеком былкнягиня Маня Щепинав гробу лежала как спинаи из тропической землислоны цветочков принеслицветочек тюльцветочек сонцветок июльцветок фасон
Из прекрасного перевода элиотовской "Бесплодной земли"Что там за звуки с небес Тихий плач материнский Что там за орды несутся По иссохшей безводной равнине Коей нет ни конца и ни краю Что за город там над горами Рассыпается в лиловом небе Падают башни Иерусалим Афины Александрия Вена Лондон Фантом И женщина свой распустила узел И волосы как струны зазвенели Нетопыри сложив крыла на пузе Повисли вниз головой на капители Лилового свеченья полоса Колокола ударили на башне Храня свой час вчерашний И пересохших колодцев голоса В этой пустыне меж гор нет жизни Месяц бессилен и трава поет Над щебнем надгробий Пустая часовня, жилище ветра. Окна зияют, дверь скрипит на ветру Мертвые кости чар не таят. Лишь петушок на коньке Ку-ка-реку ку-ка-реку Меж молний. Влагой дохнуло. К дождю.
1 января 1924 Кто время целовал в измученное темя,— С сыновьей нежностью потом Он будет вспоминать, как спать ложилось время В сугроб пшеничный за окном. Кто веку поднимал болезненные веки — Два сонных яблока больших,— Он слышит вечно шум — когда взревели реки Времен обманных и глухих. Два сонных яблока у века-властелина И глиняный прекрасный рот, Но к млеющей руке стареющего сына Он, умирая, припадет. Я знаю, с каждым днем слабеет жизни выдох, Еще немного — оборвут Простую песенку о глиняных обидах И губы оловом зальют. О, глиняная жизнь! О, умиранье века! Боюсь, лишь тот поймет тебя, В ком беспомо'щная улыбка человека, Который потерял себя. Какая боль — искать потерянное слово, Больные веки поднимать И с известью в крови для племени чужого Ночные травы собирать. Век. Известковый слой в крови больного сына Твердеет. Спит Москва, как деревянный ларь, И некуда бежать от века-властелина... Снег пахнет яблоком, как встарь. Мне хочется бежать от моего порога. Куда? На улице темно, И, словно сыплют соль мощеною дорогой, Белеет совесть предо мной. По переулочкам, скворешням и застрехам, Недалеко, собравшись как-нибудь,— Я, рядовой седок, укрывшись рыбьим мехом, Все силюсь полость застегнуть. Мелькает улица, другая, И яблоком хрустит саней морозный звук, Не поддается петелька тугая, Все время валится из рук. Каким железным скобяным товаром Ночь зимняя гремит по улицам Москвы, То мерзлой рыбою стучит, то хлещет паром Из чайных розовых — как серебром плотвы. Москва — опять Москва. Я говорю ей: здравствуй! Не обессудь, теперь уж не беда, По старине я принимаю братство Мороза крепкого и щучьего суда. Пылает на снегу аптечная малина, И где-то щелкнул ундервуд, Спина извозчика и снег на пол-аршина: Чего тебе еще? Не тронут, не убьют. Зима-красавица, и в звездах небо козье Рассыпалось и молоком горит, И конским волосом о мерзлые полозья Вся полость трется и звенит. А переулочки коптили керосинкой, Глотали снег, малину, лед, Все шелушиться им советской сонатинкой, Двадцатый вспоминая год. Ужели я предам позорному злословью — Вновь пахнет яблоком мороз — Присягу чудную четвертому сословью И клятвы крупные до слез? Кого еще убьешь? Кого еще прославишь? Какую выдумаешь ложь? То ундервуда хрящ: скорее вырви клавиш — И щучью косточку найдешь; И известковый слой в крови больного сына Растает, и блаженный брызнет смех... Но пишущих машин простая сонатина — Лишь тень сонат могучих тех. 1924, 1937
Легче, проще. Уже не кажется Так бесконечно без тебя.Ночи, хочешь? Мне наплевать, Чего теперь ты хочешь без меня.ПереходВ моей Вселенной ты был господин -И никого вокруг, только ты один.Но оказалось, что ты не незаменим;Я открываю мир других мужчин!Мало половин, мало, мало половин!Чаще, слаще, лучше, чем было, Сделав выводы, я остаюсь настоящей.Я больше сильной и счастливойОдна не боюсь быть!И этот мир весь тянется ко мне, И тянется ко мне, тяне-тянется ко мне (тянется)Мир других мужчин, с ним я наедине -Я наедине, я на-я наедине!Ближе вижу я этот мир, - И улыбаюсь ему одному.Не обижу себя и больше Не позволю это никому.
что нажито – сгорело: углипойду разгребу золу может найду железный рублик (давно не в ходу) или юлув бывшем детском углуа на бывшую кухню не сунешься – рухнет: перекрытия слабые, основания, стоякимы мои дети мои старики оказались на улице не зная куда и сунутьсявпрочем господь не жалеет ни теплой зимы ни бесплатной едыоказалось, что дом был не нужен снаружи не хужеи всё потихоньку устраиваетсянаши соседи – тоже погорельцыониотстраивают домишконе слишком верится в успех этой новой возни: они ж не строители а как и мы погорельцы но дело даже не в том а просто непонятно зачем им дом – будет напоминать о домедома о домах люди о людях рука о руке между тем на нашем языке забыть значит начать быть забыть значит начать быть нет ничего светлее и мне надо итти но я несколько раз на прощание повторю чтобы вы хорошенько забыли:забыть значит начать бытьзабыть значит начать бытьзабыть значит начать бытьГронас
>>515420Неожиданно хорошо, только вот большинство длинных периодов преспокойно распихиваются по строчкам, нет никакой нужды писать их сплошняком.
>>515434А какой собственно смысл распихивать их по строчкам, тем более если они и в периодах считываются как отдельные поэтические фразы ?
>>515441Ну, хуй знает, для ритмики наверное? Если, конечно, в намерение автора не входило, чтобы мы читали эти строчки бегло, как прозаические.наши соседи – тоже погорельцыониотстраивают домишконе слишком верится в успех этой новой возни:они ж не строители а как и мы погорельцы но дело даже не в том а просто непонятно зачем им дом– будет напоминать о домедома о домах люди о людях рука о руке между тем на нашем языке забыть значит начать быть забыть значит начать быть нет ничего светлее и мне надо итти но я несколько раз на прощание повторю чтобы вы хорошенько забыли:
>>515457А в "прозаическом" варианте разве нет ритмики? Ну и не-деление на строки работает и как концептуальный момент, те же сбивчивость-беглость там не просто так все же, усиление слова формой, все дела.
>>515568В прозаическом варианте все же ритмика более произвольна от читателя. Можешь прочитать так, можешь этак. Не говорю, что это плохо, но и хорошего тут мало.
«Станция Речной вокзал - Поезд дальше не идёт».А меня, блять, не ебёт!Я сюда, блять, и желалМне как раз сюда и было надо!Я живу как раз здесь, сука, рядом!«Просьба», блять, «Освободить вагоны» !Да ебу я на хуй вас, гондоны!Молчи, бессмысленный народ, Подёнщик, раб нужды, забот,Несносен мне твой ропот дерзкий!Я блять поэт, творец искусства, А вы - ничтожное говно!1990, осень
>>502017>стихи про Россию у нее лучше, чем у любого русского поэта.Современного, надеюсь? Такого ещё Ахматовыми-Мандельштамами было уйма написано, и по форме и по содержанию ничего свежего и оригинального.Тут я солидарен с>>505241
Почему школьники и прочие недоличности всегда так кончают радугой от матюгов в стихах и в творчестве любого поэта пытаются найти хотя бы одно матерное четверостишие что бы потом им всюду козырять?
>>515993Потому что они сразу же чувствую единство поэзии с их любимыми рэперками, у которых мат через слово.
Ти знаєш, що ти — людина? Ти знаєш про це чи ні? Усмішка твоя — єдина, Мука твоя — єдина, Очі твої — одні.Більше тебе не буде. Завтра на цій землі Інші ходитимуть люди, Інші кохатимуть люди — Добрі, ласкаві й злі.Сьогодні усе для тебе — Озера, гаї, степи. І жити спішити треба, Кохати спішити треба — Гляди ж не проспи!Бо ти на землі — людина, І хочеш того чи ні — Усмішка твоя — єдина, Мука твоя — єдина, Очі твої — одні.
соссюрде фердинандна член привязал себе бантантропологклод леви-строссна член привязал себе троссжаккоторый лаканчитал в туалете коранмишельпафнутьич фукообоссал подруге еблоален нашаленчик бадьюзасунул в промежность ладьюа жижеккоторый славойиграл с половою губой
>>497943>Все любители изящной словесности координируются тут.>Читает надмозг_от_васяна, а не оригинал.
Поверь мне: - люди не поймут Твоей души до дна!..Как полон влагою сосуд, - Она тоской полна. Когда ты с другом плачешь, - знай: Сумеешь, может быть,Лишь две-три капли через край Той чаши перелить. Но вечно дремлет в тишине Вдали от всех друзей, -Что там, на дне, на самом дне Больной души твоей. Чужое сердце - мир чужой, И нет к нему пути!В него и любящей душой Не можем мы войти. И что-то есть, что глубоко Горит в твоих глазах,И от меня - так далеко, Как звезды в небесах... В своей тюрьме, - в себе самом, Ты, бедный человек,В любви, и в дружбе, и во всем Один, один навек!..
Ты, могильщик, утверждаешь: кто б ни умер, лишь отпели —Вмиг забыт он с окончаньем похоронной канители...Брось, старик. Молчишь ты мудро, говоришь — намного хуже.Здесь, у плит могильных, шутки — неуместны, неуклюжи...Белым снегом на деревьях спят цветов молочных стаи,И земля — до горизонта — вся расписана цветами —Месяц роз. Теплом и светом мир пронизан и наполнен.Полдень. Май. И легким ветром чуть колышется шиповник...Не вдова ли молодая у могилы, в черной шали?Как она сейчас прекрасна, в час божественной печали.Не вчера ли тело друга приняла земля сырая,И за ним она бросалась, гроб слезами заливая, —А сегодня о любимом вновь рыдает безутешно,Плачет днем и плачет ночью — нет покоя, нет надежды...Вновь приходит и садится у немого возвышенья —Как печаль ее прекрасна! Красота как совершенна!Плача, волосы распустит, упадет в слезах горячих, —Этот плач мне душу ранит, сердцу больно, сердце плачет...Но — что делать? Чем помочь ей?.. Тс-с... Прислушайся, могильщик...Слышишь, слышишь стон несчастной — говорит она с погибшим:“Пусть исчезну, как туман, я, как видение ночное,Никогда пусть не узнать мне в жизни мира и покоя —Где бы, как бы ни жила я, — утром, вечером ли, в полночь,Если я тебя забуду, если я тебя не вспомню!..”Ты по-прежнему, могильщик, говоришь: едва отпели —Вмиг забыли с окончаньем похоронной канители?..Что ж, слезам вдовы не веришь — так пойди, открой ворота —Но на этот раз хоронит юноша — невесту... Вот онРвется к телу дорогому, не отходит, плачет... Боже,Так — когда-нибудь — еще раз полюбить он разве сможет?!Он коснулся страшной тайны — заглянул на дно колодца,Безутешно слезы льются, бедный юноша клянется:“Нет на свете больше женщин ни красивей, ни добрее!Никогда мою могилу пусть луч солнца не согреет,Пусть исчезну, как туман, я, как видение ночное,Никогда пусть не узнать мне в жизни мира и покоя —Где б ни жил я, как ни жил бы, — утром, вечером ли, в полночьЕсли я тебя забуду, если я тебя не вспомню!..”Что, могильщик, ты, как прежде, говоришь: всплакнули, спелиИ — забыли с окончаньем похоронной канители?..Но смотри — опять приходит эта женщина — ты помнишь? —К той могиле, над которой распускается шиповник...Вновь над камнем замирает и все так же безутешна...Ворох дивных роз приносит, роз, завянуть не успевших,Ими крест могильный белый украшает, молодая,И — сама с цветами блекнет, увядает, увядает...И тоска в глазах бессонных — так порой душа живаяПо ночам, о прошлом вспомнив, плачет, губ не разжимая...Что ж теперь? Ты снова скажешь, мол, поплакали, попелиИ — забыли с окончаньем похоронной канители?..Где же юноша, тот самый — хоронил позавчера онЗдесь любимую?.. Всё там же — у могилы, под чинарой,И лицо — желтее воска, и — свечою — тает, тает...Шепчет ей — о чем? — о только им двоим известной тайне...А в глазах бессонных — горе... Так порой, о прошлом вспомнив,По ночам душа живая, губ не разжимая, стонет...Ну, могильщик, вновь ты скажешь, кто б ни умер, лишь отпели —Вмиг забыт он с окончаньем похоронной канители?..Посмотри — вдова сегодня, подняв голову, случайноПрофиль юноши печальный под чинарой замечает,С грустью думает: “Он тоже в своем горе безутешен,И его, наверно, точат, убивают мысли те же...Сколько в сердце человека скорби, муки и печали,Как ты терпишь только, сердце, сколько боли ты вмещаешь!..”Глаз прекрасных взгляд лазурный сострадания исполнен —И в ответ ей тоже смотрит он — взволнованно, безмолвно...Что ж, они поймут друг друга... Нет, поверь, старик, — напрасноУсмехнулся ты, как прежде, на своем стоишь ты — развеНикому ты не был верен и не знал любви огня ты?Эти взгляды — лишь участье. Разве ты не слышал клятвыТой, с которой провожали только что они любимых?..Есть сердца — умеют помнить, есть душевные глубины...Ты не знал печали гордой. Ты не брал высокой ноты!А иначе, как безумный, не смеялся б надо мной ты.Ну и что с того, что парень сплел из свежих роз венок ей?Что с того, что шепчет ей он: “Наши души одиноки.Были прежде мы любимы, но сидим у плит одни мы,Не пробьются к ним в могилы вздохи и воспоминанья.Мы же молоды с тобою, хватит песен поминальных,Стань женой моею, жить мы будем счастливо и прочно,Все печальное, больное — все останется лишь в прошлом...”Перестань, старик, смеяться — видишь слезы вдовьи эти? —Если юноша забылся — слушай, — женщина ответит.Ты, конечно, полагаешь, что она уступит парню?Нет — четырежды не прав ты! Разве не ее губамиКлятва здесь произносилась так недавно? На такоеКто ж способен? Кто смеется, кто так шутит над покойным?..Слушай! — женщина до смерти и любить и помнить может.Что же женщина?.. О, Боже!..Робко голову склоняет. “Я согласна, — тихо шепчет, —Горе нас соединило, больно думать о прошедшем.Только будущим живу я... Счастье было, да — погасло...Все печальное, больное — всё забудем. Я согласна...”Что ж, могильщик, говори мне все, что хочешь, — не отвечу...Память... Под могильным камнем остаешься ты навечно...А у них сегодня — праздник. Спят под крышей под одною.Дни идут... К своим могилам не приходят эти двое...И никто уже не сменит роз увядших покрывала, —Спите, кости всех забытых, — вам и вправду надо мало...Спите крепко, спите вечно... А цветы — зачем они вам?Это пышное убранство — для чего оно могилам?..Не до вас живым, их думы сон ваш не обеспокоят.В кои веки довелось вам отдохнуть от жизни, в кои...Да и что вам слезы смертных — не о вас ведь эти слезы…“Все живут — все умирают” — гаснут все земные звезды, —Горе тем, еще живущим, кто о смерти забывает:Серебром расшитый, красный гроб могильщик забивает —С плачем горестным хоронят тех двоих, о вас забывших...Забивает гроб могильщик — как вчера и как обычно...Странной, дикой, горькой мысли улыбаясь, забивает...Знает, знает он, могильщик, как должно быть, как бывает...Отдыхайте, отдыхайте от забот и от событий,Спите крепко, спите вечно, кости всех существ забытых…Когда вдруг — необъяснимо — мной тоска овладевает,Вспоминаю вашу участь и могильщика слова я...1912
>>497945Ну еб же твою мать. Как можно писать такие механические стихи? Ощущение такое, будто Бродскому просто нравилось складывать созвучные слова.
>>517949Г.А.Шенгели "Техника стиха", Е.Г.Эткинд "Разговор о стихах". Для затравки (или наоборот, на закуску) можно прочитать Маяковского "Как делать стихи?", но не принимать её слишком всерьёз.
Георгий ШенгелиКОМЕНДАНТСКИЙ ЧАСНорд-ост ревет и бьет о дом пустой.Слепая тьма ведет меня в трущобы,Где каменные обмерзают гробы.Но – поворот, и вот над чернотойСтеклянный куб, сияньем налитой,Тень от штыка втыкается в сугробы,И часовых полночные ознобыВдруг застывают в ледяное "стой!".И пуговица путается тугоПод пальцами, и вырывает вьюгаИзмятые мандаты, а латышГлядит в глаза и ничему не верит:Он знает всё, чего и нет… Вдоль крышЛязг проводов верстою время мерит.САМОСУДОн ползает. Растоптанной губойОн ловит жизнь по сапогам суровым.И голос рваный выпадает ревом,Захлебываясь кровью и мольбой.А солнце золотит глаза коровам,Жующим жвачку. Воздух – голубой.А мужики – работают, и войСкользит по лицам их железнобровым.Могила вырыта. Удар сплеча,И конокрад слетает, вереща,И снова заработали лопаты.Перехватила глина взгляд и крик,С травой сровнялась. Но бугор горбатыйРывком последним выперло на миг.СВОЯ НУЖДАНа фронте бред. В бригадах по сто сабель.Мороз. Патронов мало. ФуражаИ хлеба нет. Противник жмет. Дрожа,О пополнениях взывает кабель.Здесь тоже бред. О смертных рангах табель:Сыпняк, брюшняк, возвратный. Смрад и ржа.Шалеют доктора и сторожа,И мертвецы – за штабелями штабель.А фельдшера – лишь выйдет – у воротУже три дня бабенка стережет,И на лице – решимость, тупость, мука:"Да ты ж пойми! По-доброму прошу!Ведь мужа моего отбила, сука!Сыпнячную продай, товарищ, вшу". *Дом на Верхне-Митридатской;В черной арке черный вход,Точно "дверь пещеры адской";Кто там жил и кто живет?Неуклонно окна слепы,Тусклым глянцем залиты,И огромных комнат склепыПолны гулкой пустоты.Рядом – кроткие домишки,С солнцем дружные дворы,Где священствуют мальчишкиВ строгих таинствах игры.Жизнь кругом. Соленый ветер;Даль, лазурней женских слез;Джефф – известный кошкам сеттер –В тумбу тычет сочный нос.Но иду проулком длинным,А за мною, не дыша,Веет холодом заспиннымДома страшного душа.
>>517986Ну, я читал ту статью Маяковского, в котором он нападал на Шенгели (и весьма заслуженно). Что с того? Шенгели — довольно посредственный поэт, что мы и наблюдаем в приведенных (тобою) стихах.
>>518024Спасибо, ознакомился. Что могу сказать: вполне приличный и доступный учебник, но не более. Ничего интересного там для искушенного читателя нет. Приведенная тобою глава о звуковом строе поэзии нисколько не вскрывает этой глубокой темы в существе поэзии: ведь поэт — это слуга двух господ, смысла и музыки, и что на их напряженном стыке и рождаются настоящие стихи.
Гаспаров и хрестоматия Холщевникова норм как учебники поэзии.В развездкеПоворачивали дулаВ синем холоде штыков,И звезда на нас взглянулаИз-за дымных облаков.Наши кони шли понуро,Слабо чуя повода.Я сказал ему:- МеркурийНазывается звезда.Перед боем больно тусклоСвет свой синий звезды льют...И спросил он:- А по-русскиКак Меркурия зовут?Он сурово ждал ответа;И ушла за облакаИностранная планета,Испугалась мужика.Тихо, тихо...Редко, редкоДонесется скрип телег.Мы с утра ушли в разведку,Степь и травы - наш ночлег.Тихо, тихо...Мелко, мелкоПолночь брызнула свинцом,-Мы попали в перестрелку,Мы отсюда не уйдем.Я сказал ему чуть слышно:- Нам не выдержать огня.Поворачивай-ка дышло,Поворачивай коня.Как мы шли в ночную сырость,Как бежали мы сквозь тьму -Мы не скажем командиру,Не расскажем никому.Он взглянул из-под папахи,Он ответил:- Наплевать!Мы не зайцы, чтобы в страхеОт охотника бежать.Как я встану перед миром,Как он взглянет на меня,Как скажу я командиру,Что бежал из-под огня?Лучше я, ночной пороюПогибая на седле,Буду счастлив под землею,Чем несчастен на земле.Полночь пулями стучала,Смерть в полуночи брела,Пуля в лоб ему попала,Пуля в грудь мою вошла.Ночь звенела стременами,Волочились повода,И Меркурий плыл над нами,Иностранная звезда.
>>518064Немножко попахивает гаденькой идеологией милитаризма. Но подкупает простота слога. Вообще у меня какая-то тоска по максимально простой, примитивистской поэзии, что-то в духе первых строчек поэмы "Двенадцать".
>>518077> попахивает гаденькой идеологией милитаризматы шутишь ?до конца прочитал ?>Я сказал ему чуть слышно:- Нам не выдержать огня.Поворачивай-ка дышло,Поворачивай коня.Как мы шли в ночную сырость,Как бежали мы сквозь тьму -Мы не скажем командиру,Не расскажем никому.Он взглянул из-под папахи,Он ответил:- Наплевать!Мы не зайцы, чтобы в страхеОт охотника бежать.
Под Новый Год я выбрал дом,Чтоб умереть без слез.И дверь, окованную льдом,Приотворил мороз.И в дом ворвался белый пар,И пробежал к стене,Улегся тихо возле нарИ лижет ноги мне.Косматый пудель, адский дух,Его коварен цвет,Он бел, как лебединый пух,Как новогодний дед.В подсвечнике из кирпича,У ночи на краю,В углу оплывшая свечаКачала тень мою.И всем казалось - я живой,Я буду есть и пить,Я так качаю головой,Как будто силюсь жить.Сказали утром, наконец,Мой мерзлый хлеб деля:А может, он такой мертвец,Что не возьмет земля?Вбивают в камни аммонал,Могилу рыть пора,И содрогается запалБикфордова шнура.И без одежды, без белья,Костлявый и нагой,Ложусь в могилу эту я -Поскольку нет другой.Не горсть земли, а град камнейЛетит в мое лицо.Больных ночей, тревожных днейРазорвано кольцо.Под Новый Год я выбрал дом,Чтоб умереть без слез.И дверь, окованную льдом,Приотворил мороз.
>>518080У меня сложилось ощущение, что лирический герой втайне завидует мужику, который хочет умереть "за честь и командиров".
