>>4739889 (OP) С детства считал стихи лютым кринжом. Это всё из прошлого тянется. Раньше людям делать нехуй было, вот и занимались словоблудием. А сейчас стихи нахуй не нужны, это рудимент.
сэводня вторник это значит что мне сегодня не идти нив пиццерию ни в раздачу ни просто с кем-то по пути ------------------------ когда-то в утренней земле была эллада не надо умерших будить грустить не надо
проходит вечер, ночь пройдет придут туманы любые раны заживут любые раны
зачем о будущем жалеть бранить минувших быть может лучше просто петь быть может лучше
о яркой ветреной заре на белом свете где цепи тихих фонарей качает ветер
и в жёлтых листьях тополей живёт отрада была эллада на земле была эллада
>>4739889 (OP) Сейм, никогда их не понимал. Помню, мамка дёобывалась, что вот она то в молодости стихи любила и даже мне что-то из Цветаевой прочитала. Но как только я прочитал твой пост то сразу вспомнил "наш марш" Маяковского. Забавно, что я сначала услышал стихи в песне и только потом ознакомился с оригиналом. Вот этот стих меня как-то трогает - очень нравится. Да и вообще Маяковский всегда пишет как-то очень живо. --------------------------------------------------------------
Бейте в площади бунтов топот! Выше, гордых голов гряда! Мы разливом второго потопа перемоем миров города.
Дней бык пег. Медленна лет арба. Наш бог бег. Сердце наш барабан.
Есть ли наших золот небесней? Нас ли сжалит пули оса? Наше оружие — наши песни. Наше золото — звенящие голоса.
Зеленью ляг, луг, выстели дно дням. Радуга, дай дуг лет быстролётным коням.
Видите, скушно звезд небу! Без него наши песни вьем. Эй, Большая Медведица! требуй, чтоб на небо нас взяли живьем.
>>4739889 (OP) Если честно, стихи никогда особо не читал разве что по школьной программе. Если и тянуло к литературе, то в основном к историческим романам...
День открытых дверей Первым к нам пришел Василий, Хоть его и не просили. А потом пришел Олег — Неприятный человек. А потом пришел Аким, Непонятно за каким. А потом и Валентин, Просто редкостный кретин. А потом еще Вадим (Девятнадцать раз судим). А потом еще Андрей, Хоть бы сдох он поскорей! Навестил нас также Фима, Хоть бы раз прошел он мимо. А за ним ввалился Павел, Три часа мозги всем парил. Очень кстати и Ванек Заглянул на огонек. Тут же следом и Витек, Этот сразу хоть утек. Только дух перевели, Как приперлась Натали, Приведя подругу Шуру, Феерическую дуру. А потом нагрянул Стас, Это был ваще атас! А потом невесть откуда, Неизвестно почему, Вдруг возникла эта Люда, (Люда — полное му-му). А потом явился Марк И по морде Люду — шварк! А когда пришел Илья, То не выдержал и я. Все! 1998
>>4739889 (OP) Вы любите розы? а я на них срал! стране нужны паровозы, нам нужен металл! товарищ! не охай, не ахай! не дёргай узду! коль выполнил план, посылай всех в пизду не выполнил — сам иди на хуй.
>>4739889 (OP) Когда свинцовый свод давящим гнетом склепа На землю нагнетет, и тягу нам невмочь Тянуть постылую, — а день сочится слепо Сквозь тьму сплошных завес, мрачней, чем злая ночь;
И мы не на земле, а в мокром подземелье, Где — мышь летучая, осетенная мглой, — Надежда мечется в затворе душной кельи И ударяется о потолок гнилой;
Как прутья частые одной темничной клетки, Дождь плотный сторожит невольников тоски, И в помутившемся мозгу сплетают сетки По сумрачным углам седые пауки;
И вдруг срывается вопль меди колокольной, Подобный жалобно взрыдавшим голосам, Как будто сонм теней, бездомный и бездольный, О мире возроптал упрямо к небесам;
— И дрог без пения влачится вереница В душе, — вотще тогда Надежда слезы льет, Как знамя черное свое Тоска-царица Над никнущим челом победно разовьет.