>>518083лирический герой с товарищем едут ночью по степи и встречают врагов, герой хочет свалить незаметно, но его товарищ говорит, что это недостойно и нужно биться
Бывают ночи: только лягу,в Россию поплывет кровать;и вот ведут меня к оврагу,ведут к оврагу убивать.Проснусь, и в темноте, со стула,где спички и часы лежат,в глаза, как пристальное дуло,глядит горящий циферблат.Закрыв руками грудь и шею,-вот-вот сейчас пальнет в меня!-я взгляда отвести не смеюот круга тусклого огня.Оцепенелого сознаньякоснется тиканье часов,благополучного изгнаньяя снова чувствую покров.Но, сердце, как бы ты хотело,чтоб это вправду было так:Россия, звезды, ночь расстрелаи весь в черемухе овраг!
>>518089Кек.Сначала подумал, что это Бунин, но как-то хило для него. Так-с, займусь-ка я своим любимым делом.Бывают ночи: только лягу,в Россию поплывет кровать; ("Россию" — неудачное слово, слишком громкое, что ли, для такого "камерного" начала, да и вообще поначалу непонятно, зачем он "едет на кровати в Россию").и вот ведут меня к оврагу,ведут к оврагу убивать. (приличные строчки, ничего не скажешь).Проснусь, и в темноте, со стула,где спички и часы лежат,в глаза, как пристальное дуло,глядит горящий циферблат. (Ну, приехали, пошла набоковщина. Почему дуло "пристальное"? Неудачная метафора, на мой взгляд).Закрыв руками грудь и шею,- (Как баба).вот-вот сейчас пальнет в меня!- (Да мы это еще из предыдущей строфы поняли, блять!).я взгляда отвести не смею от круга тусклого огня.Оцепенелого сознаньякоснется тиканье часов,благополучного изгнанья (Звучит неумело в паре с первой строчкой. Почти полный паралеллизм с натянутыми определениями).я снова чувствую покров. ("Покров").Но, сердце, как бы ты хотело,чтоб это вправду было так: (Ай, не пизди).Россия, звезды, ночь расстрелаи весь в черемухе овраг! (Ну, такое ощущение, что тебе в этот овраг хотелось бы только потому, что там черемуха).
Ваши тела — их сожжет ли костёр или время гниеньемИх уничтожит — уже не узнают страданий, поверьте!Души одни не умрут; но вечно, оставив обительПрежнюю, в новых домах жить будут, приняты снова.…Так: изменяется всё, но не гибнет ничто и, блуждая,Входит туда и сюда; тела занимает любыеДух; из животных он тел переходит в людские, из нашихСнова в животных, а сам — во веки веков не исчезнет.Словно податливый воск, что в новые лепится формы,Не пребывает одним, не имеет единого вида,Но остаётся собой, — так точно душа, оставаясьТою же, — так я учу, — переходит в различные плоти.
Николай ЗаболоцкийКАК МЫШИ С КОТОМ ВОЕВАЛИЖил-был кот,Ростом он был с комод,Усищи - с аршин,Глазищи - с кувшин,Хвост трубой,Сам рябой.Ай да кот!Пришел тот котК нам в огород,Залез кот на лукошко,С лукошка прыгнул в окошко,Углы в кухне обнюхал,Хвостом по полу постукал.- Эге, - говорит, - пахнет мышами!Поживу-ка я с недельку с вами!Испугались в подполье мыши -От страха чуть дышат.- Братцы, - говорят, - что же это такое?Не будет теперь нам покоя.Не пролезть нам теперь к пирогу,Не пробраться теперь к творогу,Не отведать теперь нам каши,Пропали головушки наши!А котище лежит на печке,Глазищи горят как свечки.Лапками брюхо поглаживает,На кошачьем языке приговаривает:- Здешние, - говорит, - мышатаВкуснее, - говорит, - шоколада,Поймать бы их мне штук двести -Так бы и съел всех вместе!А мыши в мышиной норкеДоели последние корки,Построились в два рядаИ пошли войной на кота.Впереди генерал Культяпка,На Культяпке - железная шляпка,За Культяпкой - серый Тушканчик,Барабанит Тушканчик в барабанчик,За Тушканчиком - целый отряд,Сто пятнадцать мышиных солдат.Бум! Бум! Бум! Бум!Что за гром? Что за шум?Берегись, усатый кот,Видишь - армия идет,Видишь - армия идет,Громко песенку поет.Вот Культяпка боевойПоказался в кладовой.Барабанчики гремят,Громко пушечки палят,Громко пушечки палят,Только ядрышки летят!Прибежали на кухню мыши,Смотрят - а кот не дышит,Глаза у кота закатились,Уши у кота опустились,Что случилось с котом?Собрались мыши кругом,-Глядят на кота, глазеют,А тронуть кота не смеют.Но Культяпка был не трус -Потянул кота за ус, -Лежит котище - не шелохнется,С боку на бок не повернется.Окочурился, разбойник, окочурился,Накатил на кота карачун, карачун!Тут пошло у мышей веселье,Закружились они каруселью,Забрались котищу на брюхо,Барабанят ему прямо в ухо,Все танцуют, скачут, хохочут...А котище-то как подскочит,Да как цапнет Культяпку зубами -И пошел воевать с мышами!Вот какой он был, котище, хитрый!Вот какой он был, котище, умный!Всех мышей он обманул,Всех он крыс переловил.Не лазайте, мыши, по полочкам,Не воруйте, крысы, сухарики,Не скребитесь под полом, под лестницей,Не мешайте Никитушке спать-почивать!
>>518215 79 Когда ж у Лахезис весь лен ссучится, Душа спешит из тела прочь, но в ней И бренное, и вечное таится. 82 Безмолвствуют все свойства прежних дней; Но память, разум, воля - те намного В деянии становятся острей. 85 Она летит, не медля у порога, Чудесно к одному из берегов; Ей только здесь ясна ее дорога. 88 Чуть дух очерчен местом, вновь готов Поток творящей силы излучаться, Как прежде он питал плотской покров. 91 Как воздух, если в нем пары клубятся И чуждый луч их мгла в себе дробит, Различно начинает расцвечаться, 94 Так ближний воздух принимает вид, В какой его, воздействуя, приводит Душа, которая внутри стоит. 97 И как сиянье повсеместно ходит За пламенем и неразрывно с ним, Так новый облик вслед за духом бродит 100 И, так как тот через него стал зрим, Зовется тенью; ею создаются Орудья чувствам - зренью и другим. 103 У нас владеют речью и смеются, Нам свойственны и плач, и вздох, и стон, Как здесь они, ты слышал, раздаются. 106 И все, чей дух взволнован и смущен, Сквозит в обличье тени; оттого-то И был ты нашим видом удивлен".
>>518236да он шарит, а ты лошарикА в ресторанах злых и сонныхШикарный вечер догорал,В глазах давно опустошённыхСверкал недопитый бокал.А на эстраде утомлённой,Кружась под чёрною луной,Шел бой зрачков в тебя влюблённых,Влюблённых в тихое танго.И, извиваясь телом глупым,Ты танцевала пьяная,И музыка звучала тупоЗабавно-ресторанная.Пьянеет музыка печальных скрипок,Мерцанье ламп надменно и легко.В слезах он пьет сверкающий напитокНежнейших ног, обтянутых в трико. Мы вечера плетём, как банты,Где сладострастно дремлют франты,Растягивая паузы…И лживых песен танец весел,И не подняться с пышных кресел,Не пролив слезы…Кто в свирель кафешантаннуюЭтим тихим вечером поётОб убийстве в ресторане?На краснеющем диване,Где темнеет глаз кружок,К ней, танцующей в дурмане,Он придёт - ревнивый Джо.Он пронзит её кинжалом,Платье тонкое распорет;На лице своём усталомНарисует страсть и горе.А девочка с холодными губамиЛежит под красным светом фонаря.А он гуляет темными ночами,И с ним его кровавая заря.
Аноны, не разбираюсь в поэзии ровным счетом нихуя, кого из авторов можете посоветовать и какие сборники/поэмы/отдельные стихотворения?
>>518429Блок, Анненский, Пастернак, Ахматова, Фет, Мандельштам — все это энтри-левел и в то же самое время недосягаемая вершина. Читай все, что у них найдешь.
То было на Валлен-Коски.Шел дождик из дымных туч,И желтые мокрые доскиСбегали с печальных круч.Мы с ночи холодной зевали,И слёзы просились из глаз;В утеху нам куклу бросалиВ то утро в четвертый раз.Разбухшая кукла нырялаПослушно в седой водопад,И долго кружилась сначала,Всё будто рвалася назад.Но даром лизала пенаСуставы прижатых рук,—Спасенье ее неизменноДля новых и новых мук.Гляди, уж поток бурливыйЖелтеет, покорен и вял;Чухонец-то был справедливый,За дело полтину взял.И вот уж кукла на камне,И дальше идет река…Комедия эта была мнеВ то серое утро тяжка.Бывает такое небо,Такая игра лучей,Что сердцу обида куклыОбиды своей жалчей.Как листья тогда мы чутки:Нам камень седой, ожив,Стал другом, а голос друга,Как детская скрипка, фальшив.И в сердце сознанье глубоко,Что с ним родился только страх,Что в мире оно одиноко,Как старая кукла в волнах…
Муравей ебал козубармалея ел оленьво природную пиздупогрузилася свирельхуевато ей игратьв плотском погребе сыромгде червива благодатьпожирания костромто ли дело - метеор:безвоздушная средамолчаливых терпсихор;и отсутствует вода
оральные ласки салазкипо снегу п о с т а н ы в а л ипрохожим прокуренной сказкимой сладкий герой, становисьты видел менты ковылялипо речке как ранний туманпокачиваясь тополямипохожие на обман
колосилась хлебушком потенцииолимпийских поросль боговсладко как ресницами цирцеисолнечные лучики щипатьи барашки тоже щиплют травкус капельками сока на бочкуда не зря сноровку анфиладаприручила жертвенных молитви барашки так же щиплют травкуи герой с героем говорити блестят ножи на изготовкучтоб цыплят по осени считать
Жрал повидло чингачкуксрал повидло чингачкукиз дупла в него глядитнеопасная совалист срывает чингачкукаппетитно подтираетсяглядь - с листочка улыбаетсяядовитая змея
аккуратное говнокубиками сложеното-то видно, что оноценно - осторожнееаккуратного говнакубики в стаканчикахугощайтесь им сполнадевочки и мальчики
хуи отверстые лежатна ебанутой пилорамегде мама мыла пилорамутам заведен матриархатеще отверстые хуикак флаги красные лукавыорлом двуглавым златоглавыоскалившиеся хуиих цербер яйцами звенитна поводке биополитикипривороженною проклитикойон к ним притягиВАВАит
>>518475То есть двачеры любят про говно, но не любят про хуи, пизды и телесность всего. Ну естественно.
>>518508Нет, это просто у тебя получается збсь только про говно, а про хуи, пизды и телесность всего получается хуевенько.
Неистово приветствую всяк здесь присутствующего. Будучи абсолютным профаном в области поэзии, но притом набравшись духу прочитать что-то культовое и вечное, мой выбор встал между Фаустом и Божественной Комедией. Прошу помощи и совета, за что именно взяться такому быдлу, как я, или же предложения пойти нахуй и читать вещи попроще.
>>519082Ну, поэзией в обыденном смысле слова эти поэмы назвать сложно. Вообще, если хочется навернуть чего-то культового и вечного, начни лучше с Гомера.
97 слоев любви, мой памятник Убит.Российский гость глотает кость,схватившись за чужую трость.За сигаретой Сигарета, мясо стынет,скоро гость вернется вновь иунесет с собой твою любовь.Бродяга Фишай и невестатанцуют над озером в тишине,Аккуратно огибают их звезды,собранные Ребенком из пластмассыРегулярные войска входят в ИсламИ делятся подарками Папе Римскому.Кровь за кровь, так будет вновь.Каждый шорох мне дорог.
>>519237Ты однажды хуй сосалГоворила тебе мамаВася Шмель тебя ебалИ у тебя психологическая травмаПошел нахуй уебок сынокНедошенная корзинаТы в поэзии сосунокТак говорила твоя старая мамама блядинаМой рэп - хуй в твоем ртуМой речетитатив не догонит группа ТатуВместо слюны сглатывай кончу простофиляВсем букачем тебя ебала, всей россией
Сапега (Михаил Сапего) ПРОСТО ТАК (пространная считалочка)загляни в мое окошконе заклеено оноты наташка я сережказагляни в мое окно: в море рыскает селедкапаучок сплетает сетьв тишине скрипит лебедкабредит баба петь а петькто-то ходит по бульварукто-то ходит под себядемон тискает тамарукот харчует голубятрутся к солнцу кипарисыпо земле гуляет спидмихаил торчит с раисымолот лупит серп серпиткаша фыркает в кастрюлькедевки лезут под трамваймент играет на свистулькекаравай мой каравайиз дерьма родят котлетывырубаются лесатарахтят мотоциклетыкоченеют небесана губах твоих чаинкина усах моих табакзавтра чьи-нибудь поминкиа сегодня просто такмарт, 89 г.,котельная ресторана "Восток" девочка кушала курочкусчет потерявшую днямзубки сдирали кожурочкугубки шептали "ням-ням"...после стаканчика с водочкойкурочки сладко мясцодевочка с сальною мордочкойсипло пропела "чес-со,сильная, бля-бу, курятина!"ротик пахнул чесночкоми поглядев всепрощательнодевочка пала ничком...хладные косточки курочкискоро ль дождутся ее?девочки, пейте по рюмочке,с водочкой шутки хуё... ПРОСЕБЯТИНАветром гнимое дугоювперехлёст дождя и снегаволоча больной ногоюшло ужасное сапегоза душою бля ярилосьвыжигала грудь изжогашло сапего материлосьпоминало всуе богашло курило и рыгалоиз горла вино цедиловсяко встречного ругалоне иначе как мудило...а в кармане "день" газетазлобой праведной теснилась...только все неправда этоэто все мене приснилось(про себя наплесть такоене дает родное эго)я сапего неплохоея хорошее сапего! под потолком посредством токарождая свет желтеет лампапод лампой только им известныммаршрутом мухи режут воздух"под мухой" я гляжу как в небопод потолок где аки солнцежелтеет лампа свет рождаяпосредством тока а под лампойманером только им доступнымкрылами воздух будоражаподобно фениксам бессмертнымрезвятся и ликуют мухи стынут вёсные улыбкинизок помыслов полетдоигрался хер на скрипкескрипка больше не поетрасплелись былые жилыот неправильных музыки лопочет "не до жиру"грешный немощный языкв лету съехали дороги,кроме той что всем однаи бредут достигнуть ногиокончательного днанад собою сердце бьетсяи от века наугад: может все еще вернется?..жизнь прошла тому назад ПЕСЕНКАбог сидит на кочергевремя движется самокони ходят буквой гечеловеки буквой одень за днемвсю жись по кругубуквой о да буквой о солнце село восвоясисумрак неба свод покрыл...исключительно прекрасен(не хватает только крыл)весь парю тебя алкаяизводя животный пылточно бабочка какая(не хватает только крыл)да и ты и ты туда жеоблик твой мне дюже милты меня красивей даже(не хватает только крыл)ты такая... как бы это...слово нужное забыл...вся "дитя добра и света"(не хватает правда крыл)нету крыл... но страха нету —я и так тебя взлюбилты и так мечта поэтався такая!.. вся без крыл!.. Е.С.летела птичка. села.и ну давай скакать.скакала. после пела.об солнышке видать.а солнышко дышалоотменною жаройи птичке петь мешалоиюльскою порой...ужо она вспотелано продолжала петьпокуда не схотелаобратно полететь.и вновь она летелано села. и опятьскакала. после пелаоб солнышке видать...судьба у ей такая:лети скачи да пой...а мы с тобой роднаяживем скажи на кой?.. С.в минуты секса огневовазабывши имени свавомы равно клава или вовамечтаем только однавочтоб те мгновения златыетянулись сколько можно има нам от страсти выгнув выилишь пелось сладкое "сим-сим!"... ПАМЯТКАкот священная скотинавсяк летит коту под хвостдевка ты или детиначестный ты или прохвостзёл ли добер одинакодоли сей не увильнёшьи в котятину клоакусрок прибудет отойдешьтам в силках кромешной бозыникудышный и дряннойпричастишься грустной прозыиз раздела "мир иной"...а зараз гуляй рванинатвой покуда нечерёд...кот священная скотинапомни друже наперед!
Нынче ветрено и волны с перехлестом.Скоро осень, все изменится в округе.Смена красок этих трогательней, Постум,чем наряда перемена у подруги.Дева тешит до известного предела —дальше локтя не пойдешь или колена.Сколь же радостней прекрасное вне тела:ни объятья невозможны, ни измена!___Посылаю тебе, Постум, эти книги.Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?Все интриги, вероятно, да обжорство.Я сижу в своем саду, горит светильник.Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.Вместо слабых мира этого и сильных —лишь согласное гуденье насекомых.___Здесь лежит купец из Азии. Толковымбыл купцом он — деловит, но незаметен.Умер быстро — лихорадка. По торговымон делам сюда приплыл, а не за этим.Рядом с ним — легионер, под грубым кварцем.Он в сражениях империю прославил.Сколько раз могли убить! а умер старцем.Даже здесь не существует, Постум, правил.___Пусть и вправду, Постум, курица не птица,но с куриными мозгами хватишь горя.Если выпало в Империи родиться,лучше жить в глухой провинции у моря.И от Цезаря далеко, и от вьюги.Лебезить не нужно, трусить, торопиться.Говоришь, что все наместники — ворюги?Но ворюга мне милей, чем кровопийца.___Этот ливень переждать с тобой, гетера,я согласен, но давай-ка без торговли:брать сестерций с покрывающего тела —все равно что дранку требовать от кровли.Протекаю, говоришь? Но где же лужа?Чтобы лужу оставлял я — не бывало.Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,он и будет протекать на покрывало.___Вот и прожили мы больше половины.Как сказал мне старый раб перед таверной:«Мы, оглядываясь, видим лишь руины».Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.Разыщу большой кувшин, воды налью им…Как там в Ливии, мой Постум, — или где там?Неужели до сих пор еще воюем?___Помнишь, Постум, у наместника сестрица?Худощавая, но с полными ногами.Ты с ней спал еще… Недавно стала жрица.Жрица, Постум, и общается с богами.Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.Или сливами. Расскажешь мне известья.Постелю тебе в саду под чистым небоми скажу, как называются созвездья.___Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,долг свой давний вычитанию заплатит.Забери из-под подушки сбереженья,там немного, но на похороны хватит.Поезжай на вороной своей кобылев дом гетер под городскую нашу стену.Дай им цену, за которую любили,чтоб за ту же и оплакивали цену.___Зелень лавра, доходящая до дрожи.Дверь распахнутая, пыльное оконце,стул покинутый, оставленное ложе.Ткань, впитавшая полуденное солнце.Понт шумит за черной изгородью пиний.Чье-то судно с ветром борется у мыса.На рассохшейся скамейке — Старший Плиний.Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
Ты мог бы мне сниться и реже,Ведь часто встречаемся мы,Но грустен, взволнован и неженТы только в святилище тьмы.И слаще хвалы серафимаМне губ твоих милая лесть…О, там ты не путаешь имяМое. Не вздыхаешь, как здесь.Зачем Ахматова в последней строчке вставила это "Моё"? Разве в серебряном веке уже не поняли, что на ритм дрочить бессмысленно? Тот же Маяковский уже давно клал хуй на ритм и писал, специально его нарушая.
>>522009Это понятно, просто если бы там стояло "И", то смотрелось бы органичнее, по-моему. Очевидный дроч на ритм>>521984Да не только Маяковский, многие с серебряного века игнорировали его>>522004То есть хочешь сказать, что ритм у него всё-таки есть?
>>522039>То есть хочешь сказать, что ритм у него всё-таки есть?Конечно. Он вообще стихи писал таким образом, что сначала мямлил под нос ритм, а уже потом накидывал на него слова.
женщина действительно стараятк женский век коротокдевочкАвые шортыникого в заблуждение не введутрешила разорвать отношенияее право мы тут не в качестве арбитровбездельничаем рассматриваемпредложенную жизненную схемуне имея данныхфантазируема по поводу старения в одиночествеи преимуществе парпоживитеувидите
>>523198ну Дашевский напримерКАРАНТИНТот храбрей Сильвестра Сталлоне илиего фотокарточки над подушкой,кто в глаза медсестрам серые смотрит без просьб и страха,а мы ищем в этих зрачках диагнози не верим, что под крахмальной робойничего почти что, что там от силы лифчик с трусами.Тихий час, о мальчики, вас измучил,в тихий час грызете пододеяльник,в тихий час мы тщательней проверяем в окнах решетки.
>>523073Я считаю, пока такие люди у руля, поэзия не находится в упадке:Там, где нас нет - горит невиданный рассвет. Где нас нет - море и рубиновый закат. Где нас нет - лес, как малахитовый браслет. Где нас нет? На Лебединых островах!Где нас нет! Услышь меня и вытащи из омута. Веди в мой вымышленный город, вымощенный золотом. Во сне я вижу дали иноземные,Где милосердие правит, где берега кисельные.
>>523240Что значить троллить, чмоня? Оксимирон не поэт по-твоему? Ты охуел? Я тебя поймаю, ебучку расколочуНе надо ехать за сто морей,Ведь царство красных фонарей прямо у вас во дворе —Рэпперы продают себя, как будто жрицы любви.Добавь им к единице нули, или жди целлюлит.Этот баттл бордель, я отдохнул отлично в нем —Меня учит терпимости этот публичный дом,Будто страна, не требующая при въезде виз,Ведь я ебу ее гражданок, будто секс-турист.Азиаток, мулаток снять предлагают вам тут,Но Адик вылетел, попытавшись снять панамку!И Короб тоже пас, ведь он больно добрыйИ обращается со путанами, как Холден Колфилд,Но я верну вам патриархат, как мормоны,На заду рэпа моя пятерня — i got five on it!И весь этот текст написан за последний день —Какая жизнь — такие песни в стране блядей
>>523262Я, конечно, Оксимирона не люблю, но вот это вообще пушечный аргумент человека без собственного мнения.
>>523285Успокойся, няш. Другой проверки поэтов на долговечность, кроме укоренения в людской памяти, не существует.Кто теперь помнит Бенедиктова как поэта, а не переводчика, кроме горстки специалистов? А ведь моднейший был поэт когда-то. Затмевал и Пушкина, и Лермонтова.
>>523321А причем тут долговечность, если ты оцениваешь поэтов не потому, нравятся ли они тебе или нет, а по тому, будут ли их знать через 20 лет?