Мне снятся сны о странном и зловещем В них раздается громогласный зов Глухие стоны древних топей шепчут Из дикой чащи северных лесов
Наполнен затхлый воздух жутким воем На дне трясины в этом странном сне Есть что - то механически - живое Пульсирует кругами на воде
Под массой торфа движутся машины Кипит густая влага в недрах труб Среди корней ползут стальные жилы Сквозь рощу, огибая ветхий дуб
Над гнилостной поверхностью пучины Видны вершины ржавых шестерней Укутанные в бурый саван тины День ото дня вращаются быстрей
Горячий пар с трудом толкает поршни Надрывный скрип их так похож на крик Земля рыдает под болотной толщей Железной маской покрывая лик
Сама природа в этих ветхих землях Искажена влиянием извне Лежат стволы поваленных деревьев Кругами, на промасленной воде
Под роем мух в низинах скрыты туши Увязших в топях, умерших зверей Туман их поглотит и вмиг иссушит Украсив ямы россыпью костей
Плоть тлеет становясь зловонной пылью Однако здесь среди трухлявых пней Смерть пахнет земляникой и полынью И щедро гнилью потчует червей
Видение исполненно страданием Безмерным горем давит на виски Зовет в свои тягучие объятия Юдоль всепоглащающей тоски
Глубины источают смрадный запах Болезни, тучи черных комаров Клубятся, оседая в диких травах И в памяти моих жестоких снов
Несется прочь спасительное утро В чертоги ночи увлекая день Мрачнеет небо, это вечер хмурый На крыльях черных мчит густую тень
Глаза сомкнет тягучая дремота И тут же взору явятся они В клубах миазмов древние болота Что изрыгают желтые огни
Затихнет лес и дикой птицы вопли Так ясно слышим средь ночной тиши В немых глубинах вековечной топи Утробный рев чудовищных машин
Болото — глубокая впадина Огромного ока земли. Он плакал так долго, Что в слезах изошло его око И чахлой травой поросло. Но сквозь травы и злаки И белый пух смежённых ресниц — Пробегает зеленая искра, Чтобы снова погаснуть в болоте. И тогда говорят в деревнях Неизвестно откуда пришедшие Колдуны и косматые ведьмы: «Это шутит над вами болото. Это манит вас злой механизм». И когда они так говорят, Старики осеняются знаменьем крестным, Пожилые — смеются, А у девушек — ясно видны За плечами белые крылья.
/А. Блок, 3 июня 1905/ +++++ Если кому понравилась данная тема, у кого есть свободное время и желание почитать что-нибудь интересное и новенькое, что-то такое, около-фантастическо-мистическо-детективно-хорорное, прошу обратить внимание, на вот этот пост:
День сегодняшний вряд ли станет Вспоминать мой голос и взгляд. Я погиб при Ити-но-Тани Восемьсот с чем-то лет назад. Искаженные помню лица, Пятна бурые на песке... И сияющая столица Вдруг привиделась вдалеке... Было серое злое море И почти еще гордый флот, И слепяще алая горечь Обреченно-прекрасных нот. Мир под мертвенно белым стягом Даже кровью не отогреть... Мой убийца меня оплакал В отдаленном монастыре. Как недолго мне было больно, Как надолго стало темно. Страшно не было - нам, изгоям, Нам, мятежникам - все равно!.. Выпадают снега и тают, Смыли волны кровавый след... Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет.
Отгорел рассвет, но остались В серых волнах клочья рассвета. Опираясь на меч усталый Победитель смотрит на это. Пусть вассалы считают пленных И своих отличившихся в бойне Победителю в мире бренном Ничего не хочется боле. Ни за что не хочется браться Леденят славословья фальшью... Отомщенный отец мой, здравствуй! Ты скажи мне, отец, что дальше? Шел я к этой вершине долго, Об одном лишь молил и бредил Жил я этой победой только, Чем же жить мне после победы? Впрочем, хватит! Хлопот довольно Победителю отдыха нету... Ах, как манят бросится в волны Клочья алых стягов рассвета...
У Ити-но-Тани прибоем о берег столетья, Безмолвствуют горы, весна превращается в лето. У Ити-но-Тани звучит одинокая флейта У темного моря в часы перед тихим рассветом. Меняется власть, забываются битвы и даты, Все вещи меняют свои имена и названья, А здесь вековечные сосны стоят как солдаты, Храня вечный сон славных воинов Ити-но-Тани. Здесь время замедлило бег у холодного моря, У давнего горя, которому восемь столетий Поет одинокая флейта и ветер ей вторит, А может быть это колдует один только ветер. Усталое море года разбивает о берег, Давно все равно небесам, кто герой, кто злодей там. А люди сложили легенду и люди ей верят, У Ити-но-Тани звучит одинокая флейта.
Дописана последняя страница. Досказано последнее "прости". В оплаканную сотни раз столицу Изгнаннику с победой не войти. Все потерявшим разменять осталось Всего лишь жизни жалкие свои. А море - разве море знает жалость? А если знает - глубоко таит. А небо? Разве спорит это небо А решением властителей земных? Мы проиграли страшно и нелепо, Но досуществовали до весны. Откуда эта злобная насмешка? Каких богов жестокая игра? Зачем над нашим ужасом кромешным Звенят - поют весенние ветра? И теплый дождь ласкает и дурманит, Нашептывая тихо сны о том, Как розовые вишни там, в Хэйане Роняют лепесток за лепестком. И против воли вспоминаем песни, И против воли пишутся стихи, И кажется, что мы еще воскреснем Назло всему и карме вопреки. Отстроим краше прежней Рокухару... Все беды обойдут нас стороной... О небеса, за что нам эта кара - Простится с миром именно весной?
На берегу таинственной реки Не довелось мне фею повстречать. Из тонко-льдистой золотой руки Не принял я волшебного меча. Не въехал я на золотом коне К царевне синеглазой на порог, Пророчества не доводилось мне Читать на камне возле трех дорог. Я не король, не маг, не чародей, Я не герой, мне змей не по плечу, Но может быть, в один из летних дней И я уйду по звездному лучу. Туда, где колдовские города, Где дева во дворце из хрусталя... Я часто буду вспоминать тогда Пронзительные ветры февраля. Зеркальную Неву, ее мосты, Трамваи на Большой Пороховской, И это сумасшедшие цветы, Что раньше всех рождаются весной, Ночные электрички в тишине, И ивы на серебряном пруду. Как много потерять придется мне, Когда из сказки в сказку я уйду.
Ты однажды поймешь - наша жизнь это старая повесть О небесной любви и о трудной дороге земной. Разнотравьем июля сплелись благородство и подлость, И удача, их не разбирая, вьет пестрый венок. Это просто понять - наша жизнь это мудрая книга, Что у старого мага лежит на широком столе. Он не любит читать о дуэлях, страстях и интригах, Он устал беспросветно от рыцарей и королей. И поэтому он - добрый старец по имени время Водит пальцем по строчкам о том, как писались стихи, Как снимали квартиру, как не успевали за всеми Совершить безобидные модные нынче грехи. Как бродили по городу, как покупали кассеты, Как зовут эти белые с запахом горьким цветы... Мудрый старец над жизнью твоей просидит до рассвета, А потом ляжет спать и во сне улыбнется, как ты.
Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, И шестикрылый серафим На перепутье мне явился. Перстами легкими как сон Моих зениц коснулся он: Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы. Моих ушей коснулся он, И их наполнил шум и звон: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье. И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык, И празднословный и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул. Как труп в пустыне я лежал, И бога глас ко мне воззвал: "Востань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей.
В те дни, когда мне были новы Все впечатленья бытия — И взоры дев, и шум дубровы, И ночью пенье соловья, — Когда возвышенные чувства, Свобода, слава и любовь И вдохновенные искусства Так сильно волновали кровь, — Часы надежд и наслаждений Тоской внезапной осеня, Тогда какой-то злобный гений Стал тайно навещать меня. Печальны были наши встречи: Его улыбка, чудный взгляд, Его язвительные речи Вливали в душу хладный яд. Неистощимой клеветою Он провиденье искушал; Он звал прекрасное мечтою; Он вдохновенье презирал; Не верил он любви, свободе; На жизнь насмешливо глядел — И ничего во всей природе Благословить он не хотел.
О, ночному часу не верьте! Он исполнен злой красоты. В этот час люди близки к смерти, Только странно живы цветы.