Геннадий ГригорьевВИСЕЛЬНИКЖизнь его, должно быть доконала.В Петербурге, ночью, в ноябре,Близ аптеки, около каналаЧеловек висел на фонаре.Очевидно, парень был поэтом.Пел, покуда не накрыла сеть.А зачем иначе в месте этомВдруг ему приспичило висеть?Сам себя поэт повесил ? ИлиКто-то из приятелей помог?Думаю, что все же подсадили,Ибо столб достаточно высок.Проиграв в неравном поединке,Он рванулся в петлю головой.Высоко качаются ботинки,Словно он шагает над землей.У него – ни родины, ни веры.У него – ни правды, ни любви.Не спешите, милиционеры,Вынимать поэта из петли.Для него закончилась дорогаЖесткою петлей под кадыком.Пусть он повисит еще немного.Он вас не заденет каблуком.
Андрей БелыйВИСЕЛИЦАЖизнь свою вином расслабилЯ на склоне лет.Скольких бил и что я грабил,Не упомню — нет.Под железной под решеткойВовсе не уснуть.Как придут они ужоткоУзел затянуть.Как там столб дубовый, нончеВрыли в лыс бугор.Заливайся, песня, звонче!Вдаль лети же, взор!Всё не верю — не поверю…Поздно: срок истек;И шаги, — шаги у двери;Заскрипел замок.Офицер кричит конвойным:«Сабли наголо!»И полдневным солнцем, знойным,Темя обожгло.Привели. Сухою пыльюВетер в выси взвил.Золотой епитрахильюПоп меня накрыл.Вот сурово мне холодныйПод нос тычут крест.Сколько раз я шел, свободный,Ширью этих мест.Сколько раз встречал, как зверь, яВ логе белый день,Прошибал со свистом перьяМеткий мой кремень —Скольким, скольким певчим птицам.Вкруг окрестных селСкольким, скольким молодицамВскидывал подол.Закрутили петлю ловко.Леденеет кровь.Перекинулась веревка.«Ей. не прекословь!»Под ногой — сухие корни,А под носом — смерть.Выше, виселица, вздерниВ голубую твердь!Подвели: зажмурюсь, нет ли —Думать поотвык.Вот и высунул из петлиКрасный свой язык.1908
ПоэтЛовивший взгляд небесЗабылЧто он обедЛишь для птиц окрестныхОн как и слесарь иван семенычПриглашен на званный пирЧервей в могилуТак природа творит свою поэзиюМешает гнилую плоть с дерном и илом поливая дождемДа талой водой
Наконец из КенигсбергаЯ приблизился к стране,Где не любят ГуттенбергаИ находят вкус в говне.Выпил русского настою,Услыхал «ебену мать»,И пошли передо мноюРожи русские писать.
Приехал я из ОренбургаК цоевской святой стенеК глубинам града ПетербургаВедь я же вырос на КинеДостал я член из джинсов узкихПописял и во тьму слинялБез фонарей сверкает тусклоМой оренбургский злой оскал
Пьер Сингапурченкокогда тебя снесут к погосту... эпитафияо смерд ! перед грозною иконойпоклоны бей и трепещии о судьбе своей нелепойраб божий всуе не ропщии в их растленных заграницахкрасивой жизни не ищиа на родимых пепелищаххлебай свои пустые щитут ! на полях безурожайных обрящешь истинный приюти твои скрюченные мощигнусаво дьяки отпоютв избе под шелест тараканийзакроешь этой жизни дверьи твой горбатый труп слезамиомоет ласковая дщерьпотом тебя в гробу дешёвомс твоею грыжей трудовойещё тверёзые сельчанеснесут кладбищенской тропойтуда где средь червей могильных да будет тихим твой приютлишь мимо стайкой идиотыв ночи пугливо пробегути несмышлёные девчёнкигрязьми кондовыми на шляхсвои лобки продать водилампойдут запутавшись в сопляхсемья прожорливых китайцевв твоей поселится избеторгуя водкой - стенолазом на радость местной голытьбепокойся ж с миром агнец божийсреди осинок и берёзгде в перестроечном угаре ты пропил свой родной колхоз
Пьер СингапурченкоПсовый МаршКто-то рождён под созвездием Рака,Кто–то под знаками Рыб иль Весов.Но не приемлют закон зодиакаТе, кто рождён под созвездием Псов.Серо-покорные кроткие ОвныБлеяньем славят кнуты пастухов.Славят простор и студёные ветрыТе, кто рождён под созвездием Псов.Мерно жующих, бесхитростных ОвновНочью в сарае запрут на засов.Вышибут дверь и уйдут на свободуТе, кто рождён под созвездием Псов.Их не заманит ни сено, ни мискаЖидкой похлёбки из пресных овсов.Скаля клыки, собираются в стаиТе, кто рождён под созвездием Псов.Псовая стая своих не бросает,Мудро живя по законам лесов.И для разбоя выходят на трактыТе, кто рождён под созвездием Псов.Если взращён ты не стадом, но стаей,Если живёшь по заветам отцов -Пусть среди ночи твой путь освещаетЯркое пламя созвездия Псов!
Пьер Сингапурченков роще жарют мужыкана деревне бьют там-тамы в поле свищет каракуртсолнце жырным чибурекомосвищает крыши юртна лугах поют тушканыв чаще блеют кабаныи бредут отарой тучнойс водопоя чабанымимо сакли за барханыгрузно мерин проскакали набивши рот чурекомподавился аксакалпрохожу колхозной нивойгде мотыгаме машаконоплю растят декханедоброй будет анаша! слышу стоны балалайкитам где быстрая река -с эфиопами пигмеилихо пляшут гопакагулким эхом отдаютсяв роще вопли мужыкаэто злые каннибалыделят тушу ямщикапо селу бредут сайгакедевки месют кизякив гору жырнаго удмурта споро тянут бурлакиутром вылезешь из чумаотливать сакэ в арыкпо воде плывут окурке и обглоданный мужыкёкъ
Борис Панкин*"Обувь женская, мужская""Шаурма", ларек, "продмаг""Что ты, блядь, за блядь такая!""Опоздаем, шире шаг!"Улица, фонарь, аптека.Справа - сонные дома.Хоронили человекаВыжившего из ума.Вынимали из машины,В топку жадную неслиЯщик полный мертвечины.Заряжай, готовься, пли.Постояли, погляделиРавнодушно в небеса.Всё забудут за неделю,Через год не вспомню самЧью спалили оболочку,Кто ушел в небытиё.Мельтешение и прочаяСуета, хуё-моё.07.06.2010
Низкий дом мой давно уж ссутулилсяСтарый пес мой давно издох.На московских изогнутых улицахПомереть знать судил мне богЯ люблю этот город вязевыйПусть обрюзг он и пусть одряхЗолотая дремотная АзияОпочила на куполахА когда ночью светит месяц,Когда светит... черт знает какЯ иду, головою свесясь,Переулком в знакомый кабакШум и гам в этом логове жутком,Но всю ночь напролет до зари,Я читаю стихи проституткамИ с бандитами жарю спирт.Сердце бьется все чаще и чаще,И уж я говорю не в попад:"Я такой же, как вы, пропащий,Мне теперь не уйти назад
«Станция Речной вокзал - Поезд дальше не идёт».А меня, блять, не ебёт!Я сюда, блять, и желалМне как раз сюда и было надо!Я живу как раз здесь, сука, рядом!«Просьба», блять, «Освободить вагоны» !Да ебу я на хуй вас, гондоны!Молчи, бессмысленный народ, Подёнщик, раб нужды, забот,Несносен мне твой ропот дерзкий!Я блять поэт, творец искусства, А вы - ничтожное говно!М. Немиров
Я не сам ли выбрал час рожденья,Век и царство, область и народ,Чтоб пройти сквозь муки и крещеньеСовести, огня и вод?Апокалиптическому ЗверюВверженный в зияющую пасть,Павший глубже, чем возможно пасть,В скрежете и в смраде — верю!Верю в правоту верховных сил,Расковавших древние стихии,И из недр обугленной РоссииГоворю: «Ты прав, что так судил!Надо до алмазного закалаПрокалить всю толщу бытия.Если ж дров в плавильной печи мало:Господи! Вот плоть моя».ВолошинКак вы его понимаете?
Ein Werwolf eines Nachts entwichvon Weib und Kind und sich begaban eines Dorfschullehrers Grabund bat ihn: Bitte, beuge mich!Der Dorfschulmeister stieg hinaufauf seines Blechschilds Messingknaufund sprach zum Wolf, der seine Pfotengeduldig kreuzte vor dem Toten:"Der Werwolf" - sprach der gute Mann,"des Weswolf, Genitiv sodann,dem Wemwolf, Dativ, wie man s nennt,den Wenwolf, - damit hat s ein End".Dem Werwolf schmeichelte die F?lle,er rollte seine Augenbälle.Indesen bat er, füge dochZur Einzahl auch die Mehrzahl noch.Der Dorfschulmeister aber mußtegestehn, daß er von ihr nichts wußte.Zwar Wölfe gäb s in groäszlig;er Schar,doch "Wer" gäb s nur im Singular.Der Wolf erhob sich tränenblind -er hatte ja doch Weib und Kind!Doch da er kein Gelehrter eben,so schied er dankend und ergeben.ВОЛК-ОБОРОТЕНЬСемью оставив, волк-упырьЯвился ночью на пустырь.Спешит туда, где - слышал он -Учитель сельский погребен.И, голову пред ним клоня,Волк просит: "Просклоняй меня!"Поднявшись из могилы, тотУрок грамматики дает."Волкто, - ученый начал муж. -И волкого - сюда к тому ж.И волкому, и волкого", -Упырь услышал от него."Затем - волкем", - и, наконец,Поведал "о волком" мертвец.Его польщенный просит зверь:"Во множестве склоняй теперь!"Мертвец - сомненье на челе:Ведь кто - в единственном числе,А волки - в стаях, надо знать,Он их не может увязать.В слезах поднялся волк, ведь онСемьей своей обременен.Но, несмотря на огорченье,Он благодарен за ученье.
И скучно и грустно, и некому руку податьВ минуту душевной невзгоды…Желанья!.. Что пользы напрасно и вечно желать?..А годы проходят – все лучшие годы!Любить… Но кого же?.. На время – не стоит труда,А вечно любить невозможно.В себя ли заглянешь? – там прошлого нет и следа:И радость, и муки, и всё там ничтожно…Что страсти? – ведь рано иль поздно их сладкий недугИсчезнет при слове рассудка;И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, –Такая пустая и глупая шутка…Лермонтов
Дмитрий ХвостовОсеньБорей свирепыми крыламиШумя, в подсолнечной летит,Колеблет гордыми дубами,Ярится, злобствует, свистит;Природу люто обнажает,Ея всю прелесть поражает,Ковры зелены и цветыЛишаются сиянья, блескаСредь звуков грома, молний трескаГрядешь на царство, Осень, ты.Умолкли птичек нежны хоры,Лишь глас совы поет в ночи,Увяло царство красной Флоры,И томно не журчат ключи;Нахмурились угрюмо воды,В лугах престали хороводы,Веселье скрылось и любовь,Бегут резвясь игры и смехи;Прощайте на земле утехи,Доколь весна не придет вновь.Угрюмо царство и суровоПриносишь, осень, ты земле;Сковать природу все готово.В порфире бурь, дождей во мглеМертвит и твой приход, и сила;Натура в сиротстве унылаБеспечной томною рукойТебя без радости сретает,И пир богатый учреждает,Скопленный летом и весной.Пришла - и бури за тобою!Наперсник ближний твой Борей,Стихии радуясь борьбою,Ревет в лесу, среди морей,И флоты в бездну повергает,И сонмы кедров низлагает,Шутя погибелью, бедой,Когда все истощив угрозы,Ведет во след снега, морозыС зимою хладною, седой.Но пусть натурою играешь,Блюдя установленный чин; -Ее всегодно ты караешьПо власти Вышнего судьбин:Весна и лето вновь родится,Собой природа возгордится,Когда восчувствует их власть,И солнце пышно пред очамиЯвится с жаркими лучамиСвершать определенну часть.Но придешь ли ко мне обратноТы, время сладостно весны?О время быстро и приятно!Твои мечтания и сныУтехой душу наполняют;Сокровища не заменяютИгрушек вешнего часа.Где взять восторги те сердечны,Минуты радостны, беспечны?Где скрылася весны краса?Весна моя свой круг свершила,Уже и лето протекло;Своих ты радостей лишила;Я твой полет не чту за зло.Спокоен в осень, равнодушен,Судьбине, благости послушен,На малой ладие теку,Осенню песнь на лире строю,Невинной тешу мысль игроюИ в осень дни отрадны тку.1816Холера 1830 годаСвирепое исчадье ада!Восстал неукротимый змей,Шипя, на воздух льет отраву;Плечист, огромен и крылат,Внезапно с берегов ЕвфратаДо Каспия проник и Волги;Где он, там сокрушенье, страх;Там бич несытыя холерыИ смертных тысячи валятся,Друг другу прививая смерть.Поток с кремнистых гор лиется,Грозя покрыть водой поля,Недуг - враг тайный человековРаспространяет гибель вмиг,Сугубя жар, ослабя нервы,Течение сгущает крови.Больной, почувствуя внутриСтрадание неизъяснимо,Испустит яд и дух последнийНа перси кровных и друзей.1830Могущего отверсты храмы,Уста Пресвитеров гремят;Се зрелище великолепно!Первосвященники грядут,Грядут с хоругвями смиренноИ, полня славословьем стогны,С земли возносят к небу глас.Там пастыри среди народа,Горящим сердцем в звучном лике,Святую сеют благодать.Дружина Македонян в древность,Без опасения меча,Врагам казалася стеною,Неразрушимою ничем;В России чада ИппократаПитомцы мудрости, науки -Бесстрашные богатыри,Болезнь в ущельях достигают,Из пасти льва приемлют жертвыС восходом солнца и в полночь.1831
>>497942 (OP)Трусоват был Ваня бедный:Раз он позднею порой,Весь в поту, от страха бледный,Чрез кладбище шел домой.Бедный Ваня еле дышит,Спотыкаясь, чуть бредетПо могилам; вдруг он слышит, —Кто-то кость, ворча, грызет.Ваня стал; — шагнуть не может.Боже! думает бедняк,Это, верно, кости гложетКрасногубый вурдалак.Горе! малый я не сильный;Съест упырь меня совсем,Если сам земли могильнойЯ с молитвою не съем.Что же? вместо вурдалака —(Вы представьте Вани злость!)В темноте пред ним собакаНа могиле гложет кость.
Пиздец проклятому Совдепу.Порядок этот чортов Не имеет шансов выжить И 84-й Все ближе, ближе, ближе А пока мы сажаем репу И кроем матюгами Пиздец проклятому Совдепу Уже не за горами 2 миллиона в речку 2 миллиона в печку Наши револьверы не дают осечки И в тонких слоях эфира Возникнет молнии отблеск И мы покажем миру Что значит советская доблесть А пока мы сажаем репу И кроем матюгами Пиздец проклятому Совдепу Уже не за горами 2 миллиона в речку 2 миллиона в печку Наши автоматы не дают осечки И запад чумой прокаженный будет нами спасен от потопа Советские батальоны Пройдут по дорогам Европы А пока мы латаем заплаты И кроем матюгами Пиздец либералам проклятым Уже не за горами 20 милионов в речку 20 миллионов в печку Наши авиаматки не дают осечки Кровавая эта каша пройдет континента пределы И Африка будет нашей Ну просто как не хуя делать А пока мы набиваем желудки И кроем матюгами Пиздец черномазым ублюдкам Уже не за горами 200 миллионов в речку 200 миллионов в печку Наши субмарины не дают осечки А если Восток не захочет Отдать свои земли даром Мы воздадим ему почесть Ядерным ударом И уже мы заходим с тылу И топаем сапогами Пиздец кали-юге постылой Уже не за горами Полчеловечества в речку Полчеловечества в печку. А остальные в вечность.
Владимир Воронков.Валялась лошадь, ноги вздрав.А ведь предупреждал Минздрав!В лесу недолюбливали дикобразаЗа то, что выёживается, зараза.Хотел разобраться с медведем барсук,Да как-то всё было ему недосуг. У петуха один дискурс:«Ну что, пойдём потопчем кур-с?..»Что карась ни соверши,Будут морщиться ерши.Возмущённо фыркали несушки,Пролетая над гнездом кукушки.Над городом порхали два шакала,Заимствовав идею у Шагала.Увидев тушканчика, кроликСмеялся до слёз и до колик.
Вечерний свет словно мед в деревьях,Когда вы оставили меня и шли до конца улицы,Где закат оборвался внезапно.Свадебный пирог подъемного моста опускалсяК легким незабудкам.Вы взошли на корабль. Сгоревшие горизонты внезапно мостили золотые камни.У меня были сны, включая самоубийство,А сейчас они надувают горячим воздухом шар.Это взрыв, это взорветсяС чем-то невидимымИменно в эти дни.Мы слушаем и узнаем иногда,Прижимаясь друг к другу так крепко. Опускаем кровь и тому подобное.Щедрыми стали музеи, они в нашем вздохе живут.Эшбери
>>546165Если образы второй части мне просто непонятны, то против строчки >Щедрыми стали музеи, они в нашем вздохе живут.Я готов протестовать. Либо это рекурсия, где музеи щедры и живут в нашем вздохе, музеев много и потому мы пока живы, что выглядит нелепо, либо объясните, пожалуйста, блядь, что тут написано.
>>546190Вследствие переживания, случившегося с лирическим героем, некий опыт (грубо говоря, прикосновения к "возвышенному", как бы пошло ни звучало), доступный, как правило, только в специальных местах типа музеев (галерей, консерваторий etc.), стал вездесущ, стал субстанцией воздуха; таким образом лирический герой получает от простого существования наслаждение как от созерцания картины.
>>546165Пиздец. гуглом переводили, что ли? Вот оригинал.The evening light was like honey in the treesWhen you left me and walked to the end of the streetWhere the sunset abruptly ended.The wedding-cake drawbridge lowered itselfTo the fragile forget-me-not flower.You climbed aboard.Burnt horizons suddenly paved with golden stones,Dreams I had, including suicide,Puff out the hot-air balloon now.It is bursting, it is about to burstWith something invisibleJust during the days.We hear, and sometimes learn,Pressing so closeAnd fetch the blood down, and things like that.Museums then became generous, they live in our breath.
>>546194Выглядит разумно, сам не допер, хотя старался. Спасибо. Годы идут, а с поэзией у меня все также хуево, как и было в первый раз, когда я оставил тут сообщение с просьбой помочь литературой о ней. Вроде если что-то надкусить получилось - нравится, но об большинство ломаю зубы.
>>546198Я, кстати, согласен, что перевод посредственный хотя бы из-за того, что в оригинале написано "breath", а на русский переведено "вздох". Вздох - единичный акт, совершаемый конкретным человеком. Он не говорит о процессе дыхания, о выдохе, в потребности в кислороде, о повседневности дыхания. Акцент смещается радикально в другую плоскость.Ну, или мне хочется так думать, потому что я и есть написавший выше о том, что не понимаю строчки с музеями.
>>523062Борис Рыжий.Но он трагичен.Погадай мне, цыганка, на медный грош,растолкуй, отчего умру.Отвечает цыганка, мол, ты умрешь,не живут такие в миру.Станет сын чужим и чужой жена,отвернутся друзья-враги.Что убьет тебя, молодой? Вина.Но вину свою береги.Перед кем вина? Перед тем, что жив.И смеется, глядит в глаза.И звучит с базара блатной мотив,проясняются небеса.
Знатоки, объясните последние строфы стихотворения Сологуба «Любовью легкою играя»:И два глубокие бокалаИз тонко-звонкого стеклаТы к светлой чаше подставлялаИ пену сладкую лила,Лила, лила, лила, качалаДва тельно-алые стекла.Белей лилей, алее лалаБела была ты и ала.И в звонах ласково-кристальныхОтраву сладкую тая,Была милее дев лобзальныхТы, смерть отрадная моя!Нашел только что значит "лал". А это грамматическая ошибка – не «глубоких», а «глубокие» бокала и не «алых», а «алые» стекла? Что значат «качала стекла» и «тельно-алые»?
>>549886>это грамматическая ошибка – не «глубоких», а «глубокие» бокала и не «алых», а «алые» стекла?Нет, это старая норма.>«качала стекла»Ну держала бокалы и качала туда-сюда, взбалтывая пену сладкую.>«тельно-алые»Телесно-алые. Цвета плоти.
Ніна МацяшУ Ніўках нарадзілася Нінка, з нябёсаў дажджынка…Найсвяцейшай Панны пярлінка…Укрыжаванага Збаўцы слязінка…Ерузалемскай пальмы галінка…Вербнай нядзелі вярбінка…Не адна балеснага шчасця хвілінка… З белай хмары ў белыя хваліБог адпускае Анёлаў-дзяўчат, каб белыя хвалі іх калыхалі, як бязгрэшных святых немаўлят, каб іх ножанькі не тапталі пчолак, коцікаў, птушанят, каб не спаўняў над імі загад сучасны Понцій Пілат… Птахі на крылах іх уздымалі, каб святлеў ад крыл далягляд…раны духовыя ім бінтавалі, да святасці ў райскі сад! Хлопцы, узмоцненыя духова, каб насілі іх на руках…так адгаўлялі родныя словычыстыя сэрцы ў дзявочых грудзях!Бог забраў Ніну ў сваю Краіну.Беларусь мае паэтку Ніну — не на хвіліну, часу ў нас шмат!
Россия забыла напитки, В них вечности было вино,И в первом разобранном свиткеВосчла роковое письмо.Ты свитку внимала немливо, Как взрослым внимает дитя,И подлая тайная силаТебя наблюдала хотя.
>>523261И это ты называешь поэзией с каким-то смыслом?Вот тебе настоящий современная поэзия:Пробудись как Гаутама, убедись, в тебе есть пранаНе гасись от истины, на сутру нанизаны мысли те, что унесут в НирвануПосле феника все стало странным, в колонках Карлос СантанаБасит, как Сатана, несусь Сапсаном к небесам, а сам цвета бледных поганокЗамкнутый в себе капкан способен лишь беззубо клацатьОб этой самости, своей покалеченной челюстиКак получилось — в человеке нету человечности?Застрявший в вечности, потерянный в трех соснах мыслиВяло тащу конечности, как за флейтистом крысыИз этой кажущейся клетки к незримой церквиПаук устал крутиться в банке и ударом в центнерБросился всем теломВ осколках и пыли узрел он:За гранью банки только банка чуть больших размеровКуда хотел он, а? Опять ползти без делаПаук в себе всецело, и куда ни глянь — везде онИ ещё:Слышишь, эти звезды без тебя погаснутНедаром гром и молния небо трясут в оргазмахНедаром, под этим высвеченным небом в сепииМы забываем, что одни зависаем в сетиБольшие дети под куполом вечного лета!Снег осыпался штукатуркой с небаЯ против воли стал наводчиком вечного рейхаВзяв два билета в ледяную пустыню ЙотунхеймаЧто-то горело в микросхемах — тот электроникЧто осознал себя как софт. А чип на ладони— вырванное сердце. Ну же, мир — рисованный комикс!Протяни костыль, и калека не станет с этим споритьНе проси меня остыть, я буду дымить, подоконникПрожигая плюхами — хули мне этот белый кролик?Он завел меня в кусты, где колет шипами лимонникРавнодушный глаз Луны и брошенный Богом питомникЗдесь - мой обветшалый дом бытияВзвесь каждое слово — сломан ли я?Или тут ошибка в ДНК, чей-то программный кодКаждая молитва для него — это лишь баг-репортЗавтра я еще не умру;Хотя, кто его знает...Годы уже не вернуть, но время дано, чтобы тратитьТак что не считаю минут, что ждали пересменкуВ камерах сознания перестукиваясь через стенкуПоэт и песенник погиб. Только в mp3Остался свет его странной несчастной звездыА душу вынесла, как дым, из грязной параднойДосадный сор мясной избы — быть с Богом на равныхЭто ли не та мечта, которой ты сгубил себя?Но, отдавая нам тепло, равнодушной звездаОставалась все равно и даже полуденный знойВ системе наших координат — абсолютный ноль!Но опалило крылья, моль упала за сервант;Теперь от червяка ее не отличишь никак!Ну разве ж насекомое — не "Альбатрос" Бодлера?Скажи, француз, что же значит быть русским поэтом?Значит: остаться мертвым светом, мчать через вакуумЧтобы найти свою планету, прожечь сетчаткуЗаброшенному человеку. Критической массой станетЭтот луч и он взорвется суперновой —Здравствуй!