Темны, теплы тихие стены, И давно камин без огня... И я жду от цветов измены,- Ненавидят цветы меня.
Среди них мне жарко, тревожно, Аромат их душен и смел,- Но уйти от них невозможно, Но нельзя избежать их стрел.
Свет вечерний лучи бросает Сквозь кровавый шелк на листы... Тело нежное оживает, Пробудились злые цветы.
С ядовитого арума мерно Капли падают на ковер... Все таинственно, все неверно... И мне тихий чудится спор.
Шелестят, шевелятся, дышат, Как враги, за мною следят. Все, что думаю,- знают, слышат И меня отравить хотят.
О, часу ночному не верьте! Берегитесь злой красоты. В этот час мы все ближе к смерти, Только живы одни цветы.
Зинаида Гиппиус - Пыль
Моя душа во власти страха И горькой жалости земной. Напрасно я бегу от праха - Я всюду с ним, и он со мной.
Мне в очи смотрит ночь нагая, Унылая, как темный день. Лишь тучи, низко набегая, Дают ей мертвенную тень.
И ветер, встав на миг единый, Дождем дохнул - и в миг исчез. Волокна серой паутины Плывут и тянутся с небес.
Ползут, как дни земных событий, Однообразны и мутны. Но сеть из этих легких нитей Тяжеле смертной пелены.
И в прахе душном, в дыме пыльном, К последней гибели спеша, Напрасно в ужасе бессильном Оковы жизни рвет душа.
А капли тонкие по крыше Едва стучат, как в робком сне. Молю вас, капли, тише, тише... О, тише плачьте обо мне!
Электричество
Две нити вместе свиты, Концы обнажены. То "да" и "нет" не слиты, Не слиты - сплетены. Их темное сплетенье И тесно, и мертво, Но ждет их воскресенье, И ждут они его. Концов концы коснутся - Другие "да" и "нет" И "да" и "нет" проснутся, Сплетенные сольются, И смерть их будет - Свет.
К пруду
Не осуждай меня, пойми: Я не хочу тебя обидеть, Но слишком больно ненавидеть,- Я не умею жить с людьми.
И знаю, с ними - задохнусь. Я весь иной, я чуждой веры. Их ласки жалки, ссоры серы... Пусти меня! Я их боюсь.
Не знаю сам, куда пойду. Они везде, их слишком много... Спущусь тропинкою отлогой К давно затихшему пруду.
Они и тут - но отвернусь, Следов их наблюдать не стану, Пускай обман - я рад обману... Уединенью предаюсь.
Вода прозрачнее стекла Над ней и в ней кусты рябины. Вдыхаю запах бледной тины... Вода немая умерла.
И неподвижен тихий пруд... Но тишине не доверяю, И вновь душа трепещет,- знаю, Они меня и здесь найдут.
И слышу, кто-то шепчет мне: "Скорей, скорей! Уединенье, Забвение, освобожденье - Лишь там... внизу... на дне... на дне..."
Однообразие
В вечерний час уединенья, Уныния и утомленья, Один, на шатких ступенях, Ищу напрасно утешенья, Моей тревоги утоленья В недвижных, стынущих водах.
Лучей последних отраженья, Как небывалые виденья, Лежат на сонных облаках. От тишины оцепененья Душа моя полна смятенья... О, если бы хоть тень движенья, Хоть звук в тяжелых камышах!
Но знаю, миру нет прощенья, Печали сердца нет забвенья, И нет молчанью разрешенья, И все навек без измененья
Часы стоят
Часы остановились. Движенья больше нет. Стоит, не разгораясь, за окнами рассвет.
На скатерти холодной неубранный прибор, Как саван белый, складки свисают на ковер.
И в лампе не мерцает блестящая дуга… Я слушаю молчанье, как слушают врага.
Ничто не изменилось, ничто не отошло; Но вдруг отяжелело, само в себя вросло.
Ничто не изменилось, с тех пор как умер звук. Но точно где-то властно сомкнули тайный круг.
И всё, чем мы за краткость, за легкость дорожим, — Вдруг сделалось бессмертным, и вечным — и чужим.
Застыло, каменея, как тело мертвеца… Стремленье — но без воли. Конец — но без конца.
И вечности безглазой беззвучен строй и лад. Остановилось время. Часы, часы стоят!
>>4739889 (OP) И в шахматы играют, например. Отличный маркер умственно с назойливым консервативным воспитанием. Хотя, раз кто-то коллекционирует марки, то бывают и такие, кто угорает в стихи, потому, что нравится? ИМХО, таких исчезающе мало.
>>4747892 Ты прикалываешься, няш. Где? Ты можешь объяснить чувства цвета, звука, тёплого, мягкого, но источника красоты не найти. Там где её видишь ты, девушки, или геи там, видят совсем другое.
Это значит, что источник этого чувства-в тебе, а не снаружи
Создать уют, быть может, способны только кошки, Найти глоток покоя средь моря суеты. Посмотрят вдаль на звезды с тобою из окошка И сберегут в ночи от темноты. Ведь стоит только к кошке притронуться немножко, Как вдоль руки помчатся потоки теплоты. Понять тебя, быть может, способны только кошки, Быть может только кошки и коты.
>>4739889 (OP) Так большинство обитателей данной доски аутисты, неспособные в общение и в какую-либо творческую деятельность. Ещё бы они стихи понимали.
A thousand years ago five minutes were Equal to forty ounces of fine sand. Outstare the stars. Infinite foretime and Infinite aftertime: above your head They close like giant wings, and you are dead.
>>4739889 (OP) Никогда особо не любил стихи и ими не увлекался, а когда в шкильное время заставляли учить делал это только под жестоким предводительством одного из близких друзей и из под палки Но однажды смотря стримера по вовке (уже не помню кого(мб. Манурин, но как не пытался найти этот отрывок так и не смог)) В общем и целом в конце он наизусть зачитал произведение Есенина "Черный Человек", которое, скорее всего, о психическом расстройстве. Очень понравилось и исполнение и сам стих и впервые загорелся выучить его наизусть. Без цели. Просто выучить. Ну и выучил. Ушло на это не более часа, хотя стих не то чтобы маленький. В летнем лагере по воле случая рассказал его со сцены и не смотря на депрессивность многим понравилось. С тех пор не видел произведений, которые цепляли. До определенного момента. Группа "План Ломоносова" создала альбом "Облако в штанах", который был полностью на основе одноименной поэмы Маяковского. Она минимум в парочку раз больше стиха Есенина, но зацепила не меньше. Принялся учить её и спустя н-ное количество времени она поддалась мне. Ну и конечно "Ночь, улица, фонарь, аптека…" Блока. Больше за всю свою не столь длинную жизнь я не находил произведений, что могли зацепить и заставить полюбить себя. Я человек, который считает большинство стихов пустой тратой времени и пережитком прошлого, но даже таким людям как я ничто человеческое не чуждо (имхо)
Уходили мы из Крыма Среди дыма и огня; Я с кормы все время мимо В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая, За высокою кормой, Всё не веря, всё не зная, Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы Ожидали мы в бою! Конь всё плыл, теряя силы, Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо - Покраснела чуть вода... Уходящий берег Крыма Я запомнил навсегда.
<1940>
14 ноября 1920 года белые оставляли Крым. Офицеры, юнкера, солдаты и вовсе гражданские люди штурмом брали севастопольские причалы, взбирались по шатким сходням на осевшие, едва ли не по верхнюю палубу, суда. Среди 126 тысяч, что уходили на Запад, были и литераторы. Среди них — подъесаул Николай Туроверов. Его, раненого, казаки на шинели внесли на один из последних транспортов. Двадцать лет спустя, в Париже, он напишет об этом.
17.11.1920 последние части Белой Армии оставили Крым.
Что за тучки гуляют над нами? Почему то молчишь ты, то плачешь? - Мам, я правда тебе неродная? Мне сказал так соседский мальчик. - Тот, с четвёртого, рыжий Коля? Я его с малолетства знаю. С его мамой училась в школе.
- Это правда? Ты что-то злая. Я с такой тобой не знакома. Ты чужая? Совсем чужая? Я хотела ударить Колю, но тут всякие набежали, и смеются, и тычут пальцем, я заплакала, если честно. Удрала, не смогла остаться. Мам, мы больше не будем вместе?