Где серость советских застроек, Меж луж и полуподвалов, Близ рвов и забитых помоек Тихонько она умирает. Пробитая насквозь штырями, В руках сжимая цветы, Она с босыми ногами Тихонько читает псалмы. Где небо сомкнулось замками, Узлами смывочных труб, Где мысли скрутились комками - Лежит моей юности труп.(Жарченко)
>>554011Потому что этот текст читается под музыку с уже определенным ритмом.По факту это не поэзия, а рэп, лол.Я просто скинул это в противопоставление анону, считающему, что тексты Оксимирона - некая поэзия.А так можешь послушать сами треки и решить уже ознакомившись с оригинальным звучанием.
>>523261Какая-то хуита, честное слово. Говорю это как человек, лояльно относящийся ко всем этим рэп-баттлам и современным типа поэтам. Но это что-то на уровне КиШа там практически. Их теперь тоже в поэты записать?
Я живу, пока не сдохну, а как сдохну – досвидосИ жара мне не впилася и мне похую морозЯ упрямый, как Гагарин, и красив я так как онНе слуга я и не барин, всех миров я чемпионЯ пиздец какой толковый, я вменяем как никтоТут и Гегель, тут и Бабель, тут и дедушка ПихтоТут такие разверзения и такие тут хребтыНо тут нету поебени и тут нет хуетыХуета нам не нужна, хуета не в трендеНахуя ж нам хуета? Мне плесните брендиЯ живу, пока не сдохну, а как сдохну – оживуЭто будет ебануться: и вампиры и зомби, нуДа, вампир – не зомби, да, зомби – не вампирДа, я помню, помню, бля, как сложен мирЗомби жуют всухомятку, а вампиры сугубо пьютКомплексно надо питаться и поэтому я совмещуКак будто бы я полукровка, микс полярных кровейНу как два разных кроссовка, но, ёба, бежится быстрейЯ вам устрою просраться, я с вас, блядь, глаз не спущуТак что не будем прощаться, мы увидимся, я укушуГагарин мной бы гордился, как тем, кто преодолелМы с Юрой в этом похожи: хуй кладём на любой пределДва наших огромных хуя лежат на пределе любомМой и Гагарина Юры, их ласкают девушки ртом
>>554440 Я живу, пока не сдохну, а как сдохну – досвидос> И жара мне не впилася и мне похую морозМеня батька бьёть ухватом, а маманька бьёть мятлой,Потому что на всю хату я мочу панк-рок в забой.Меня девки презирают за мой выщип шухерной,На меня в селе все лають, говорят: «Панк-рок долой!»
Я сразу смазал карту будня,плеснувши краску из стакана;я показал на блюде студнякосые скулы океана.На чешуе жестяной рыбыпрочел я зовы новых губ.А выноктюрн сыгратьмогли бына флейте водосточных труб?Владимир Маяковский
Представь, что эпос кончается идиллией. Что слова —обратное языку пламени: монологу,пожиравшему лучших, чем ты, с жадностью, как дрова;что в тебе оно видело мало проку,мало тепла. Поэтому ты уцелел.Поэтому ты не страдаешь слишком от равнодушьяместных помон, вертумнов, венер, церер.Поэтому на устах у тебя эта песнь пастушья.Иосиф Бродский, отрывок из "Новой Жизни".
Нога твоя тонка, бока полны, и смелоС сестрою северной поспорить ты б сумела.Мечты художника влечешь красой своей.Глаза глубокие груди твоей черней.В краю лазоревом твоем твой труд единыйИскусно разжигать кальян для господина,Елеем и водой кувшины наполнять,Докучных комаров от ложа прогонятьИ, только поутру вновь запоют платаны,На рынке покупать кокосы и бананы.Весь день мелькает след ступни твоей босой;Бежишь и стих поешь старинный и простой;Когда же спустится закат багрянородный,Циновка свежая даст отдых беззаботныйТебе, и райских птиц сны легкие полныИ вечно, как и ты, цветущи и ясны.Счастливое дитя, к чему твое желаньеУвидеть родину мою, тот край страданья,И, жизнь доверивши заботам моряков,Проститься навсегда с листвой твоих лесов.Полураздетая под хрупкими шелками,Под градом вся дрожа иль зимними снегами,Оплакала бы ты досуг страны родной,Когда, бока стеснив безжалостной броней,Ты стала б добывать еду средь грязи вязкойИ продавать за хлеб дурманящие ласки,Задумчиво следя в туманах городскихЗа смутным призраком пальм сказочных своих.Шарль Бодлер, "Малабарке"
Шум поднимаемых балок, скрип ржавчины,которая собирается в инсталляцию середины;описание этих объектов уже было помещенов описание проектов, которое было забыто,когда в распадающихся металлических фракцияхможно было узнать поверхности слома: так, чтоизобрести это разрушение можно былотолько расчётом сил: так, чтоопора просто сменила свою геометриюи конфигурацию, как оптика отраженияв край твоего зрачка приземляет остатокстекла, разделяющего тройной эффект от вспышкив стёртом движении вдалеке от того,где сейчас заканчивается строка,начиная с различными интенсивностямиколебать привычный взгляд на забытыйскульптурный параграф, устройство того замкнутогона расчёт элемента сдвига делает его единичным,хотя всё могло называться неудачным способомпредставить коридор птиц, акустический спектр цвета,боковым зрением.
Поэзия - самая низкая и претенциозная форма литературного творчества, особенно стихи о том, как "трудно быть поэтом", особенно русским поэтом, особенно когда ты пишешь, как тебе хуёво и сколько испытаний ты прошёл за свою никчёмную жизнь, сколько раз ты обрывал свою нить литературных потугов, особенно >>546982если это приправлено вычурными словечками о грязи и абсурде происходящего, особенно если ты находишь в романтизации низкого что-то прекрасное и удивительное, особенно если ты выёбываешься своей неизмеримой в постижении способностью восхищаться природой, электрическими чайниками и утюгами, особенно если ты пишешь гнусные, не представляющие интереса ямбики хорейчики и проч. проч. о том, как несправедлива безответная любовь, как несправедливо государство, какие уроды тебя окружают каждый божий день, особенно если тебя за это ещё и любят, чтят, ценят.>>553832>>546982>>531777двачую ценителей>>532715телега о гражданском долге
Кто полюбит стегозавраС мармеладными глазами?Если завтра будет завтра,Значит, я – останусь с Вами.Будем пить “Очарованье”,Петь народные куплеты,Станем верить в заклинанья,Суеверья и приметы.Если кончится напиток,Мы пойдем, еще попросимУ тритонов и улиток.А потом – наступит осень.Станут в стройные шеренгиУченицы на линейках.Ждать, кого поставят к стенке,Будут бабки на скамейках.Парни в шапках из ондатрыЗахотят вершить делами.Кто полюбит стегозавраС опаленными крылами?И дельфины у причалаВдруг услышат плач форели:“Наши дети – измельчали!Наши звери – озверели!”Наши куры просят проса,И поэт в венке из лавраНе морочится вопросом,Кто полюбит стегозавра.…Помню: выпил я на совесть.Встреил кошку, был я пьяный.Ты поведай, кошка, повестьПро царевну Несмеяну.Про принцессу всей Вселенной,Где царят одни напасти.Это - белая эмблемаРазрывается на части!Это – утро всех галактикРазгорается в пожаре!Край карниза, я – романтик,Весь мой путь – в одном ударе.Весь мой путь – в одном лишь литреДо серебрянного мыса,Я сочувствую и выдре,И седым полярным лисам.Только колесо фортуныЗаскрипело и сломалось,Надо мной сияют луны,Две – упали, три – осталось.Луны – тАинства истоки,Черный кот – в моей котомке,Мир погиб мой одинокий,Растворился в синей кромке.Наши белые асфальтыТопчут бандеры и мавры,Так что даже непонятно,Кто полюбит стегозавра.Песня спета, кто же автор?Кто ей жизнь мою украсил?Кто полюбит стегозавра?Стегозавра звали - Стася.Борис Усов
Когда дубов зелёный листсреди росы,когда в ушах мы слышим свисткривой косы,когда земля трещит в длинуи пополам,тогда мы смотрим на лунуи страшно нам.Но лишь в ответ ударит в пеньстальной топор --умчится ночь, настанет день,и грянет хор,тогда во мне, открыв глаза,проснётся вновьволна морей, небес гроза,моя любовьотрывок из пьесы Хармса
АктОбследования Венерыа) Планета населенаЖивотнымиКрупного размераб) ТрудТутЯвляется деломНизшего классаПригодногоТолько на мясов) БронтозаврыДелятРуководящие лаврыИгорь Холин
Продается рояльПочти новыйДека треснулаКлавиши желтыеПедаль сломанаСтруны лопнулиНожки выскакиваютКраска облупиласьПюпитра для нотНетЕсли ударитьПо клавишамИз рояляМожно извлечь звукНапоминающийМяуканье голодного котаХолин
Лучшее время - в потемкахутра, после ночнойсмены, окно в потеках,краткий уют ручной.Вот остановка мира,поршней его, цепей.Лучшее место - квартира.Крепкого чая попей.Мне никто не поможетжизнь свою превозмочь.Лучшее, что я видел -это спящая дочь.Лучшее, что я слышал -как сквозь сон говоришь:"Ты кочегаркой пахнешь..." -и наступает тишь.Гандельсман
СлужкинуПощадите Мышкина, графьё.Он никому и ничем не обязан.Столб или стоик - как хочешь, "ой-ё",только ты уж по жизни наказан.Разоделись, как звёздная пыль,засияли, как оконный фонарь,только сказка ли то, или быль -ты всего лишь дрожащая тварь.Вам самим, господа, не смешно?Он святой, но отличен лишь тем,что несчастен, что лох - все равно,он стоик - тем ненужней вдвойне.Там где все бы теряли себя,он сумел сохранить лицо.Его не посадят за мертвых ребят -он сумел в них найти отцов.Ты засмейся о проклятом кретине, человечек стоит на своем,там где ты, человечище, сгинешь -он покурит и крикнет: "Подъём".
Густела моя усталостьОсоловели слова.Только то и осталось –«Никто не виноват».И уже не из жалости,А от ужаса, что узнал,Преступленья и шалостиРавноценно прощал.Нежность сожрана нервностью.Женщин или мужчинОсуждать было не за что.Лишь Причина Причин,То есть Начал Начало,То, с чего все пошло,–Лишь это обозначалоАбсолютное Зло.Но сквозь прошлого рощуНачал не восстановить.Лучше было и прощеКого-нибудь обвинить.Фатальностью нафталинена,Как бабушкина фата,Одна ленивая линия,Чертова черта.Аполлоны и клоуны,Эйнштейн и дегенератКак стадо солдат построены,Выстроены в ряд.Знáком одним и тем жеИх можно определить.Убийцу судить не за что,Как гения оценитьНе за что, так как оба –Порождения Начала Начал.И того, и другого,Не спрашивая, создавалНекто (нечто), условноНекая цифра ноль.Вначале было не слово.Вначале была боль.Обусловлены прошлымКачества существа.Смыслами замороченаЧерная голова.Икс существа любогоРавен иксу тогоСущества, что иногоХарактера и всегоПрочего: пола, званья,Возраста, языка.Приравниваю фортепьяноК постукиванию молотка.
1.слушайте мой голосиз страны усопшихвнимайте слову моемуиз юдоли смертнойхочу сообщить нечто важноео живом и мертвом нечто способное оживить неживоелысый камень способное удивить:2.вот замучил меняподполковник госбезопасности Сидоряказа родину святую вырвал ногти моиумыл меня кровью моеювеки мои остались в его умелых рукахиспользовал шланги и электричествоприменил фактически все что моги умер я на бетонном полуи ушел я в последний путь3.только речь не о страшном подполковникене о залитых адреналином бетонных полах а о трех дняхбестелесных полетов дарованных смертным перед тем как совсем уйтиумерев свободно ходил я куда хотели пошел по собственной воле к Сидоряке домойв сидорякином доме увидал его малолетнюю дочьнареченную Лилиейединственную его законную дочь4.ничего особенного – 11 с половиной летничего заметного – обычный занудный 6-й А классно по-другому смотрятся на овале ее лицабольшие прозрачные голубые глаза отцалоб дочери пятнами покрыт псориаз затаился у корней волосв школу редко ходитмать постоянно берет бюллетень(мать давно уже сама не своямечтает о неделе в Геленджике)с раннего детства какие-то все расстройстватранквилизаторы и массажвнутричерепное давлениек вечеру гиперактивностьчасто ходит под себя в постельмало того что аденоидыеще и хронический тонзиллитда еще и аллергическая астмасверхбыстрая реакция на шерсть и пыльязва желудка в ремиссиипериодически обостряющийся колитпостоянно берут кровь из веныанализ мочив коробок собирают калтакому ребенкунужен жесткий контрольнеобходим безупречный режимдаже грецкие орехи бываловызывали анафилактический шокнельзя жирногосоленого острогосладкогокофе и чаяи телевизор нельзячего же нельзя еще?5.тайком смотрит фильмы из коридорапоздно вечеромпри помощи двух зеркалрегулярно пишет письма каким-то знакомымкоторых никто никогда не встречалбоится ходить по ночам в туалетпотому что в прихожей на вешалке повесились три пальтослышит как пролетают искусственные спутники в небесахкак объявляют станции под землей в метро6.видит сон наяву – из Битцевского паркаприезжает инопланетянин – черноволосый и кареглазый принцвсе его узнают и боятсявсе уважительно кланяются и даже падают ницон берет ее на седло своеи увозит в Чертаново в космический свой дворецглавное – говорит она – принц гони побыстреечтоб нас не догнал отец7.гуляет на пустыре перед домомнаходит интерес у своры бродячих собаксобакам приносит куриные костино они только смотряти не едят никакподолгу издали с ними разговариваетчитает им раскрыв большую тетрадьсобаки привыкливолнуютсяждут уже когда она придет им опять читать8.и я увидел и понялчто в жизни своей ничего чудесного не видалчто внутренне просто спали хорошего не искалесли что-то и облегчает жизнь мертвыхто любовь бесстрастнаявысшая сердечная жизньбескомпромиссная жалостьголубое свечение тонких чувствне стихи и песниа жизнь убогая – самое главное из искусств9.так послушайте слово мертвогослушайте что он теперь говорит(в сердце бесплотном – все новоеи это новое яркоподобно звезде горит):в Ясенево цветет прекрасная лилия Сидоряка –цвет души человеческойдочь подполковника-палачаЛиля – невестаЛиля – кинолог-практикЛиля – кролик и гордая птица взмывающая с плечастепного охотникаЛиля – единственная подруга воображаемого слонаЛиля – исследователь глубинопустившаяся до днамирозданиятам на дне оврага на ясеневском пустырелилияв красном пальто возвышается на ветрупосмотритетам Лилястоитодна10.это все– говорит покойник –за этоя и умруСваровский
ИЗ ХАРЬКОВА В ЛИСИЧАНСК1Марии Семеновне97 летвсегда ухаживала за собойлечиласьа на день рождениянеожиданно впала в комукак-то много хлопот получилосьродственникам и знакомым2все думаютона без сознанияничего не видит и не понимаета она едет в 1919-м на поезде с мамойиз Харькова в Лисичанскмама ее целует и обнимаетвесело в поездес ней увлеченно разглагольствуют офицеры(конечно, об оперетак как она певицаи скоро поедет в Милан учиться)она демонстрируетусвоенные в гимназии изысканные манерына остановке в станционном буфетекаждый из артиллеристовпокупает ей по пирожному или конфетевсе смотрят на нее и думают: вот невестабудетв вагоны заходят людистановится все интереснееи все меньше меставечеромвдруг делает вид, что пойдет в туалетсама же выходит в тамбурсмотрит в окновдоль путей передвигается цыганский таборзагорается свет в домахи наступает тьмаона смотрит на пролетающие в сумеркахскирдыдворыдомана затянутые прозрачным дымом сельские виды3полтретьего ночидежурный врач в возбуждении звонит домой:ты не поверишь —о, Боже мой —старушка в комепоетв полный голоскакую-то ариюкажется, из Аиды
>>556989>>556921Спасибо анон, порадовал, чем-то Ровинского напомнилоесть совершенно дикие племенау них конопля вместо семечеквечером ласточкипревратите в лётчиков Дашу и Тимофеяу лётчиков сердце немного быстрее работаеткнопки удобные тихиесолнце всё время_______вылет в 13.20 прилёт в 19.05 в домодедовочай подаёт стюардесса похожая на медведеваа внизу пустота то есть нет никого как если бы всепобросали всё и тоже улетели уехаличто же ты что же ты серёжа серёжаруки твои ледяные и очень неловкиеволосы жёлтые-жёлтые почти что белыекакие-то тёмные пятна на свитере
>>546228Братишка, я тебе погуглить принёс.Если серьезно, я такой же, русскую поэзию или мову еще худо-бедно могу понять, а муриканская чаще всего - тёмный лес, хотя язык хорошо знаю
Эдуард Аркадьевич Асадов АсадовКороткое но крайне правдивое произведение Плохой ли, хорошей рождается птица, Ей всё равно суждено летать. С человеком так же не случится, Человеком мало родится, Им ещё надо стать.
>>558023Актриса. Играла в "Аиде",в первом её представленье:"Актрис не берутв жены,общество отвернется."Разве что тот Серёжа,что срётне снимая свитер;неловкий, такой неловкий…Он руку, видимо, вытер!и волосы пожелтели.
Почему иногда какие-то стихи признают хорошие за их смысл или наоборот плохими за его отсутствие или то, что смысл для кого-то не совсем понятен?Это же бред.
>>558110Тут сыглы. Поэзия это как бы форма искусства и работает на эмоциональном уровне, а за смыслом так это можно философский трактат какой почитать или учебник по физике. По-моему, стихи как и музыка вообще не подходят для выражения сложных идей.
>>558111>стихи как и музыка вообще не подходят для выражения сложных идейПодходят, но наличие каких-то философских идей в поэзии, по большей части, не говорит о ее качестве.
>>5581101. Взгляд на искусство, как на что то, что должно морально образовывать человека.1.2 Взгляд на поэтический талант, как на что то данное богом. В сочетании с пунктом 1 поэт видится ретранслятором божественного октровения.2. Некоторые любят находить подтверждение самому себе. Я думаю А, и поэт думает А, а поэт это не хуй с горы, а пророк, и поэтому моё собственное А приобретает больший вес 3. Узкий кругозор и недостаточно глубокая рефлексия. С одной стороны, человек увидел красивый стих сасмыслом, а та как смысол лежит не так глубоко, как художественные приёмы, то человек решил, что стих именно из-за смысла ему и понравился. С другой стороны, человеку не попадались хорошие стихи без каких то там смыслов.3.1 Как следствие узкого кругозора и/или нелюбви к мышлению - восприятие тысячелетних банальных истин как чего то нового.Хотя лично я очень ценю поэтов-философов. Потому что надумать мысль, и красиво её приподнести - это многого стоит. Поэт-философ необязательно лучше поэта, но при прочих художественных равных у философа есть козырь в рукаве. поэт-философ<=>поэт=>моча=>говно=>"поэт"-"философ"
Сиреневый кафтан моих обид...Мой финиш сломан, мой пароль убит.И сам я на себя немного лгу,скрипач, транжир у поседевших губ.Но буду я у родины в гостяхдо гробовой, как говорится, крышки,и самые любимые простятмой псевдоним, который стоит вышки.Я женщину любимую любил,но ничего и небосвод не понял,и сердца заколдованный рубинпоследнюю мою молитву отнял.Гори, костер, гори, моя звезда.И пусть, как падший ангел, я расстрелян,Но будут юность в МВД листать,когда стихи любовницы разделят.А мне не страшно, мне совсем светло,земного шара полюбил я шутки...В гробу увижу красное стеклои голубую подпись незабудки!
Чувствую себя немного грустной пиздой.Кого почитать чтобы мрачное/меланхоличное состояние себя вогнать? Есенин не особо вошел. хотя поэма "Черный человек" просто ахуительная
два пса не могут дружитьони же собаки, собаки тупыея режу по пять собак в деньсмерть собакамгде кресты?режь собакусобака это не "ок"братишка - котишкаэта симфония полна смыславсё начиналось в метротам холодно и вокруг только говнотак и делается наш хип хопон прям как онов смысле говно
Not the smoothness, not the insane clocks on the square,the scent of manure in the municipal parterre,not the fabrics, the sullen mockery of Tweety Bird,not the fresh troops that needed freshening up. If it occurredin real time, it was OK, and if it was time in a novelthat was OK too. From palace and hovelthe great parade flooded avenue and bywayand turnip fields became just another highway.Leftover bonbons were thrown to the chickensand geese, who squawked like the very dickens.There was no peace in the bathroom, none in the china closetor the banks, where no one came to make a deposit.In short all hell broke loose that wide afternoon.By evening all was calm again. A crescent moonhung in the sky like a parrot on its perch.Departing guests smiled and called, "See you in church!"For night, as usual, knew what it was doing,providing sleep to offset the great ungluingthat tomorrow again would surely bring.As I gazed at the quiet rubble, one thingpuzzled me: What had happened, and why?One minute we were up to our necks in rebelliousness,and the next, peace had subdued the ranks of hellishness.So often it happens that the time we turn around insoon becomes the shoal our pathetic skiff will run aground in.And just as waves are anchored to the bottom of the seawe must reach the shallows before God cuts us free.
Владимир Ковенацкий.БОЙ ТОПОРАМИВ темном подвале, в извилистой яме,Тусклые лампочки тьму разорвали.Скользкие стены, вода на полу.Скорчился труп в полутемном углу.Я окровавлен, противник убит.Лампочка гаснет, но сердце горит!В темном подвале, в извилистой яме,Бой топорами, бой топорами...+ + +В тихом омуте водятся черти.Коль не верите – лунной поройВы мое сообщенье проверьте,Притаившись за старой ветлой.Вы услышите визги и всплески,Вы увидите мокрую шерсть.На корягу в серебряном блескеВам захочется с ними присесть.Вы поймете, как грустен и жалокНаш привычный уклад городскойБез прозрачного смеха русалок,Без луны над туманной рекой.И достанет тоска до печенки,И захочется вам, как и мне,Чтоб на пальцах росли перепонки,Чтобы вздыбилась шерсть на спине...Там, где ив наклоненные ветвиСеребристую ловят струю,В тихом омуте водятся черти,Я вам честное слово даю!+ + +Я – крокодил в террариуме людном.Не вынимая рыла из воды,Я в каждом взгляде, мертвенном и скудном,Читаю гнет и тяжкие труды.Мне снится Нил в закатном свете алом,И резвый бег высоких колесниц,И груди под неспешным опахалом,И взмах тяжелый царственных ресниц.КОШАЧИЙ СОНЕТКогда, подобно аспидной пантере,Чернеет ночь, и снег не знал лопат,Вопят в ночи взъерошенные звери,Влюбленные в усатых клеопатр.На дне двора вой гулок, как в пещере.Хвосты торчком. Тысячелетья спятВ глазах зеленых. Ненависти ядТечет из пасти, как из адской двери.Кошачий вой со спящим миром врозьЯ слушаю, пронизанный насквозьНеистовством пронзительных пассажей.О, мне бы с вами, злобные коты,Нырять в зловонном море темноты,Рычать и лапой бить по морде вражей!+ + +Я ненавижу слово мы.Я слышу в нем мычанье стада,Безмолвье жуткое тюрьмыИ гром военного парада.ДОРОГА В НИКУДАЛуной щербатолицейНеярко озаренИ лужами искритсяНакатанный гудрон.В кюветах, точно в трюмах,Качается вода.Лежит в полях угрюмыхДорога в никуда.Полны кюветы этиСледами тьмы и лжи.Невскормленные дети,Обоймы и ножи.Тела автомобильи,Ни стекол, ни колес,Бутылки в изобильиИ всяческий отброс.Кто по дороге шел той,Запомнит ветра стон,И под луною желтойИскрящийся гудрон.И указатель справаПрочтешь не без труда,Написано коряво –«Дорога в Никуда». БРОНТОЗАВР Ты был степенно величав. На солнце утреннем блестело, Из тины медленно восстав, Твое чудовищное тело. Во мгле болот, во мраке рощ Кишели сонмища созданий, И ты, жуя огромный хвощ, Средь них блаженствовал, как в бане. И легкой головой водя, Воздушные не строя замки, Сквозь дымку теплого дождя Ловил ты взгляд знакомой самки. В музее тишь и блеск витрин, Рогов и ребер очертанья. И ты, болотный исполин, Представлен в целях назиданья, Чтоб видеть граждане могли Скелет торжественный и прочный. Но как и ты, с лица земли Исчезну я в свой час урочный. Иные вырастут цветы Средь исторических обломков, Но вряд ли я смогу, как ты, Привлечь внимание потомков.
>>558883Нравится мне Эшбери.Недавно взял в библиотеке сборник стихов американских поэтов, и сразу же Лоуэлл бросился в глазаMemories of West Street and LepkeOnly teaching on Tuesdays, book-wormingin pajamas fresh from the washer each morning,I hog a whole house on Boston’s“hardly passionate Marlborough Street,”where even the manscavenging filth in the back alley trash cans,has two children, a beach wagon, a helpmate,and is a “young Republican.”I have a nine months’ daughter,young enough to be my granddaughter.Like the sun she rises in her flame-flamingo infants’ wear.These are the tranquillized Fifties, and I am forty. Ought I to regret my seedtime? I was a fire-breathing Catholic C.O.,and made my manic statement,telling off the state and president, and then sat waiting sentence in the bull penbeside a Negro boy with curlicuesof marijuana in his hair.Given a year,I walked on the roof of the West Street Jail, a short enclosure like my school soccer court, and saw the Hudson River once a day through sooty clothesline entanglements and bleaching khaki tenements.Strolling, I yammered metaphysics with Abramowitz,a jaundice-yellow (“it’s really tan”) and fly-weight pacifist,so vegetarian,he wore rope shoes and preferred fallen fruit. He tried to convert Bioff and Brown,the Hollywood pimps, to his diet.Hairy, muscular, suburban,wearing chocolate double-breasted suits,they blew their tops and beat him black and blue.I was so out of things, I’d never heardof the Jehovah’s Witnesses.“Are you a C.O.?” I asked a fellow jailbird. “No,” he answered, “I’m a J.W.”He taught me the “hospital tuck,”and pointed out the T-shirted backof Murder Incorporated’s Czar Lepke, there piling towels on a rack,or dawdling off to his little segregated cell full of things forbidden the common man:a portable radio, a dresser, two toy American flags tied together with a ribbon of Easter palm. Flabby, bald, lobotomized,he drifted in a sheepish calm,where no agonizing reappraisaljarred his concentration on the electric chair—hanging like an oasis in his airof lost connections....И Джеймс РайтAutumn Begins in Martins Ferry, OhioIn the Shreve High football stadium,I think of Polacks nursing long beers in Tiltonsville,And gray faces of Negroes in the blast furnace at Benwood,And the ruptured night watchman of Wheeling Steel,Dreaming of heroes.All the proud fathers are ashamed to go home.Their women cluck like starved pullets,Dying for love.Therefore,Their sons grow suicidally beautifulAt the beginning of October,And gallop terribly against each other’s bodies.
И опять Владимир Ковенацкий. "Автобус похоронный..." Автобус похоронныйК подъезду подкатилВ реке, густой и сонной,Плеснулся крокодил.В нахмуренное мореУходят парусаВ готическом соборе -Органная гроза.Восходит шар огромныйНад улицей сумной.Автобус похоронный,Неужто он за мной?Простой и великий(Стихи о Сталине)Он глядел пронзительно и строго:"Хочешь жить - перечить не моги".За стенами мрачного острога,Умирая, корчились враги.Топал караул у Мавзолея,Ухали кремлевские часы,Над страной, топорщась и седея,Нависали грозные усы.Возвышались статуи тирана,Славословьям не было конца.Я был маленький, мне было рано,И его любил я как отца. Песня упыряНадо мной цветет природа.Тесен гроб и вглубь и вширь.Я не дам тебе развода,Потому что я упырь.Не спеши с любовью новойШпроты есть и пить вино.Тенью смутной и лиловойЯ скользну в твое окно.Облик сгнившего местамиБудет страшен на виду.Я кровавыми устамиК нежной шейке припаду.Насосавшись до восхода,Улечу, как нетопырь.Я не дам тебе развода,Потому что я упырь.ДракаНа темной окраине городаВ бою разгулялась душаИ брюхо противника вспоротоУмелым ударом ножаНо кто-то рычащему веселоПо черепу ржавой трубойЗаехал. И слякоти месивоАлеет. И новые в бойВбегают фигуры с кастетамиУж больно темно для стрельбыИ розами в сумрак одетымиЦветут рассеченные лбыНочная пьянкаМетель полночная, скользя,Разбилась об окно,Сегодня вновь ко мне друзьяПриходят пить виноВот Витя Хлебников вошел,- Здорово, Гюль-Мулла!Вот Саша Пушкин сел за столИ с ним судьба свела.А вот Бетховен Людвиг ВанИ Вольфганг Моцарт с нимЗдесь каждый будет сыт и пьянИ нежностью дарим/Отборен выпивки состав,В цвету талантов садВходи, Винсент, входи, Густав,Я вам ужасно рад.Пора открыть бокалов счет,Согретые вином,Мы выпьем и нальем еще,Мы за бессмертье пьем.БезднаВот она, бездна. Дантовой глуше.Суньтесь туда - задохнетесь от смрада.Зачем же лезть человеку в душу?Не будьте психологами. Не надо.ВолкКак я выберусь из леса, худ и голенаст,Под кружок луны из леса, на хрустящий наст,Как возьму я, задеру я морду на луну,И завою, и заною, душу всколыхну,Чтоб моим скулящим воем полнилась земля,Чтобы в стуже и покое замерли поля,Чтобы овцы трепетали в теплых закутах,Чтоб еще сильнее стали мрак, мороз и страх.Памяти моей первой любви Л.А.К.Бесследно исчезлаЛюбовная гарь.Я понял:Она - заурядная тварь.Дала ей природа,Чтоб к ней яПримерз,Лишь алые губкиИ развитый торс.Зачем жеМечтал я о нейПо ночам,И письма писал,И курил фимиам?..Никто не оплатит -Кого ни зови -Расходы на почтуИ бред о любви. Четыре психиатра и летчик отставнойУстав от рисованья,Пробегав день-деньской,Лежу я на диване,Оставшись в мастерской.Все кошки ночью серы -В кустах они вопят.У гипсовой ВенерыБесстрастен голый взгляд.Струится сквозь решеткуЛуны холодный свет,И вновь пришли на сходкуДрузья минувших лет.Неспешно, как в театре,Проходят предо мнойЧетыре психиатраИ летчик отставной...С тем сблизил лист бумаги,А с этим - Зигмунд Фрейд,И с кем-то совершил яЗа девочками рейд.Художники, схоласты,Питомцы разных муз,И просто педерасты -У каждого свой вкус,И каждый счастья птицуЛовил по мере сил -Кто отбыл за границу,Кто в партию вступил...Неспешно, как в театре,Уходят в мрак ночнойЧетыре психиатраИ летчик отставной.И память кошкой серойЛаскается ко мне...Я с гипсовой ВенеройОпять наедине.Ах, где вы нынче, где вы,Где скрылись от меня -Нестройные напевы,Романы на три дня?В густом словесном тестеИ водочном раюРастратил с ними вместеЯ молодость свою.Человек с головой коняДождь и ветер скреблись в окно,Было страшно мне и темно,В эту ночь посетил меняЧеловек с головой коня.Он пришел разогнать тоскуИ принес бутыль коньяку.Стало нам веселей вдвоем.Он сказал мне: давай споем!И запели мы Ермака,Задушевно, не в лад слегка,И пронзительный ветровойБыл аккомпаниментом вой.На заре ушел от меняЧеловек с головой коня.Если б он не пришел помочь,Я б повесился в эту ночь.
>>559647Мне "Бездна" еще очень нравится.Ковенацкий вообще охуенен. Как и близкие к нему поэты "лианозовской школы", пусть они в реальности и не все пересекались. Патриарх лианозовцев - Евгений Кропивницкий. Его сейчас и буду постить.САМОУБИЙЦАНе дождался смерти,Руки наложил!Хохотали черти:Дескать недожил:Руки наложил.Для людей наука,Дескать, вот так штука!Экая потеха,Черт его дери!Ой, помрем от смеха!Что не говори —Жить не так-то сладко,Жить довольно гадко!Черти хохотали:Руки наложил!Черти лопотали:Помер, недожил,Не дождался смерти!..Радовались черти.4 мая 1952ПАРНИБесшабашно праздныеБродят парни разные,Речи их несвязные,Шутки несуразные,Действия опасные.Ходят спотыкаются,Пьянству обучаются,Выпив — улыбаютсяИли задираются.Матерно ругаются,Яростно сражаются,Морды разбиваются,После — слезно каются,В результате маются,В общем наслаждаются.8 августа 1952ВЕЩИВещи прячутся, бывает,Ищешь, ищешь — не найдешь.Все вокруг переберешь —Нету вещи, как растает.Но проходит день, другой —Смотришь — вещь лежит на месте.А ведь ты искал раз двестиВ этом месте, дорогой!1939+ + +Серебро течет от месяца,На осиннике блеститИ осинник шелестит.Прострадавший больше месяцаЧеловек пришел повеситьсяНа осине. Он глядит,Как в сияньи хладном месяцаЛист осиновый блестит.1939+ + +Мне очень нравится, когдаТепло и сыро. И когдаЛист прело пахнет. И когдаДаль в сизой дымке. И когдаТак грустно, тихо. И когдаВсе словно медлит. И когдаВезде туман, везде вода.1940ИЗ ГОСТЕЙДве луны или четыре? Я не разгляжу. Лучше погожу.Две луны или четыре?Ближе - дальше, уже - шире..Цыц ты, тявка! — у-ку-шу!Две луны или четыре, Я не разгляжу.Я качаюсь у заборов. Надо - упаду, Но домой приду.Я качаюсь у заборов.Затуманил вечер взоры...Черти — сволочь — спят в аду.Я качаюсь у заборов. Надо - упаду.1940СЕКСТИНЫМолчи, чтоб не нажить беды,Таись и бережно скрывайся;Не рыпайся туды-сюды,Не ерепенься и не лайся,Верши по малости трудыИ помаленьку майся, майся.Уж раз родился, стало — майся:Какой еще искать беды? —Известно, жизнь: труды, труды,Трудись и бережно скрывайся.Не поддавайся, но не лайся,Гляди туды, смотри сюды.Хотя глядишь туды-сюды,Да проку что? — сказали: майся,Все ерунда, — так вот, не лайся.Прожить бы только без беды,А чуть беда - скорей скрывайся.Но памятуй: нужны труды.Труды и есть они труды:Пошел туды, пришел сюды.Вот, от работы не скрывайся.Кормиться хочешь, стало — майся,Поменьше было бы беды,Потише было бы — не лайся.Есть — лают зло, а ты не лайсяИ знай себе свои труды:Труды - труды, труды - сюды;Прожить возможно ль без беды?А посему трудись и майся...И помаленечку скрывайся.Все сгинет — ну и ты скрывайсяИ на судьбу свою не лайся:Ты маялся? Так вот, отмайся,Заканчивай свои труды,В могилу меть — туды, туды,Туды, где больше нет беды.1948СРЕДСТВО ОТ ТУБЕРКУЛЕЗАЛают псы и заливаютсяВ подворотнях по дворам.И соседи тоже лаются.Хари выставив из рам.Над бараками, над длиннымиНежно светится луна.Переулками пустыннымиБаба крадется одна.Смрадом тянет от помойницы.Что чернеет под луной,А в барачной тесной горницеКровью кашляет больной.Входит баба: — Вот, поджарилаСкушай миленький, мясца.Уж, я жарила да парилаДля здоровья молодца!— Мать, собаку есть не нравится,Но беда — туберкулез.Неужели не поправиться —И подохну я, как пес?Съел собаку и поправился —И прошел туберкулез,И как сукин кот прославился —И довольный произнес:— Съел собаку я, поправился —И прошел туберкулез,Вкус собаки мне понравился,Гав-гав-гав, я стал, как пес!Но соседи не пугаются:— Лаять можем мы не так!Гав-гав-гав, так разве лаются?Мать твою! - вот это так!1947ЛИХОПоздно ночью тихо-тихоИз комода вышло лихо,Вышло тихо и глядит,Как в кроватях кто-то спит.Лихо тихо, тихо ходитИ со спящих глаз не сводит.Дом большой, квартир не счесть —У беды пожива есть.Шасть сюда - так тихо - тихо:Вот тому-то будет лихо.И тому. И той... И вотЛихо прячется в комод.+ + +Холодно, холодно,Ноги, как лед!Холодно, холодно,Вот тебе, вот!Вот тебе, пользуйся,Если ты наг!Вот тебе, пользуйся,Так тебе, так!Мерзни пожалуйстаИ холодай!Мерзни пожалуйстаИ пропадай!Холодно, холодно,Ноги, как лед!Холодно, холодно,Вот тебе, вот!1946
>>559702>Ходят спотыкаются,>Пьянству обучаются,>Выпив — улыбаются>Или задираются.Кто рифмует на глаголы, того в рот ебут монголы.
Генрих Сапгир. Тоже один из лианозовцев - возможно, самый известный. ПРИАПЯ — член! но не каких-то академий!Я — орган! но не тот куда "стучат"Я — прародитель всех твоих внучатЯ — главный винтик в солнечной системеЯ от природы лыс и бородатЯ — некий бог издревле чтимый всемиЯ — тот дурак... Я — тот библейский гад...Змий своенравен: нервы место времяПусть хочешь ты да я-то не хочуЯ — тряпочка. Я — бантик. БесполезноМеня дружок показывать врачуНо чу — почуял! Как солдат в боюЯ поднимаю голову своюСтою горячий толстый и железныйДуша Не по любви а с отвращеньемЧужое тело обнимала...Не рада новым ощущеньямНа спинке стула задремалаВина и водки нахлесталасьПодмышки серые от потаМорщины страшная усталость...Но предстояла мне работаМеня вращали в барабанеПытали в щёлочном туманеПод утюгом мне было тяжко! И вот обняв чужую шеюЯ снова девственно белеюИ пахну свежестью – рубашка.Пьяный сонетНавеселе под мухой под хмелькомЗа друга для сугрева для настрояУ магазина вздрогнули – нас троеА кто-то в одиночку и молчком –Наклюкался надрызгался надралсяКак зюзя назюзюкался раскисНабрался налакался настебалсяДо чёртиков! до положенья риз!Нарезался. Распался по-российскиПьян в дребодан! в дым! в сиську и в сосиску!– Поколбасись ещё! похулиганьСпой песню нам про цветики-цветочкиНафиздипупился. Дошёл до точкиПьянь распьянющая! Распьянь и перепьянь.БАБЬЯ ДЕРЕВНЯБелесоглазый, белобровый,косноязычный идиот.Свиней в овраге он пасет.Белесоглазый, белобровый,кричит овцой, мычит коровой.Один мужик в деревне. Вот —белесоглазый, белобровый,косноязычный идиот.Веревкой черной подпоясан,на голом теле — пиджачок.Зимой и летом кое в чем,веревкой черной подпоясан.Он много ест. Он любит мясо.По избам ходит дурачок,веревкой черной подпоясан,на голом теле — пиджачок.Вдова — хозяйка пожилая —облюбовала пастуха.Собой черна, ряба, сухавдова — хозяйка пожилая.Но сладок грех. Греха желая,зазвала в избу дурака.Пылая, баба пожилаяборщем кормила пастуха.Урчал. Бессмысленно моргая,таращил мутные глаза.Так чавкал, что хрустело заушами — и глядел моргая.Как сахар, кости разгрызал.Пил молоко, как пес, лакая.Насытился. Сидит, рыгая.Как щели, мутные глаза.Как быть, что делать бабе вдовой?Он — как младенец. Спит пастух.Тряпье. Капусты кислый дух...Как быть, что делать бабе вдовой?Она глядит: мужик здоровый,литая грудь, на скулах пух.Как быть? Что делать бабе вдовой?В ней кровь разбередил пастух.Вдруг ощутила: душит что-то,Все учащенней сердца стук.Босая — к двери. Дверь — на крюк!К нему! Упало, брякнув, что-тои разбудило идиота.В его мычании — испуг.— Не бойся! — жарко шепчет кто-то.Все учащенней сердца стук...Ночь. Ночь осенняя, глухая,все холоднее, все темней.На лампу дует из сеней.Ночь, ночь осенняя, глухая.В садах шуршит листва сухая.Черна деревня. Нет огней.Ночь! Ночь осенняя, глухая.Все холоднее, все темней.Спят на полу и на полатях.Ворочаются на печи.Как печи, бабы горячи.И девкам душно на полатях.Там сестры обнимают братьевсреди подушек и овчин.Возня и вздохи на полатях.Томленье, стоны на печи.Парней забрали. Служат где-то.Мужья — на стройках в городах.В тайге иные — в лагерях.Иных война пожрала где-то.Зовут их бабы! Нет ответа.Деваться девкам не-ку-да!В солдатах парни, служат где-то,в столицах, в дальних городах.Тоскуют бедра, груди, спины.Тоскуют вдовы тут и там.Тоскуют жены по мужьям.Тоскуют бедра, груди, спины.Тоскуют девки, что невинны.Тоскуют самки по самцам.Тоскуют бедра, груди, спины -тоскуют, воя, тут и там!И лишь рябая — с идиотом.Лежат, обнявшись. Дышит мгла.Сопят. В любви рябая зла!Блудит рябая с идиотом.Лампадка светит из угла.Христос с иконы смотрит: кто там?А там — рябая с идиотом.Сопит и трудно дышит мгла.Вот лопоухий, редкобровый,шерстистолобый идиот.Уснул, открыв слюнявый рот.Вот лопоухий, редкобровыйурод. Но сильный и здоровый.Один мужик в деревне. Вот,вот — лопоухий, редкобровыйи вислогубый идиот!+ + +ДлинноногаяНагаяБелаяКисти рук большие загорелыеТы трогаешь меняРуками трогаяВсего руками обнимаешьИ весьЯ здесьНутром буквально понимаешьЧто вотЯ тутОбнимаешь все мои движенияПонимаешь до изнеможенияИ далееГде ничего уже понять нельзяПолузакрыв глазаИ полу-улыбаясьТы понимаешь всеПочти не ошибаясь
>>559713Взял лопату я говна И тебе в ебало н-на!Все ебало завалил.Жуй говно, тупой дебил.А в добавок, азаза,Я тебе поссал в глаза.
1За рекою делают шоколад.На реке начинается ледоход.И мы ждем от реки, но пока не идетне троллейбус, но призрак его пустой –свет безлюдный, бесплотный, летящий впередпод мотора войи под грохот рекламных лат.Нам не холодно, жди себе, стой.Небо синее, и фонари горят.2Каждой новой минуты как призрака ждать,для него одного наводить марафет,пудрить светом лицо – плохо держится свет,а без этого грима ты неотличимне от множества лиц, но от прожитых лет,словно звезды далеких и легких как дым.3Но от сладкого дыма, от славы небес,как от книги, на миг подымизаглядевшиеся глаза:как звезда ни сияй, как завод ни дыми,у всего есть край: золотой ли обрезили облака полоса.4Отвернувшись от свадеб чужих и могил,не дождавшись развязки, я встали увидел огромную комнату, зал,стены, стены, Москву и спросил:где тот свет, что страницы всегда освещал,где тот ветер, что их шевелил?5Поздно спрашивать: каждый бывал освещени распахнут на правильном снедля расширенных, точно зеницы, минут,невредимых, как дым или сон:прилетают, блестят, обещанье берут:помни, помни (прощай) обо мне.