- Я не злая, ты что, не бойся! А про правду - ну что есть правда? Помнишь, как тебе было восемь - как все бабушки были рады, я пекла твой любимый тортик, папа раньше пришёл со службы. Дед снимал на советский фотик, как мы все в хороводе кружим.
- Мам, я помню. Конечно, помню. Ты была в том красивом платье. Мне вручили набор ковбоев и красивую куклу Катю, я два года с ней сплю ночами, а ковбои давно сломались. Расскажи мне, что там, в начале.
-да, я этим и занимаюсь. Помнишь, милая, как в три года, мы снимали на лето дачу? Там был котик с усатой мордой, вы ходили с отцом рыбачить, он вас ждал каждый день к обеду - то с карасиками, то с карпом.
- Это кажется просто бредом, что вы с папой - не мама с папой. Я не ваша - а чья, скажи мне? Я ничья? Разве так бывает? Мама с папой ведь где-то живы, и кого-нибудь обнимают - не меня. Я, наверно, хуже. Я бракованная, с изъяном, раз смогла я им стать ненужной. Почему и за что - не знаю.
- Ты такая была смешная: восемь месяцев, глазки-вишни. Ты - связующий мост меж нами. А кому-то ты стала лишней. Я им, доченька, благодарна: это мне от судьбы подарок. Но они не даются даром: помню, день был июльски-жарок, ты лежала в своей кроватке, ты не плакала, не кричала, но мой палец взяла так хватко - это было для нас началом.
- Так мы встретились? Я не помню. Помню только свою коляску, ящик, разных игрушек полный, интересные на ночь сказки. А чуть раньше? Скажи, как было.
- Ты ждала меня, это точно. Злые тучи по небу плыли, мы искали по свету дочку. - Не меня, а вообще любую? Или, может, кого угодно? - Мы нашли тебя. Мне так стыдно, что пришлось тебе ждать так долго. - Мам, а можно, я стукну Кольку? - «Мам" - сказала. А я рыдаю. Скажешь снова? - Мамуля, мама! - Я боялась сказать годами, я боялась тебя поранить. - Мама, Мамочка. - Дочь, дочурка! - Мы с тобой всё равно похожи. - Да. Ты выросла самой чуткой. Я люблю тебя.
- Мам, я тоже. И тебя, и бабуль, и деда, и ковбоев, и куклу Катю, и когда ты зовёшь к обеду, и когда перед сном в кровати меня папа целует на ночь. И когда ты мне варишь кашу. Я подумала, мам, а знаешь, мне не важно, что я- не ваша.
- Я люблю тебя. Знай, и помни: я тебя родила не телом, а душой, чтоб любовью полнить. Вот, что важно на самом деле.
Жили-были, варили кашу, закрывали на зиму банки. Как и все, становились старше. На балконе хранили санки, под кроватью коробки с пылью и звездой с новогодней ёлки. В общем, в принципе - не тужили. С расстановочкой жили, с толком.
Берегли на особый случай платье бархатное с разрезом, два флакона духов от гуччи, фетра красного пол-отреза, шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки. А в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку.
Время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки, и в коробочке под кроватью угасала звезда от скуки. Фетр моль потихоньку ела, лодка сохла и рассыпалась. И змея, заскучав без дела, в водке медленно растворялась. Санки ржавились и рыжели. Испарялся закрытый гуччи. Жили, были, и постарели, и всё ждали особый случай.
Он пришёл, как всегда, внезапно. Мыла окна, и поскользнулась. В тот же день, он упал с инфарктом. В этот дом они не вернулись.
Две хрустальные рюмки с водкой, сверху хлеб, по квартире ветер. Полным ходом идёт уборка, убираются в доме дети.
На помойку уходят санки, сумка с лодкой, дырявый фетр. Платьем, вывернув наизнанку, протирают за метром метр
подкроватные толщи пыли. В куче с хламом - духи от гуччи. Вот для этого жили-были. Вот такой вот "особый случай".
Сидел я без денег в одном из, так скажем, обычном провинциальном баре
Там бармен в состоянии продуктивной лени, оттирал б стойку от сажи, местами попадались следы гари
И в тот момент я подумал "Вот, на что я потратил годами собранную удачу" Рядом со мной уснул менеджер среднего звена, из его кармана упала заначка.