БАЛЛАДА О СИНЕМ ПАКЕТЕ. Локти резали ветер, за полем лог, Человек добежал, почернел, лег. Лег у огня, прохрипел: коня — И стало холодно у огня. А конь ударил, закусил мундштук, Четыре копыта и пара рук. Озеро - в озеро, в карьер луга. Небо согнулось, как дуга. Как телеграмма, летит земля, Ровным звоном звенят поля. Но не птица сердце коня, не весы, Оно заводится на часы. Два шага — прыжок и шаг хромал. Человек один пришел на вокзал. Он дышал, как дырявый мешок. Вокзал сказал ему: хорошо. — Хорошо — прошумел ему паровоз, И синий пакет на Север повез. Повез, раскачиваясь на весу. Колесо к колесу, колесо к колесу. Шестьдесят верст, семьдесят верст — На семьдесят третьей — река и мост. Динамит и бикфордов шнур — его брат, И вагон за вагоном в ад летят. Капуста, подсолнечник, шпалы, пост, Комендант прост и пакет прост. А летчик упрям и на четверть пьян. И зеленою кровью пьян биплан. Ударило в небо два крыла И мгла зашаталась, и мгла поплыла. Ни прожектора, ни луны,Ни шороха поля, ни шума волны. От плеч уж отваливается голова, Тула мелькнула — плывет Москва. Но рули заснули на лету, И руль высоты проспал высоту. С размаху земля навстречу бьет, Путая ноги сбегался народ. Сказал с землею набитым ртом: — Сначала пакет — нога потом. Улицы пусты — тиха Москва, Город просыпается едва-едва, И Кремль еще спит, как старший брат, Но люди в Кремле никогда не спят. Письмо в грязи и крови запеклось, И человек разорвал его вкось. Прочел, о френч руки обтер.Скомкал и бросил за ковер. — Оно опоздало на полчаса, Не нужно — я все уже знаю сам.
БАЛЛАДА О ДЕЗЕРТИРЕ. Сергею Колбасьеву Часовой усталый уснул, Проснулся — видит в траве В крови весь караул Лежит голова к голове.У каждого семья и дом... Становись под пули солдат, А ветер зовет: уйдем... А леса за рекой стоят. И ушел солдат... но в полку тысяча ушей и глаз, На бумаге печать в уголку. Над печатью штамп и приказ. И сказал женщине суд: — Твой муж трус и беглец, И твоих коров уведут И зарежут твоих овец А солдату снилась жена, И солдат был сну не рад. Но подумал: она одна, И вспомнил, что он солдат. И пришел домой как есть, И сказал: отдайте коров И овец иль овечью шерсть, Я знаю все - и готов. Хлеб, два куска Сахарного леденца, А вечером сверх пайка... Шесть золотников свинца.
БАЛЛАДА ОБ ОТПУСКНОМ СОЛДАТЕ. Батальонный встал и сухой рукой Согнул пополам камыш. — Так отпустить проститься с женой, Она умирает? — говоришь. — Без тебя винтовкой меньше одной, Не могу отпустить — погоди, Сегодня ночью последний бой. Налево кругом — иди. ...Пулемет задыхался, хрипел, бил, И с флангов летел трезвон. Одиннадцать раз в атаку ходил Отчаянный батальон... Под ногами утренних лип Уложили сто двадцать в ряд, И табак от крови прилип К рукам усталых солдат.У батальонного по лицу Красные пятна горят. Но каждому мертвецу Сказал он: спасибо, брат!Рукою острее ножа — Видели все егеря — Он каждому руку пожал, За службу благодаря. Пускай гремел их ушам На другом языке отбой, Но мертвых руки по швам Равнялись сами собой. — Слушай, Денисов, Иван, Хоть ты уж не егерь мой. Но приказ по роте дан... Можешь итти домой. Умолкли все под горой... Ветер как пес дрожал... Сто девятнадцать держали строй, А сто двадцатый встал. Ворон сорвался, царапая лоб, Крича как человек, И дымно смотрели глаза в сугроб Из-под опущенных век. И лошади стали трястись и ржать, Как будто их гнали с гор, И глаз ни один не смел поднять, Чтобы взглянуть в упор. Уже тот далеко ушел на Восток, Не оставив на льду следа... Сказал батальонный, коснувшись щек: — Я, кажется, ранен. —Да!
СМЕРТЬ БОЙЦА. Железо в жилах уже не то, Волос на руке не колюч, А у сердца осталось ударов сто, И сердце запрут на ключ. Ему принесли винтовку — ту, Что теперь возьмет его сын, И за приступом взятую высоту Золотые с гербом часы.Он открыл затвор — напрасный труд: Все патроны ушли в расход, Часы стоят — часы не идут. Им пыль переела ход. И упала рука — с одеяла взяла Славный лист, что положат в гроб, На листе вверху — Гельсингфорс — скала, Песий зуб внизу — Перекоп. Лучше б яма волчья — шалый шлях, Круторебрый Уральский лом, Ему ль, точившему коготь в полях, Умирать в углу за стеклом. Из-за Рейна руки кричат ему, Был Мюнхена лебедь ал, На Востоке с красным серпом чалму Качает Каспийский вал. Но слышит ухо насторожась, Что стук уже тут как тут, Четыре лопаты, враз торопясь, На Марсовом землю скребут.
БАЛЛАДА О ГВОЗДЯХ. Спокойно трубку докурил до конца, Спокойно улыбку стер с лица. — Команда — во фронт, офицеры вперед. Сухими шагами командир идет. И слова равняются в полный рост: — С якоря в восемь. Курс ост. — У кого жена, дети, брат, — Пишите, — мы не придем назад. — Зато будет знатный кегельбан. И старший в ответ: — есть, капитан! А самый дерзкий и молодой Смотрел на солнце над водой. — Не все ли равно, — сказал он: где? Еще спокойней лежать в воде. Адмиральским ушам простукал рассвет — Приказ исполнен. Спасенных нет. Гвозди б делать из этих людей. Крепче б не было в мире гвоздей.
ТБЦПыль по ноздрям – лошади ржут.Акации сыплются на дрова.Треплется по ветру рыжий джут.Солнце стоит посреди двора.Рычаньем и чадом воздух прорыв,Приходит обеденный перерыв.Домой до вечера. Тишина.Солнце кипит в каждом кремне.Но глухо, от сердца, из глубины,Предчувствие кашля идет ко мне.И сызнова мир колюч и наг:Камни – углы, и дома – углы;Трава до оскомины зелена;Дороги до скрежета белы.Надсаживаясь и спеша донельзя,Лезут под солнце ростки и Цельсий.(Значит: в гортани просохла слизь,Воздух, прожарясь, стекает вниз,А снизу, цепляясь по веткам лоз,Плесенью лезет туберкулез.)Земля надрывается от жары.Термометр взорван. И на меня,Грохоча, осыпаются мирыКаплями ртутного огня,Обжигают темя, текут ко рту.И вся дорога бежит, как ртуть.А вечером в клуб (доклад и кино,Собрание рабкоровского кружка).Дома же сонно и полутемно:О, скромная заповедь молока!Под окнами тот же скопческий вид,Тот же кошачий и детский мир,Который удушьем ползет в крови,Который до отвращения мил,Чадом которого ноздри, рот,Бронхи и легкие – все полно,Которому голосом сковородНапоминать о себе дано.Напоминать: «Подремли, покаПравильно в мире. Усни, сынок».Тягостно коченеет рука,Жилка колотится о висок.(Значит: упорней бронхи сосутВоздух по капле в каждый сосуд;Значит: на ткани полезла ржа;Значит: озноб, духота, жар.)Жилка колотится у виска,Судорожно дрожит у век.Будто постукивает слегкаОстроугольный палец в дверь.Надо открыть в конце концов!«Войдите». – И он идет сюда:Остроугольное лицо,Остроугольная борода.(Прямо с простенка не он ли, не онВыплыл из воспаленных знамен?Выпятив бороду, щурясь слегкаЕдким глазом из-под козырька.)Я говорю ему: «Вы ко мне,Феликс Эдмундович? Я нездоров».…Солнце спускается по стене.Кошкам на ужин в помойный ровЗаря разливает компотный сок.Идет знаменитая тишина.И вот над уборной из досокВылазит неприбранная луна.«Нет, я попросту – потолковать».И опускается на кровать.Как бы продолжая давнишний спор,Он говорит: «Под окошком дворВ колючих кошках, в мертвой траве,Не разберешься, который век.А век поджидает на мостовой,Сосредоточен, как часовой.Иди – и не бойся с ним рядом встать.Твое одиночество веку под стать.Оглянешься – а вокруг враги;Руки протянешь – и нет друзей;Но если он скажет: „Солги“, – солги.Но если он скажет: „Убей“, – убей.Я тоже почувствовал тяжкий грузОпущенной на плечо руки.Подстриженный по-солдатски усКасался тоже моей щеки.И стол мой раскидывался, как страна,В крови, в чернилах квадрат сукна,Ржавчина перьев, бумаги клок —Всё друга и недруга стерегло.Враги приходили – на тот же стулСадились и рушились в пустоту.Их нежные кости сосала грязь.Над ними захлопывались рвы.И подпись на приговоре виласьСтруей из простреленной головы.О мать революция! Не легкаТрехгранная откровенность штыка;Он вздыбился из гущины кровей,Матерый желудочный быт земли.Трави его трактором. Песней бей.Лопатой взнуздай, киркой проколи!Он вздыбился над головой твоей —Прими на рогатину и повали.Да будет почетной участь твоя;Умри, побеждая, как умер я».Смолкает. Жилка о високГлуше и осторожней бьет.(Значит: из пор, как студеный сок,Медленный проступает пот.)И ветер в лицо, как вода из ведра.Как вестник победы, как снег, как стынь.Луна лейкоцитом над кругом двора,Звезды круглы, и круглы кусты.Скатываются девять часовВ огромную бочку возле окна.Я выхожу. За спиной засовЗащелкивается. И тишина.Земля, наплывающая из мглы,Легла, как неструганная доска,Готовая к легкой пляске пилы,К тяжелой походке молотка.И я ухожу (а вокруг темно)В клуб, где нынче доклад и кино,Собранье рабкоровского кружка.
Смерть пионерки Грозно освеженный, Подрагивает лист. Ах, пеночки зеленой Двухоборотный свист!Валя, Валентина,Что с тобой теперь?Белая палата,Крашеная дверь.Тоньше паутиныИз-под кожи щекТлеет скарлатиныСмертный огонек.Говорить не можешь —Губы горячи.Над тобой колдуютУмные врачи.Гладят бедный ежикСтриженых волос.Валя, Валентина,Что с тобой стряслось?Воздух воспаленный.Черная трава.Почему от знояНоет голова?Почему теснитсяВ подъязычьи стон?Почему ресницыОбдувает сон?Двери отворяются.(Спать. Спать. Спать).Над тобой склоняетсяПлачущая мать:— Валенька, Валюша!Тягостно в избе!Я крестильный крестикПринесла тебе.Все хозяйство брошено,Не поправишь враз,Грязь не по-хорошемуВ горницах у нас.Куры не закрыты;Свиньи без корыта;И мычит короваС голоду сердито.Не противься ж, Валенька,Он тебя не съест,Золоченый, маленькийТвой крестильный крест.На щеке помятойДлинная слеза...А в больничных окнахДвижется гроза.Открывает ВаляСмутные глаза.От морей ревучихПасмурной страныНаплывают тучи,Ливнями полны.Над больничным садом,Вытянувшись в ряд,За густым отрядомДвижется отряд.Молнии, как галстуки,По ветру летят.В дождевом сияньиОблачных слоевСловно очертаньеТысячи голов.Рухнула плотина —И выходят в бойБлузы из сатинаВ синьке грозовой.Трубы. Трубы. Трубы.Подымают вой.Над больничным садом,Над водой озер,Движутся отрядыНа вечерний сбор.Заслоняют свет они,(Даль черным-черна),Пионеры Кунцева,Пионеры Сетуни,Пионеры фабрики Ногина.А внизу склоненнаяИзнывает мать:Детские ладониЕй не целовать.Духотой спаленных.Губ не освежить.Валентине большеНе придется жить.«Я ль не собиралаДля тебя добро?Шелковые платья,Мех да серебро,Я ли не копила,Ночи не спала,Все коров доила,Птицу стерегла.Чтоб было приданоеКрепкое, не драное,Чтоб фата к лицу —Как пойдешь к венцу!Не противься ж, Валенька!Он тебя не съест,Золоченый, маленькийТвой крестильный крест».Пусть звучат постылыеСкудные слова —Не погибла молодость —Молодость жива!Нас водила молодостьВ сабельный поход,Нас бросала молодостьна Кронштадтский лед.Боевые лошадиУносили нас,На широкой площадиУбивали нас.Но в крови горячечнойПодымались мы,Но глаза незрячиеОткрывали мы.Возникай содружествоВорона с бойцом —Укрепляйся мужествоСталью и свинцом.Чтоб земля суроваяКровью истекла,Чтобы юность новаяИз костей взошла.Чтобы в этом крохотномТеле — навсегдаПела наша молодость,Как весной вода.Валя, Валентина,Видишь на юруБазовое знамяВьется по шнуру.Красное полотнищеВьется над бугром.«Валя, будь готова!» —Восклицает гром.В прозелень лужайкиКапли как польют!Валя в синей майкеОтдает салют.Тихо подымаетсяПризрачно легка,Над больничной койкойДетская рука.«Я всегда готова!»Слышится окрест.На плетеный коврикУпадает крест.И потом бессильнаяВалится рука —В пухлые подушки,В мякоть тюфяка.А в больничных окнахСинее тепло,От большого солнцаВ комнате светло.И припав к постели,Изнывает мать.За оградой пеночкамНынче благодать.Вот и все!Но песняНе согласна ждать.Возникает песняВ болтовне ребят.Подымает песнюНа голос отряд.И выходит песняС топотом шаговВ мир, открытый настежьБешенству ветров.
Я мечтою ловил уходящие тени,Уходящие тени погасавшего дня,Я на башню всходил, и дрожали ступени,И дрожали ступени под ногой у меня.И чем выше я шел, тем ясней рисовались,Тем ясней рисовались очертанья вдали,И какие-то звуки вдали раздавались,Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.Чем я выше всходил, тем сильнее сверкали,Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,И сияньем прощальным как будто ласкали,Словно нежно ласкали отуманенный взор.И внизу подо мною уж ночь наступила,Уже ночь наступила для уснувшей Земли,Для меня же блистало дневное светило,Огневое светило догорало вдали.Я узнал, как ловить уходящие тени,Уходящие тени потускневшего дня,И все выше я шел, и дрожали ступени,И дрожали ступени под ногой у меня.
>>570591Память (по ощущениям) заметно лучше не становится, но каждый следующий стих запоминается быстрее.
Таццяна ЗіненкаГАРЧЭЙШАЕ ПІТВОАнатолю СысуТолькі табе пазайздрошчу,толькі табе не зманю…Нас пакараюць на плошчы,нам пашкадуюць агню.Мы, што ніколі з табою,не абняліся ў жыцці,будзем сцяблінай адноюразам да сонца расці,Покуль зялёная кроналісце на дол не страсе.Нас пакараюць бяскроўна:ветліва і пакрысе.Мы не народжаны доўгажыць і жыццё разумець.нам абяруць, як нябогам,самую лёгкую смерць.І, парынаючы ў Лету,мы не згадаем зямлю,дзе паміраюць Паэты,перш чым пачуюць: «Люблю…»1998
Юзек просыпается среди ночи, хватает её за руку, тяжело дышит:«Мне привиделось страшное, я так за тебя испугался…»Магда спит, как младенец, улыбается во сне, не слышит.Он целует её в плечо, идёт на кухню, щёлкает зажигалкой.Потом возвращается, смотрит, а постель совершенно пустая,- Что за чёрт? – думает Юзек. – Куда она могла деться?..«Магда умерла, Магды давно уже нет», – вдруг вспоминает,И так и стоит в дверях, поражённый, с бьющимся сердцем…Магде жарко, и что-то давит на грудь, она садится в постели.- Юзек, я открою окно, ладно? - шепчет ему на ушко,Гладит по голове, касается пальцами нежно, еле-еле,Идёт на кухню, пьёт воду, возвращается с кружкой.- Хочешь пить? – а никого уже нет, никто уже не отвечает.«Он же умер давно!» - Магда на пол садится и воет белугой.Пятый год их оградки шиповник и плющ увивает.А они до сих пор всё снятся и снятся друг другу.
>>497942 (OP) * Набрав воды для умывания в колодце, сгорбленном от ветхости, рабочий обратил внимание на странный цвет ее поверхности. - Вот дьявол! Отработал смену, устал, мечтаешь: скоро отдых! - а здесь луна свалилась с неба, опять попала в нашу воду. Теперь попробуй ею вымыться, чтоб растворился запах пота. Чтоб стал с известной долей вымысла тот факт, что смену отработал. Свою жену он будит, Марью, хоть и ночное время суток. Фильтрует воду через марлю, но ведь луна - не слой мазута. И от воды неотделима. Рабочий воду выливает в соседские кусты малины. Кисет с махоркой вынимает, И думает: - Вот будет крику, коль обнаружится внезапно, что лунный у малины привкус, что лунный у малины запах!Владимир Уфлянд
Начало осениСтарухи, сидя у ворот,Хлебали щи тумана, гари.Тут, торопяся на завод,Шел переулком пролетарий.Не быв задетым центром О,Он шел, скрепив периферию,И ветр ломался вкруг него.Приходит соболь из Сибири,И представляет яблок Крым,И девка, взяв рубля четыре,Ест плод, любуясь молодым.В его глазах - начатки знанья,Они потом уходят в руки,В его мозгу на состязаньеСошлись концами все науки.Как сон житейских геометрий,В необычайно крепком ветреНад ним домов бряцали оси,И в центре О мерцала осень.И к ней касаясь хордой, что ли,Качался клен, крича от боли,Качался клен, и выстрелом умаКазалась нам вселенная сама.
ОбстановочкаРевет сынок. Побит за двойку с плюсом,Жена на локоны взяла последний рубль,Супруг, убитый лавочкой и флюсом,Подсчитывает месячную убыль.Кряхтят на счетах жалкие копейки:Покупка зонтика и дров пробила брешь,А розовый капот из бумазейкиБросает в пот склонившуюся плешь.Над самой головой насвистывает чижик(Хоть птичка божия не кушала с утра),На блюдце киснет одинокий рыжик,Но водка выпита до капельки вчера.Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,В наплыве счастья полуоткрывши рот,И кошка, мрачному предавшись пессимизму,Трагичным голосом взволнованно орет.Безбровая сестра в облезлой кацавейкеНасилует простуженный рояль,А за стеной жиличка-белошвейкаПоет романс: "Пойми мою печаль"Как не понять? В столовой тараканы,Оставя черствый хлеб, задумались слегка,В буфете дребезжат сочувственно стаканы,И сырость капает слезами с потолка.
Вересковый медИз вереска напитокЗабыт давным-давно.А был он слаще меда,Пьянее, чем вино.В котлах его варилиИ пили всей семьейМалютки-медоварыВ пещерах под землей.Пришел король шотландский,Безжалостный к врагам,Погнал он бедных пиктовК скалистым берегам.На вересковом поле,На поле боевомЛежал живой на мертвомИ мертвый - на живом. _______Лето в стране настало,Вереск опять цветет,Но некому готовитьВересковый мед.В своих могилках тесных,В горах родной землиМалютки-медоварыПриют себе нашли.Король по склону едетНад морем на коне,А рядом реют чайкиС дорогой наравне.Король глядит угрюмо:"Опять в краю моемЦветет медвяный вереск,А меда мы не пьем!"Но вот его вассалыПриметили двоихПоследних медоваров,Оставшихся в живых.Вышли они из-под камня,Щурясь на белый свет,-Старый горбатый карликИ мальчик пятнадцати лет.К берегу моря крутомуИх привели на допрос,Но ни один из пленныхСлова не произнес.Сидел король шотландский,Не шевелясь, в седле.А маленькие людиСтояли на земле.Гневно король промолвил:- Пытка обоих ждет,Если не скажете, черти,Как вы готовили мед!Сын и отец молчали,Стоя у края скалы.Вереск звенел над ними,В море катились валы.И вдруг голосок раздался:- Слушай, шотландский король,Поговорить с тобоюС глазу на глаз позволь!Старость боится смерти.Жизнь я изменой куплю,Выдам заветную тайну! -Карлик сказал королю.Голос его воробьиныйРезко и четко звучал:- Тайну давно бы я выдал,Если бы сын не мешал!Мальчику жизни не жалко,Гибель ему нипочем...Мне продавать свою совестьСовестно будет при нем.Пускай его крепко свяжутИ бросят в пучину вод -А я научу шотландцевГотовить старинный мед!.. _______Сильный шотландский воинМальчика крепко связалИ бросил в открытое мореС прибрежных отвесных скал.Волны над ним сомкнулись.Замер последний крик...И эхом ему ответилС обрыва отец-старик:- Правду сказал я, шотландцы,От сына я ждал беды.Не верил я в стойкость юных,Не бреющих бороды.А мне костер не страшен.Пускай со мной умретМоя святая тайна -Мой вересковый мед!
Встала в сияньи. Крестила детей. И дети увидели радостный сон. Положила , до полу клонясь головой, Последний земной поклон. Коля проснулся. Радостно вздохнул, Голубому сну еще рад наяву. Прокатился и замер стеклянный гул : Звенящая дверь хлопнула внизу. Прошли часы. Приходил человек С оловянной бляхой на теплой шапке . Стучал и дожидался у двери человек. Никто не открыл. Играли в прятки. Были веселые морозные Святки. Прятали мамин красный платок. В платке уходила она по утрам. Сегодня оставила дома платок: Дети прятали его по углам. Подкрались сумерки. Детские тени Запрыгали на стене при свете фонарей. Кто-то шел по лестнице , считая ступени. Сосчитал. И заплакал. И постучал у дверей. Дети прислушались. Отворили двери. Толстая соседка принесла им щей. Сказала: "Кушайте". В стала на колени И, кланяясь, как мама, крестила детей. Мамочке не больно, розовые детки. Мамочка сама на рельсы легла. Доброму человеку, толстой соседке , Спасибо, спасибо. Мама не могла." Мамочке хорошо. Мама умерла .
И я в моем теплом теле Лелеял глухую лень, Сонно звенят недели Вечность проходит в тень. Месяца лысое темя Прикрыто дымным плащом, Музыкой сонного времени Мой увенчаю дом. Ухо улицы глухо, Кружится карусель. Звезды злые старухи Качают дней колыбель.
Мой милый маг, моя Мария, —Мечтам мерцающий маяк.Мятежны марева морские,Мой милый маг, моя Мария,Молчаньем манит мутный мрак.Мне метит мели мировыеМой милый маг, моя Мария,Мечтам мерцающий маяк!