"Гена, водки". Тут как из игр за спиной появилась наливайка. Своими сиськами развела меня на литр текилы - тут я рифмы не придумал, но есть смешное слово - бабайка.
>>4744138 Ещё одна свирепая история любви Грустная сказочка про свинью-копилку Развеселый анекдотец про то как Свидригайлов собирался в Америку Везучий,как зеркало,отразившее пожар Новогодний,как полнолуние,потно зажатое в кулаке Долгожданный,словно звонкое змеиное колечко Единственный,словно вскользь брошенное словечко Замечательный,словно сто добровольных лет Одиночества.
>>4739889 (OP) Читаю редко, душа криво для них скроена. Но, бля, когда переёбывает изнутри, руки врастают в книжку, рожи не могу оторвать. Из поэтов мало кто - фанатею по Гумилёву неимоверно, прочёл, мб, треть его стихов. Советую "Заблудившийся трамвай", в голову вошло, там и осталось. Классики туда же: чо не развеять-то себя? Из видеоигр могу отметить стихи, посвященные Pathologic Classic. Хз, кто там автор(ша), но хороши. ОП, можешь загуглить "Братья Стаматины стих" и найдешь его. Настолько по башке дало, что выучил, больно близок и роден.
Люблю перечитывать сборник Шарля Бодлера "Цветы зла". Любимый стих - самобичевание. Когда читаю, представляю себя жокиром.
Я — нож, проливший кровь, и рана, Удар в лицо и боль щеки, Орудье пытки, тел куски; Я — жертвы стон и смех тирана! Отвергнут всеми навсегда, Я стал души своей вампиром, Всегда смеясь над целым миром, Не улыбаясь никогда!
Я прощался с голубою Землею, Прилетая на далекую планету, Я прощался с зеленой травою, Видя красные, алые реки. И высокие деревья смешались в сознанье С голым полем, с алым полем и с равниной бесконечной…
Прилетев на чужую планету, Я увидел бегущего зверя, И достал дробовик самодельный, И нажал на курок скорострельный Разлетелась голова, а за ней еще одна, Потом руки разлетелись, в долгий путь летя. Выбежало еще двое, раздались глухие стоны, Громкий крик, и вот – толпа Побежала на меня. Выпустив еще обойму, Я увидел лужи крови, отражающие солнце, Столь далекое, оно Иссушало мое тело, изнуряло мою душу, И, сжигая пол планеты, освещало те равнины, Где кровавою рекой лужи крови растекались…
В ярости своей сгорая, улыбаясь, я стрелял, В пробегавших мимо монстров, Самой разной были твари и окраски и походки, Но не важно было Солнцу в чьей же крови отражаться, И не важно было мне, в глаз стрелять, иль в пах попасть. Я стрелял, давил крючок, улыбался, сквернословил, Видел кровь и видел ужас, Видел я тупую злобу, В глазах монстров проявляясь, Она тут же угасала, утопая в реках крови, Чтоб вернуться вновь тогда, когда цепкою Рукою буду брошен я на землю, Когда сжатый мною палец На курок надавит смело, Гордо рухнет чье-то тело, И река станет полнее, от нахлынувших потоков Алой и багровой влаги, Столь любимою звездою, отражаемою ею…
Вот прошла еще минута, и еще одна, и третья Появлялись чьи-то лица, поднимались мои руки И сжимались мои пальцы, Опускались чьи-то трупы Жизнь прекрасной мне казалась, Я не зря сюда примчался, через время и пространство, Достигавшее миллиардов километров, расстояний, Разрываемое мною, Оставаясь позади, оно вскоре исчезало, Безвозвратно пропадало…
Знаю, снова не вернуться на чудесную планету На которой я родился, Знаю, вновь мне не увидеть Мной любимую так сильно Серебристую поверхность, Бледно-желтую луну…
Я на Землю насмотрелся в свои молодые годы, Я свободы пожелал, умереть в боях мечтал Получил свое сполна я В море крови утопая Я смотрел, как в чистом небе облака, Кривясь, несутся Почему же не такой я? Почему мне мира мало? Почему летел на битву? Не постиг я смысла жизни, Но зато обрел свободу в своих мыслях и поступках, Отразившуюся в гордых выстрелах из самопала, В гордых взглядах на врага, не смотрящего в глаза…