Червивая копоть из под ее копытаХавать похлебку сырую с корытаЭто как дирижировать самотыкомОдинокий гук в лесу могилу выкопалВензеля на еблете у пидораВедь ему не оставили выбора
Обидные прозвища для собакЭто непросто, когда ты слабакИли корм кошачий на завтракЗапачкать ей кремом розовый фартукРасслабься, тут нет никого кроме насЯ ей расширял словарный запас
>>579225Глупым снегом накрыть барыгуЧистая прибыль, собачий выгулСобытий ворох ей выеб вымяИ хуем грязь ей из-под пальцев вымелОдеялом укрыться, любимое сердцеСтучит встревоженно, оно под перцем
>>580575Не надо бампать это пристанище выродков. В оупенинг посте стоят Рильке и Лотреамон, а сами дерьмо дегенеративное постят.
Я буду маліцца і сэрцам, і думамі,Распетаю буду маліцца душой,Каб чорныя долі з мяцеліцаў шумаміЎжо больш не шалелі над роднай зямлёй. Я буду маліцца да яснага сонейка,Няшчасных зімой саграваць сірацін,Прыветна па збожных гуляючы гонейках,Часцей заглядаці да цёмных хацін. Я буду маліцца да хмараў з грымотамі,Што дзіка над намі гуляюць не раз,Каб жаль над гаротнымі мелі бяднотамі,Градоў, перуноў не ссылалі падчас. Я буду маліцца да зорак і жаліцца,Што гасяць сябе надта часта яны,Бо чуў, як якая з неба з іх зваліцца,З жыцця хтось сыходзе на вечныя сны. Я буду маліцца да нівы ўсёй сілаю,Каб лепшаю ўродай плаціла за труд,Збагаціла сельскую хату пахілую,Надзеі збытымі убачыў наш люд.Я буду маліцца і сэрцам, і думамі,Распетаю буду маліцца душой,Каб чорныя долі з мяцеліцаў шумаміНе вылі над роднай зямлёй, нада мной. 1906
И. С. АксаковСмотри! толпа людей нахмурившись стоит:Какой печальный взор! какой здоровый вид!Каким страданием томяся неизвестным,С душой мечтательной и телом полновесным,Они речь умную, но праздную ведут;О жизни мудрствуют, но жизнью не живутИ тратят свой досуг лениво и бесплодно,Всему сочувствовать умея благородно!Ужели племя их добра не принесет?Досада тайная меня подчас берет,И хочется мне им, взамен досужей скуки,Дать заступ и соху, топор железный в рукиИ, толки прекратя об участи людской,Работников из них составить полк лихой.1846
>>497942 (OP)Михаил Гронасосеньсломанный мир на обочине стынетникто не починитникто не поправит осипросто:сиди и поддакивайпока о тебе разглагольствуютродство и сиротствои дарят друг другу подарки
>>584612>сломанный мир на обочине стынет>никто не починит>никто не поправит осиПиздец, такая классная, говоря словами Набокова, "лирическая возможность" была - и никакого развития не получила. Словно после пары тактов хорошей мелодии музыкант громко пукнул и перестал играть.
>>584633Так в том и суть приёма, что оно там ненаписанным осталось. Читатель должен сам рифму в голове домыслить.
>>584638Приемом это было бы, если бы у этих строчек не было окончания, тем более ломающего ритм начала о колено. И даже если это прием - он, во-первых, пиздец дешевый, поскольку подобное умолчание выглядит именно как попытка выдать за прием неумение выдержать ритм и найти рифмы, а не как действительно оставленный для интерпретации простор, во-вторых, читатель за автора его работу по ритму и рифмам делать не обязан.
СЕВЕРЯНИНУвертюраАнанасы в шампанском! Ананасы в шампанском!Удивительно вкусно, искристо, остро!Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!В группе девушек нервных, в остром обществе дамскомЯ трагедию жизни претворю в грезофарс...Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!
КензелиВ шумном платье муаровом, в шумном платье муаровомПо аллее олуненной Вы проходите морево...Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,А дорожка песочная от листвы разузорена —Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная...Упоенье любовное Вам судьбой предназначено...В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом —Вы такая эстетная, Вы такая изящная...Но кого же в любовники? и найдется ли пара Вам?Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым,И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом,И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым —Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!..
Николай ЗаболоцкийИскушение (1929) Смерть приходит к человеку, Говорит ему: «Хозяин, Ты походишь на калеку, Насекомыми кусаем. Брось житье, иди за мною, У меня во гробе тихо. Белым саваном укрою Всех от мала до велика. Не грусти, что будет яма, Что с тобой умрет наука: Поле выпашется само, Рожь поднимется без плуга. Солнце в полдень будет жгучим, Ближе к вечеру прохладным. Ты же, опытом научен, Будешь белым и могучим С медным крестиком квадратным Спать во гробе аккуратном». «Смерть, хозяина не трогай, — Отвечает ей мужик. — Ради старости убогой Пощади меня на миг. Дай мне малую отсрочку, Отпусти меня. А там Я единственную дочку За труды тебе отдам». Смерть не плачет, не смеется, В руки девицу берет И, как полымя, несется, И трава под нею гнется От избушки до ворот. Холмик во поле стоит, Дева в холмике шумит: «Тяжело лежать во гробе, Почернели ручки обе, Стали волосы как пыль, Из грудей растет ковыль. Тяжело лежать в могиле, Губки тоненькие сгнили, Вместо глазок — два кружка, Нету милого дружка!» Смерть над холмиком летает И хохочет и грустит, Из ружья в него стреляет И склоняясь говорит: «Ну, малютка, полно врать, Полно глотку в гробе драть! Мир над миром существует, Вылезай из гроба прочь! Слышишь, ветер в поле дует, Наступает снова ночь. Караваны сонных звезд Пролетели, пронеслись. Кончен твой подземный пост, Ну, попробуй, поднимись!» Дева ручками взмахнула, Не поверила ушам, Доску вышибла, вспрыгнула, Хлоп! И лопнула по швам. И течет, течет бедняжка В виде маленьких кишок. Где была ее рубашка, Там остался порошок. Изо всех отверстий тела Червяки глядят несмело, Вроде маленьких малют Жидкость розовую пьют. Была дева — стали щи. Смех, не смейся, подожди! Солнце встанет, глина треснет, Мигом девица воскреснет. Из берцовой из кости Будет деревце расти, Будет деревце шуметь, Про девицу песни петь, Про девицу песни петь, Сладким голосом звенеть: «Баю, баюшки, баю, Баю девочку мою! Ветер в поле улетел, Месяц в небе побелел. Мужики по избам спят, У них много есть котят. А у каждого кота Были красны ворота, Шубки синеньки у них, Все в сапожках золотых, Все в сапожках золотых, Очень, очень дорогих...»
М. Ю. ЛермонтовОДА К НУЖНИКУО ты, вонючий храм неведомой богини!К тебе мой глас... к тебе взываю из пустыни,Где шумная толпа теснится столько дней,И где так мало я нашел еще людей.Прими мой фимиам, летучий и свободный,Незрелый, слабый цвет поэзии народной.Ты покровитель наш, в святых стенах твоихЯ не боюсь врагов завистливых и злых.Под сению твоей не причинит нам страхаНи взор Михайлова, ни голос Шлиппенбаха.Едва от трапезы восстанут юнкера,Хватают чубуки, бегут, кричат: пора!Народ заботливо толпится за дверями.Вот искры от кремня посыпались звездами,Из рукава чубук уж выполз как змея,Гостеприимная отдушина твояОткрылась бережно, огонь табак объемлет,Приемная труба заветный дым приемлет.Когда ж Ласковского приходит грозный глаз,От поисков его ты вновь спасаешь нас,И жопа белая красавца молодогоЯвляется тебе отважно без покрова.Но вот над школою ложится мрак ночной,Клерон уж совершил дозор обычный свой,Давно у фортепьян не раздается Феня...Последняя свеча на койке БаловеняУгасла, и луна кидает бледный светНа койки белые и лаковый паркет.Вдруг шорох, слабый звук и легкие две тениСкользят по камере к твоей желанной сени.Вошли... и в тишине раздался поцелуй.Краснея, поднялся, как тигр, голодный хуй.Хватают за него нескромною рукою,Прижав уста к устам, и слышно: «Будь со мною,Я твой, о милый друг, прижмись ко мне сильней ,Я таю, я горю...» — и пламенных речейНе перечтешь. Но вот, подняв подол рубашки,Один из них открыл атласный зад и ляжки.И восхищенный хуй, как страстный сибарит,Над пухлой жопою надулся и дрожит.Уж сблизились они, еще лишь миг единый...Но занавес пора задернуть над картиной.Пора, чтоб похвалу неумолимый рокНе обратил бы мне в язвительный упрек.
все эти женщины изуродованные насилием. убитые.заморенные чувством вины. униженные. сломанные.лежат в землеидут по земле — в садза детьми — плодами домашнего насилия.в магазин за хлебом и молоком —чтобы накормить своего насильникаусаживаются на раздутые члены под шепот:а говорила не хочешь, глянь какая мокраястонут от боли пронизывающеи вагину все они лежат в землеОксана Васякина. "Ветер ярости"
>>585741#яНеБоюсьСказать, что лауреат нынешнего «Лицея» Оксана Васякина – явный издательский проект со всеми его атрибутами. С программой действий, направленной на продвижение текста (по Губайловскому). С проработанной биографией (по Елистратову). С имитацией западных образцов и отчетливым премиальным акцентом (по Кузнецовой).Недвусмысленная инструкция была дана в январе этого года на «Большой авторской конференции» издательства «Эксмо»: в России подули западные ветры, стало быть, самыми востребованными темами станут феминизм и ЛГБТ. Эксперты робко советовали помнить про закон о гей-пропаганде и гораздо настойчивее повторяли: «ЛГБТ и феминизм хорошо продаются».Васякина оказалась вполне годным кандидатом: лютый феминизм плюс ядовито-розовая ориентация. Помножьте это на актуальные тренды – #MeToo и #яНеБоюсьСказать, сделанный в Фонде Сороса, – и получите оптимальный вариант. Можно бы лучше, да не бывает. #яНеБоюсьСказать, что самый большой дефицит в России – логика. Ярославна из Кабмина плачет о катастрофической депопуляции – пусть себе плачет. Росстат со слезами на глазах фиксирует рекордное число разводов: 68 процентов – да и хрен с ним. А Федеральное – Федеральное! – агентство по печати и массовым коммуникациям (один из учредителей «Лицея») назначает лауреатом вот это, и оно на всех углах сулит мужикам децимацию – в лучшем случае. Музыка народная, слова Валери Соланас. Кафка больше ада. Может, и не Кафка вовсе, а Макиавелли? #яНеБоюсьСказать, что лет 15 назад Александр Архангельский назвал премию «Дебют» растлением малолетних. 6 сего июня он присудил О.В. первую премию «Лицей» в номинации «Поэзия». Хотя лицеистка Васякина – по всем статьям дебютантка: та же ориентация на тусовочный вкус, тот же копеечный эпатаж вместо работы над словом и то же литкружковское качество текстов. #яНеБоюсьСказать, что патрон Васякиной в «АСТ» Илья Данишевский открыл под крышей издательства уютную богадельню для девиантов и делинквентов вроде Толоконниковой («Полицейский лижет у тебя между ног»), Маршенкуловой («Пересядь с иглы мужского одобрения на мужское лицо») или Павленского (ну, его представлять не надо). Хватит, однако, о хористах. У нас прима есть. #яНеБоюсьСказать, что убеждения О.В. – далеко не 750-й пробы. И даже не 375-й.«я думаю что я одна из этих женщинодна из тех кто борется против всех мужчин ради всех женщин»(«ветер ярости»)Хм. Кто печатал барышню в журнале «Воздух»? Кузьмин. Кто публиковал ее в издательстве «Арго-Риск»? Он же. Кто привел ее за ручку в «АСТ»? Данишевский. Кто присудил ей «Лицей»? Архангельский с Воденниковым. А деньги чьи? Lotte Group, хозяин – Син Гёкхо. И у всех, ну надо же, буква «м» во второй графе анкеты.Вот феминизм. Это странный предмет: надо – так есть, а не надо – так нет. Дивны дела твои, Господи! *
>>585793 #яНеБоюсьСказать, что не слишком верю надрыву васякинской лирики. Точнее, вообще не верю.В интервью, включенном в сборник «Ветер ярости», авторесса объявила, что ее тексты максимально зависят от ее биографии, а художественная составляющая присутствует лишь в качестве метафоры.Гете назвал свою автобиографию «Поэзия и правда», прозрачно намекнув, что Dichtung и Wahrheit – не совсем чтобы синонимы. В случае Васякиной эти понятия резко антонимичны. «когда мы жили в сибири у нас не было денег…а еще мы бесконечно елии покупали едуи готовили еду»(«Когда мы жили в Сибири»)Нищета плохо вяжется со жратвой на разрыв аорты – или я что-то путаю? Кстати, меню у неимущей семьи было однообразное, но вполне калорийное. Куриные окорочка, запеченные с лимоном и майонезом, куриные рулетики, пирожки с курятиной, картофельный салат с яблоком и сухариками… Да Бог с ней, с кулинарией – впереди немало открытий чудных.«теткин сожитель на моих глазах выволок ее на лестничную клетку и прыгал на ее голове в ботинках пока та не потеряла сознание»(«что я знаю о насилии»)Для справки: сила, необходимая для перелома черепа при одностороннем воздействии, – примерно 24 кило. Два варианта: либо сожитель и полутора пудов не весил, либо теткин череп ковали из лобовой брони Т-34.Продолжим:«у нас был тяжелый тяжелый тяжелый тяжелыйбессмысленный труд»(«Когда мы жили в Сибири»)Ну-ну. Бессмысленный, значит, и тяжелый-тяжелый. Барышня, должно быть, в отбельном цехе Усть-Илимского ЛПК астму и дерматит зарабатывала? Ан нет, грядки окучивала, потом натурщицей была (см. интервью «Афише Daily»). Вот и все ужасы нашего городка.С правдой, кажется, разобрались. Пора бы и о поэзии. #яНеБоюсьСказать, что с верлибрами О.В. то и дело случается что-то необъяснимое:«когда мне было 13 лет меня изнасиловал подонок по имени Артемдал мне по башке изнасиловалпролежала до утра на холодном кафелезастудила все себе насмерть»Стоп, это уже Букша… Что за хрень? Ну-ка, снова да ладом:«мой отец был дальнобойщикон умер от СПИДамладшая сестра утопиласьдедушка убил свою женуоблил себя керосином и сгорел»Отставить, это Гашек. Черт его знает, как так выходит…#яНеБоюсьСказать, что Васякина на редкость монотонна. Горькая доля гастарбайтеров, и мастурбация зубной электрощеткой – так, попутные песни. Лейтмотивов тут ровно два: про себя, с ног до головы униженную и оскорбленную, и про ненависть к членомразям. Такой, слушай, личный неприязнь испытывает – прямо кушать не может:«все эти женщины – изуродованные насилием. убитые. заморенные чувством вины. униженные. сломанные.лежат в землеидут по земле – в сад за детьми – плодами домашнего насилия.в магазин за хлебом и молоком – чтобы накормить своего насильника»(«ветер ярости») «Кончится жизнь твоего грязного членаВсе остальное что от тебя останетсяОставлю лежать на земле под ветромБез погребенияИ придут женщиныЧтобы мочиться на твое тело»(«ветер ярости»)#яНеБоюсьСказать, что а-абличительная публицистика перестроечного образца, нарубленная толстыми, в ладонь, шматками – еще не верлибр. Не ищите здесь внутренний ритм, тропы, ассонансы и прочие красоты слога, ибо гарантированно не обрящете. У О.В. на все случаи жизни одна фишка – редупликация, отмеченная Мариной Кудимовой: «красивая красивая красивая женщина», «тяжелый тяжелый тяжелый тяжелый / бессмысленный труд» и так далее. Наверно, для особо понятливых писано. Череда замусоленных и тусклых эпитетов вместо одного оригинального и точного – это попросту скучно скучно скучно. Образы тоже в дефиците. Мне попался всего один: Москва, прибитая к яйцам Павленского. Нездешней силы картинка – вся авторская аксиология как на ладони.
>>585794#яНеБоюсьСказать, что Васякина в трагическом разладе с матчастью. Хлебозаводы увеличивают производство водки. Правоверный мигрант харамно сожительствует с тридцатью соседями, а после халяльно совершает гусль, – экий шариат затейливый. Всем насильникам, убившим женщин, дарят несколько лет свободы к сроку за убийство. Барышня, вы статью 105 УК читали? – убийство, сопряженное с изнасилованием, это вплоть до пожизненного (ч. 2, п. «к»). Ну, и нелады с родной речью, как же без них: «слепленные между друг другом», «домогался до моей коллеги», «линии пересекаются в одну», «хтоничные соски». Стилистика – вообще высший пилотаж: «остальное, что останется, оставлю…» Короче, типичная выпускница Литинститута. И типичный литературный паралимпиец.Автор верлибра свободен во всем, не считая необходимости создавать хорошие стихи, говорил Томас Элиот. Но это не наш случай. #яНеБоюсьСказать, что стержень васякинской лирики – по-неандертальски примитивная манипуляция: «он бил меня всего один раз когда узнал что я ему изменила линолеум весь был в крови… когда глаза заплыли синими пятнами когда я выплюнула на линолеум осколки передних зубов он швырнул меня к батарее было лето и не топили батарея была холодная он содрал с меня юбку разорвал колготки вместе с трусами и начал насиловать он насиловал меня несколько часов подряд а потом когда уже светало он принес ведро и тряпку и велел все вымыть»(«ветер ярости»)И еще 101 рассказка про то, как чудовища вида ужасного… ну, вы поняли. Джордж Саймон суфлирует: изображая жертву, не в пример легче урвать что-нибудь у окружающих. Тому в истории мы тьму примеров слышим. Особенно в истории литературы.Молданов оптом и в розницу торговал своей нелегкой судьбой (детдом, автокатастрофа, фибросаркома, три ампутации), вышел в финал «Дебюта», получил приз «За мужество в литературе» и на смертном одре был номинирован на «Большую книгу». Вскоре выяснилось, что новопреставленный живее всех живых, при всех четырех конечностях и вообще ничего не писал, кроме школьных диктантов. Тексты за Молданова сочинял и редакторов-издателей жалобил его приемный папаша.Сиротские песни Мещаниновой (голодное детство, отчим-педофил, сволочная мамаша, одноклассники-подонки) обошли все мыслимые шорт-листы, хотя потерпевшая подозрительно путалась в показаниях, а временами несла немыслимую чушь.Прием похож на ППШ – стар, но безотказен. Огонь! #яНеБоюсьСказать, что статья 19-я Конституции РФ дает мужчине и женщине равные права и свободы.Именно поэтому год назад гражданина Меняйлова А.А. («тульский партизан», если кто не в курсе) тащили на цугундер по части 2-й статьи 282-й УК «Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола».После частичной декриминализации статьи 282-й УК РФ в декабре 2018 года указанные действия в соответствии со статьей 20.3.1. КоАП РФ квалифицируются как административное правонарушение и влекут наложение штрафа: на граждан – от 10 000 до 20 000 тысяч рублей, на юридических лиц – от 250 000 до 500 000 тысяч рублей. Ни гражданка Васякина О.Ю., ни издательство «АСТ» к административной ответственности привлечены не были.Что не ясно? *#яНеБоюсьСказать, что проект «Оксана Васякина» – из числа краткосрочных, как и любой продукт брендбилдинга. Срок годности у него невелик – пока маркетологи из «Эксмо» не назовут новый ходовой товар. Но это не особо огорчает.Других писателей у них для нас есть, вот что воистину прискорбно.
>>585793Дядя не знаком с западными образцами и не знает, что лесбосепаратизм постарше него самого будет, стихи он ниасилил, а про автора понял только то, что тут какой-то скандал. В результате его кипящий разум попытался разместить новую информацию на привычной картине мира, между Соросом, блатом, доносами и мусорной литературой, штампы которой он с таким наслаждением штампует.Воплощённая пошлость, конечно.
>>585950Как-то жирновато, тётки из мухосранского литературно-художественного кружка имени Есенина-Безрукова сюда не пишут.
>>586028И шо тогда сраться? Таких в каждом литкружке хоть жопой жуй. Если бы стихотворения нормальные строчила, тогда еще бог с ней, а так - нахуй надо делать пиар очередной графоманше?И ведь охуенная тема феминизм, давно хочу годный роман про это, но девяносто пять процентов адептов - такие ебанашки, что днем с огнем не сыщешь. Если они еще и пишут - то вообще святых вон выноси: гонор запредельный, градус неадеквата тугой струей бьет из шизометра, а продукт - говно говном. Исключения есть, конечно, но их встретишь реже, чем букачера-гетеросексуала.
Дымился ствол сосны, дымился ствол берданки,Трещал в тайге пожар, тайгу окутал смог.А посреди тайги в охотничьей землянкеЗакашлялся во сне невзрачный мужичок.Проснулся, побежал сквозь дым, как полупьяный,Наткнулся на ручей, упал, к воде приник.И вдруг прям на него, как немец из тумана,С дымящимся стволом выходит дед-лесник.И выстрел заглушил шум дальних электричек,Остался у ручья невзрачный мужичок.В кармане у него нашли коробку спичекИ пачку сигарет с названием «Дымок».
Не знаете сайт такой, чтобы можно было матерные стишки туда сливать массами? Собственные. И желательно чтоб там народ сидел хоть какой-то и видел. Знаю только стихи.ру, куда можно заливать своё, но не знаю, можно ли там матерное.
>>588817Есть куча мёртвых и полумёртвых сайтов разной степени контркультурности. Ещё никто пока не запрещает бложик или сайтик где угодно завести.Народная тропа тропится сама.
Шарль Бодлер - Женщине Ты на постель свою весь мир бы привлекла,О, женщина, о, тварь, как ты от скуки зла!Чтоб зубы упражнять и в деле быть искусной -Съедать по сердцу в день - таков девиз твой гнусный.Зазывные глаза горят, как бар ночной,Как факелы в руках у черни площадной,В заемной прелести ища пути к победам,Но им прямой закон их красоты неведом. Бездушный инструмент, сосущий кровь вампир,Ты исцеляешь нас, но как ты губишь мир!Куда ты прячешь стыд, пытаясь в позах разныхПред зеркалами скрыть ущерб в своих соблазнахКак не бледнеешь ты перед размахом зла,С каким, горда собой, на землю ты пришла,Чтоб темный замысел могла вершить ПриродаТобою, женщина, позор людского рода, -Тобой, животное! - над гением глумясь.Величье низкое, божественная грязь!
Шарль Бодлер - Вампир В мою больную грудь онаВошла, как острый нож, блистая,Пуста, прекрасна и сильна,Как демонов безумных стая.Она в альков послушный свойМой бедный разум превратила;Меня, как цепью роковой,Сковала с ней слепая сила.И как к игре игрок упорныйИль горький пьяница к вину,Как черви к падали тлетворной,Я к ней, навек проклятой, льну.Я стал молить: «Лишь ты мне можешьВернуть свободу, острый меч;Ты, вероломный яд, поможешьМое бессилие пресечь!»Но оба дружно: «Будь покоен! —С презреньем отвечали мне. —Ты сам свободы недостоин,Ты раб по собственной вине!Когда от страшного кумираМы разум твой освободим,Ты жизнь в холодный труп вампираВдохнешь лобзанием своим!
Шарль Бодлер - мученица Среди шелков, парчи, флаконов, безделушек, Картин, и статуй, и гравюр,Дразнящих чувственность диванов и подушек И на полу простертых шкур, В нагретой комнате, где воздух - как в теплице, Где он опасен, прян и глух,И где отжившие, в хрустальной их гробнице, Букеты испускают дух, - Безглавый женский труп струит на одеяло Багровую живую кровь,И белая постель ее уже впитала, Как воду - жаждущая новь. Подобна призрачной, во тьме возникшей тени (Как бледны кажутся слова!),Под грузом черных кос и праздных украшений Отрубленная голова На столике лежит, как лютик небывалый, И, в пустоту вперяя взгляд,Как сумерки зимой, белесы, тусклы, вялы, Глаза бессмысленно глядят. На белой простыне, приманчиво и смело Свою раскинув наготу,Все обольщения выказывает тело, Всю роковую красоту. Подвязка на ноге глазком из аметиста, Как бы дивясь, глядит на мир,И розовый чулок с каймою золотистой Остался, точно сувенир. Здесь, в одиночестве ее необычайном, В портрете - как она самаВлекущем прелестью и сладострастьем тайным, Сводящем чувственность с ума, - Все празднества греха, от преступлений сладких, До ласк, убийственных, как яд,Все то, за чем в ночи, таясь в портьерных складках, С восторгом демоны следят. Но угловатость плеч, сведенных напряженьем, И слишком узкая нога,И грудь, и гибкий стан, изогнутый движеньем Змеи, завидевшей врага, - Как все в ней молодо! - Ужель, с судьбой в раздоре, От скуки злой, от маетыЖеланий гибельных остервенелой своре Свою судьбу швырнула ты? А тот, кому ты вся, со всей своей любовью, Живая отдалась во власть,Он мертвою тобой, твоей насытил кровью Свою чудовищную страсть? Схватил ли голову он за косу тугую, Признайся мне, нечистый труп!В немой оскал зубов впился ли, торжествуя, Последней лаской жадных губ? - Вдали от лап суда, от ханжеской столицы, От шума грязной болтовниСпи мирно, мирно спи в загадочной гробнице И ключ от тайн ее храни. Супруг твой далеко, но существом нетленным Ты с ним в часы немые сна,И памяти твоей он верен сердцем пленным, Как ты навек ему верна.
Артюр Рембо - бал повешенныхС морильной свешены жердины,Танцуют, корчась и дразня,Антихристовы паладиныИ Саладинова родня.Маэстро Вельзевул велит то так, то этакКлиенту корчиться на галстуке гнилом,Он лупит башмаком по лбу марионеток:Танцуй, стервятина, под ёлочный псалом!Тогда ручонками покорные паяцыДруг к другу тянутся, как прежде, на балу,Бывало, тискали девиц не без приятцы,И страстно корчатся в уродливом пылу.Ура! Живот отгнил – тем легче голодранцам!Подмостки широки, на них – айда в разгул!Понять немыслимо, сражению иль танцамАккомпанирует на скрипке Вельзевул.Подошвы жесткие с обувкой незнакомы,Вся кожа скинута долой, как скорлупа,Уж тут не до стыда, – а снег кладет шеломыНа обнажённые пустые черепа.По ним – султанами сидит воронья стая,Свисает мякоть щёк, дрожа, как борода,И кажется: в броню картонную, ристая,Оделись рыцари – вояки хоть куда.Ура! Метель свистит, ликует бал скелетов,Жердина чёрная ревёт на голоса,Завыли волки, лес угрюмо-фиолетов,И адской алостью пылают небеса.Эй! Потрясите-ка вон тех смурных апашей,Что чётки позвонков мусолят втихаря:Святош-молельщиков отсюда гонят взáшей!Здесь вам, покойнички, не двор монастыря!Но, пляску смерти вдруг прервав, на край подмосткаСкелет невиданной длины и худобыВлетает, словно конь, уздой пеньковой жёсткоПод небо алое взметённый на дыбы;Вот раздаётся крик – смешон и неизящен,Мертвец фалангами по голеням стучит, –Но вновь, как скоморох в шатёр, он в круг затащенК бряцанью костяков – и пляска дальше мчит.С морильной свешены жердины,Танцуют, корчась и дразня,Антихристовы паладиныИ Саладинова родня.
Бутусов, соси хуй, твоя музыка не будет вечнойПохоронят тебя с теми с кем ты скован одной цепьюС сатанистами, ельцинистами, свидетелями ПутинаТы раньше был как Морисси, а стал Леонидом АгутинымНародному артисту наливайте быстро виски!Даже Багров Данила не скупает твои дискиЭй, дядя Слава! Спроси у Бананана,Как вступал он в партию убийц с киноэкранаС Юпитера вам всё равно, оттуда вы большиеЗаконы гравитации, законы тиранииИлья Кормилец умер, а ты, сука, живойЯ это не могу простить и коечто ещёТвои слова меня не трогают никакНе Жан Бодияр ты, не Оноре де БальзакЭто не бодиарт, у тебя "хуй" на лице, чувакТы поп-стандарт, а не рокер-сибирякТряси головой, сисси бой, делай это в так под гипноВас всех отымел Ельцин, под бит егоРодились мы, услышав танковые залпыКричали "забери меня, мама, обратно!"В детские годы дефолтом ебнули на головуВ школу ходили в стабильно-смирительных робахСука девушка по городу шагает босикомНам блядь так интересно что там у неё за окномБайкер священник, гандон с пропавшим вкусом бананаГоворящий пёс и его друг Захар ПрилипалаБастион интеллектуальной обслуги знатиВас легион, а у нас нет ратиТе, кто против, не намного лучшеКухарка-аквалангист - он политик-самоучкаТот недобоксёр, который борец с попсой,И чувашская рожа с евреем с лысой башкойУ тебя наутилус, но ты не Немо,Как у Глеба матрица, но он не Нео,Ты погружался в море не глубже ярдаИди и выпей его, Ксанф, а лучше яда.
Начинается, как шум в животеПрятаться в мутной водеВынырнуть в колыбелькуИ врастать помаленьку в панелькуПрятки с отцом, горячо-холодноЖрать слез маминых в поварешкеСолнце тает в окне, как харчок золотаПапа-папа был понарошку, панелькаНабито панельное брюхо!Панельного неба краюха!Еду по России, не доеду до концаЕду по России, не доеду до концаЕду по России, не доеду до концаГде панелька моего отцаЗнать ту самую палатку в околоткеДавиться полторахой на коробкеДым кусками засовывать в горлоВ день, когда по особому перлоУбегать, под пуховиком - тулово парноеГолова гудит, в голове гундит пуля-паранойяМимо матери, прямо в похмельный сонНовое утро, панельный стон, панелька!Набито панельное брюхо!Панельного неба краюха!Еду по России, не доеду до концаЕду по России, не доеду до концаЕду по России, не доеду до концаГде панелька моего отцаПообветрилась свадебная мимозаВсе панельные драмы, как трафаретИ улыбка - лишь ссадина ниже носаНа фотографии семьи, которой нетПрятки с сыном, будто чужая жизньУбегать из панельки, ужалившисьИ квасить, квасить до белки, до бесовстваПривет, панельный сын панельного отца, панелька!Набито панельное брюхо!Панельного неба краюха!Еду по России, не доеду до концаЕду по России, не доеду до концаЕду по России, не доеду до концаГде панелька моего отца
Бараки-недоростки топорщатся кое-какНеприветливые, словно пропойцы на голякахИли как из крадущейся кареты ППСДве пары глаз блестящих, что конфеты M&M'sНебо подпирают новостройки-костылиВсё та же чёрная девятка разрезает пустыриИ работяга тащит горб, что тарантул коконИ человечья требуха в фоторамках оконЯ пройду, как по Манхэттену, по улицам ВосточногоОт солнечного света не пряча лица отёчногоДети сопят в колясках, укачанные рессорамиВсе мои одноклассницы рядышком нарисованыПо улицам полуденным, будто по МонпарнасуЯ позволю обмануть себя каждому оборванцуДо одури в подворотне я буду бухать и дутьИ бомбою водородною рухну тебе на грудь[Припев]Моя Родина — моя любовь, вид из окна:Моногородок в платье серого сукнаМоя Родина — моя любовь, и в каждом окнеСолдаты трущоб улыбаются мнеМоя Родина — моя любовь, вид из окна:Моногородок в платье серого сукнаМоя Родина — моя любовь, где я невпопад (читаю стихи)Читаю стихи в автомат[Куплет 2]Наши люди на войне и наши люди на тюрьмеЯ помню поминутно понедельник в октябреКак я собирал на взятку розовому ментуБоясь, что впарит десятку, как кентуДругой братан сказал, что ему нехуй выбиратьУехав на войну, он уехал умиратьА я остался здесь птицей-говоруномИспуганным ребёнком за пластиковым окномМы выглядим, как ровесники, в вагоне-ресторанеЗа соседними столами нечаянные сотрапезникиПомнишь, ты умерла, и мы твоё мясо елиЧто пахло как мумия, забытая в МавзолееПотерянного халдея шлю, куда он привыкПотея и холодея, осклабился проводникИ я в любви рассыпаюсь, громко и без стыдаТебе в вагоне-ресторане поезда в никуда[Припев]Моя Родина — моя любовь, вид из окна:Моногородок в платье серого сукнаМоя Родина — моя любовь, и в каждом окнеСолдаты трущоб улыбаются мнеМоя Родина — моя любовь, вид из окна:Моногородок в платье серого сукнаМоя Родина — моя любовь, где я невпопад (читаю стихи)Читаю стихи в автомат[Аутро]Ава-а-ава-эва-ава-ава-эваАва-а-ава-эва-ава-ава-эваАва-а-ава-эва-ава-ава-эваАва-а-ава-эва-ава-аваУлан-Удэ
>>589763>>589764>>589765Фуууууууу блядь!!!!!!!!!!!!!!!!!!11111111111111Фуууууууууууууу нахуй!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!1111111111111111111111111111111Блядь, всё-таки рэп-говна принёс и обмазался им, ой мудель, блядь!.. Твою мать, убери это говно нахуй отсюда, блядь! Сейчас будешь всё это вылизывать, блядь!Хули ты вызвал… хули ты говном-то вымазался, мудак, блядь?!Пидорас, блядь! Сука, блядь!Убери это говно отсюда, блядь!Ёб твою мать, блядь, и весь пол засрал, блядь!Мудак, блядь, ну ты мудак, блядь, я тебя сейчас убью, нахуй! Я тебя, блядь, сейчас убью нахуй, блядь!Блядь, ну ты пидорас, блядь…Бля, ну ты сумасшедший, ёб твою мать, а…Бля, с кем вы меня посадили, охуеть, ёбаный в рот!..Я тебя сейчас убью, нахуй. Ты понял, что я тя ща убью?Иди вон туда под струю мойся, понял, блядь?!Чтоб через пять минут чистый был! ИДИ ПОД СТРУЮ, СУКА! МОЙСЯ!
завтра, десятиклассница, рассказываю учителям, готовящим конкурс чтецов,стихотворение-сказку своего собственного сочинения, как то, что буду рассказывать на этот конкурс. если вам это интересно и угодно рассказать мне критику, то скажите. не прошу уже о том, чтобы подправить самим. мне такую услугу, скажу честно, никто никогда давать не готовился, ведь мои друзья ничего не мыслили в этом, а мыслить мог только мой учитель, но он так стар и равнодушен уже, краешком, и даже к своему предмету, что о моих писюльках и речи быть не могло быть никогда. и вообще у меня аритмия и писать стихотворения мне запретил врач. не орите сильно. итак: «Невеста Орфу». Праздников летних сейчас пораКаждый из троллей уже женился,А Орфурус как ждет Смерти рога.Сердце вечно говорит «нельзя»!Каждая из этих женщин троллейКак для тяжелых немытых работ,С сажей обмазанной кожей своей.Глупые! А живот их – земли холм.Ноги ужасных женщин-троллейЗашибут несчастливца молотом.Язык закопает, как бурой землей.Опустим грусть, наверх свою голову Подняв, увижу дату, в ней праздник,Встретившись глазом к календарю,Вспомню, чьей красотой проник,-- Сегодня праздник наших цветов.Троллиус яркий сегодня в цвету!Много метров их жгучих ковров!Я себе невесту цветочка найду! --Орфурус плел до поля середины,Где сердце поля пылало, где ОнаОбжигая вокруг землю и льдины,Королевой пламени цветов была.Он не готов был к красоте, и себяПочувствовав и целым, и живым,Он тьмой без света увидел свое Я,Досель так на свете прожившим. Он гномам заказал им кольцоНа мизинчик, другое как браслет,На её стебль, большой палец его.И к другу любовь их уже не запрет.Цветочек голову Орфурусу склонил,И заплакав от тролля любви, в мигеСвой лепесток (слезу), он выпустил,И ветерок слезу неся, поджег в огне.Он принес цветок скорее в свой дом,На алтарь поставил, словно МатериВозносил мольбы хвалебные ей он,Что родила чудом его на этой Земли.Пока другим его невеста жгет дома!Потому, что ветер севера лепестокНе потушит никак до холодного тла,И соседи его подняли много тревог.И собрались уж все тролли деревни,Придумали тогда злыдни злой план,Невесту как бы милую его извести,Чего терять? Уже дом наш пропал!Муж спал когда, жену Орфу укралиИ он проснулся, зная дело, и кричаОн вышел, но не найти где все были,Чтобы убить любого убийцу-тролля.Вокруг не хаос, но угольные платы…Ветер пускал лепесток. Одни небеса. Там, где плат жгут раздетые цветы.Там есть Орфу невеста, Орфу звезда.
праздников летних сейчас порау подъезда тусуют операдаже подъезжал генералне выхватить бы пацанам перая на это с балкона взиралмуж спал когда, жену орфу укралииграли нарды, играли и на гитареветер аккуратно опускал лепестокнемец рычащий опускал стеклопедаль в пол - и уже все равноскорость в км миллиард на таблоорфу звезда, в корфу туркам пиздаэто как урок навсегдаучитель стар и равнодушен краешкомэто как в детстве потерять варежкуаритмия как у быкова в фильменасвая ты вкинь мнено я за здоровый образ жизнизашибут троллей ливнии мамонты бивнямиязык закопают как бурой землейтанцуй со мной, этостихотворение-сказкаи двачер на том конце провода такой ласковыйрисует раскраски, пьет шампанское
>>590361если не любитель жанра, то почему бы не отставить свой ответ. я же не таких, как ты, спрашиваю, за неимением твоей любви к сказкам.
>>590367на самом деле мне понравилось твое стихотворение, оно очень ламповое и милое. это я так дурачусь просто.>>590369>>590373хейтеры сосатб
русская поэзия не существуетно ты думал иначе за каким то хуемкогда дурачился с рифмамиписал про лес с нимфамичитал издач, бампал тредыпогружался в нигредотакой русский поэтический как пушкин поэтишка ебучийпил какао из кружки, лил себе треки койла в ушкино ты не поль верлен и не артюр ремботебя басота подвесит за ребров треде punisher, зовите мишеля фукоты как панин, чел, пидор и мерзкий гандони для тебя тут найдется паноптиконзови меня десептикону тебя не стишки, а ебаный прогонведь ты не очень уменвыучил пару модных имензашкварных еще с допотопных времен
>>590387 на самом деле, мне понравилось твое дурачество. оно очень остроумное и смешное. это меня зовут Астрой друзья просто, потому что терновая голова.
>>590373и я не люблю сочинять стихотворения с рифмой, дружок, но в жизни иногда нужно кое что терять, от чего-то отказываться. ведь, важное в этом деле, что действительно касалось бы выбора моей души - смысл и компактность. это стихотворение не является характеризующим мое основное творчество, но оно больше всего подходит для толпы, оно сказочное, а сказки любят взрослые и дети, в нем мало метафор, абстрактным его не назовешь. уже есть хорошо на первое выступление. будь моя воля - пошла бы по пути древних поэтов, писала бы аллитерацией, "рифму" бы заменила на слово "ритм". будь моя воля, я бы писала верлибры. но именно сейчас я хочу понравится этим теткам, вписаться в эти каноны, а там уж писать то, что хочу. ведь именно сейчас я хочу, чтобы мой труд был ценен для людей, а значит глупо жаловаться на их предпочтения и особые требования. я не спрашивала вас здесь о том, нравится вам или нет, и мало ли что нравится мне самой. был задан вопрос, а каждый вопрос заслуживает достойного ответа.
спасибо большое, друзья, но вы мне так и не смогли помочь. очень жаль, опять придется погружаться в эту грязь - технику. отрывать по перышку у крыльев поэта.
>>590461Да причем здесь рифма, реперок?Ты не понимаешь, до какой степени твой словесный понос убогий и пошлый?Правда, не понимаешь? Или понимаешь? Но не можешь остановиться, да?У тебя совсем отсутствует критика по отношению к самому себе?Тебе не стыдно вот этим текстовым говном прилюдно дристать?
>>590463какую технику? у тебя все здорово, ни отнять, ни прибавить. смело показывай учителю.>>590465>У тебя совсем отсутствует критика по отношению к самому себе?да.
Мне нравятся Баратынский, Тютчев, Полонский, Вяземский, Фет, Анненский, Сологуб, Гиппиус, Блок, Тиняков, Олимпов, Ходасевич, ранний Кузмин, Парнок, Чурилин, Вагинов, Поплавский, Божнев, Зальцман, Одарченко, Чиннов, Соснора и Чудаков.Кто я после этого? Все очень плохо?
>>590513>Чому?Поэзия, которая мне нравится - низкосортная, выдает невежество. и дурной вкус, если не что-то худшее. И порядка в выборе авторов нет. >>590515Справедливо. Что еще можешь про меня рассказать?
>>590495да так, над местными хочется поиздеваться. я знаю, что они НЕ ЛЮБЯТ.>>590499>эти вскукареки букачера с фиксацией на анальной тематике
>>590528Толстой? Серьезно? У Ал.Конст-ча весьма посредственные стихотворения, кроме "Оды на поимку Таирова" и пяти-шести лирических мелочей.А Пушкина мы все любим и ставим выше прочих by default.
>>590526А почему не любят? Это же обычная графомания, в изобилии на всяких полутонах плодящаяся. Прочел и забыл.
>>590526>>эти вскукареки букачера с фиксацией на анальной тематикеИ почему же у тебя фиксация на анальной тематике?
>>590560Еще раз: почему у тебя "прет человека по осени" с какого-то перепугу связано с анальной тематикой?Я, например, не знаю другой причины, помимо твоей анальной фиксации, извини уж.
>>590597Сказать демонстративно обосравшемуся на публике человеку, что он обосрался - это что, теперь, проявление анальной фиксации?
>>590645>>590690Ну поебитесь уже итт, я больше не могу ждать! Уд небеса пронзает стрелою, когда представляю, как матерый букачер с сертификатом лучшего сантехника в Мухозасиженске-Скотобазном содомирует черенком от саперной лопатки - ибо приап его оскудел мужеством еще во времена богопротивной Коровьей Пизды - самовлюбленного репоребенка-ураниста, чье скудное мыслью темя венчает изысканно символический кукарек.
>>497942 (OP)Еще один, последний раз, я умоляю прости,Больше так не буду, я обещаю, мне очень стыдно.Держи, вот мой мобильный, серьезно, хочешь возьми,На, сотри всех дилеров, удали новые имена.Девочка, мне только ты одна нужна,Слышишь, иди сюда, пожалуйста, поближе, прошу это же я.Прости дурака, дорогая, че-то снова черт попутал,Меня давно не привлекают такие маршруты.Я знаю тебе было трудно эти дни, любимая,Я только с тобой теперь буду, иди обними меня,Кстати выглядишь очень круто, нереально красивая,Но на меня не смотри, на мутках, дело не в стиле.Я и не мутил эту гадость, мне домой мешок принесли,Поставили рядом, сказали: "Пусть он вот тут постоит".Можем угостить, если надо, на, сколько угодно возьмиИ я не жадный, но из-за погоды хотелось грустить.Да ладно, мы оба знаем, ты никогда не сможешь уйти.Меня придется простить, дорогая, как не крути.Кто там звонит, ну не мешай, а хватит, дай подойти,Блять, меня будут ждать люди на студии к девяти.Со мной нельзя, а-а, сорри, правда,Пойми там одни ребята, они курят и ругаются матом.Сегодня суббота, я без пробок, туда и обратно,Ну что ты, не надо, погода изменится завтра.Ice, ice ice baby, я буду тебя любить,Даже когда я буду на небе,Ну а пока что я здесь, и я в рэпеИ я тебя люблю, слышишь, ice baby.Ice, ice ice baby, я буду тебя любить,Даже когда я буду на небе,Ну а пока что я здесь, и я в рэпеИ я тебя люблю, слышишь, ice baby.Вот это да, у меня теперь есть жена,И сегодня я люблю ее сильнее, чем вчера,А завтра буду любить сильнее, чем сегодня,Ну да, наверное я старомоден.Она засыпает у меня на плече в самолете,Она не читает, о чем я пишу в блокноте.И меня прет, все то, что происходит,Хочу маленького Гуфика, домик в подмосковье, и огородик.Кто-то сказал, вроде, что я женился не вовремя,Но не появись она, не было бы и меня,Был бы наш совместный с Принципом "Подарок"И мой "Город дорог", посмертно выпущенный на ЦАО.Она проснется уже часа через два,Спросит у меня спал ли я, я отвечу: "Ну да".Ее всегда бесит, если я пишу ночью,Ну че, как песня? А еще не закончил.Ice, ice ice baby я буду тебя любить,Даже когда я буду на небе,Ну а пока что я здесь, и я в рэпеИ я тебя люблю, слышишь, ice baby.Ice, ice ice baby я буду тебя любить,Даже когда я буду на небе,Ну а пока что я здесь, и я в рэпеИ я тебя люблю, слышишь, ice baby.И неужели писать про любовь настолько сложно,Встревоженно думал Леша, полулёжа.Надоело писать и стирать всегда одно и тоже,По хорошему надо забить и отложить на попозже.Я так не волновался, даже когда писал "Новогоднюю",Но хотя бы несколько фраз, ну может сегодня.В честь праздника - дня всех влюбленных,Но глаза красные, гаснет экран у телефона.Ice, ice ice baby я буду тебя любить,Даже когда я буду на небе,Ну а пока что я здесь, и я в рэпеИ я тебя люблю, слышишь, ice baby.Взято с сайта http://www.GL5.RUIce, ice ice baby я буду тебя любить,Даже когда я буду на небе,Ну а пока что я здесь, и я в рэпеИ я тебя люблю, слышишь, ice baby.