Много монстров побежало, и в который раз я, Снова, Разряжал еще обойму, а за ней еще, и снова И смотрел на мертвых тварей, По планете расползаясь, Об одном они мечтали - Уничтожить человека, И урода и калеку, чьи движения не плавны, И чей цвет напоминал им Цвет ободранной их туши, Эта палка угнетала, что в руках у человека Сильно дергаясь трясется, Красным пламенем сверкая, что-то часто извергая. Почему же гибнут наши? Думали тупые монстры Почему же реки крови вытекают бесконечно Из растерзанных собратьев, что упали без причины Может, вид того созданья, что стоит, что-то сжимая Испугал их до того, жалко стало им его Он стоит, слегка качаясь, дергаясь и содрогаясь… Чтоб лишить его мучений пребыванья в слабом теле Мы должны его убить и свободой наградить… Но, ужасное созданье, человек не знал о правде, Не известны цели монстров, столь свирепо выбегавших Из подземных своих нор…
Потому стрелял он гордо В набегающих чудовищ Незнакомой краской жидкость Выливалася из трупов, Растекаясь по равнине, Заливая все на свете Обливая человека, с столь безумными глазами Не глядевшего на монстров, а смотрящего на небо…
Монстры все же подступали, И убить его желали, в крови утонуть мечтали И добились своего Растерзав того героя, кто безумными глазами Море злобы извергавший Гордо, смело, безучастно Кучу тварей размозжил В этом видел он цель жизни В этом видел путь к свободе…
Обретя свою мечту Он упал на кучу трупов, Яростно убитых пулей, Расчлененных самопалом Молча тонущих в крови, Пропадающих в тиши…
>>4739889 (OP) Нет. Я слушаю рэп, точнее фэйса. В принципе только фэйса, и в принципе только один трек. "Я ебал твою телку" полностью описывает мой внутренний мир и подчеркивает его ахуенным битом. https://www.youtube.com/watch?v=4G5hBPF0ivE
Если так подумать, то рэп и музыка полностью заменила стихи. Хочешь что бы твою хуйню кто то читал, читай её под бит или музыку. Не в обиду местным поэтам, просто надо идти в ногу со временем.
Учи молчанием В слове соль и стекла впиваются в живое У "говорить" есть собрат: "воровать" Посметь сказать, а значит посмеяться Над тем, что было нашим и чужим Над тем, что было свежим и живым Наутро я уйду в другие смыслы Глубоким будет таз с водой Уйдет со мной и голос голых Веток Воспетый и забытый Нам нужно выжить Выжить из ума Как выйти из кольца, из окружения Как выйти из пылающего дома Перед костром по росту построение Тоскующих по месту под мостом Стреляющих в упор по представлению о жалости: Животворящей смертью по суете постылых ситуаций По выходам и выводам Мы входим сами, а назад выводят А я желаю выйти, хлопнув дверью Как нагрубив учительнице в школе Врубаешься в невиданную круть а я желаю, чтобы все смеялись Когда я громко хлопаюсь на пузу Ведь "посмеяться" есть "посметь сказать" Плети рука веревочки из знаков Они не помнят, что они хотели Свиваясь в петельки из нас изобразить И от каких недугов исцелить Являясь снадобьем когда-то Срок годности давно истек А мы в надежде На счастье — понимание (на здоровье) Глотаем яд в таблетках пожелтевших Терзать слова — шаги к шизофрении Я с мазохистским кайфом Расчленяю свои трепещущие умопостроения Глубокий таз с водой — какой он глупый
А может, я хуевый не настолько, Чтобы об зтом мне не говорить
Ты смотришь назад Но что ты можешь вернуть назад Друзья один за одним превратились в машины И ты уже знаешь Что это судьба поколений И если ты можешь бежать То это твой плюс Ты мог быть героем Но не было повода быть Ты мог бы предать Но некого было предать... Подросток, прочитавший вагон Романтических книг Ты мог умереть, если б знал За что умирать Попробуй спастись от дождя, если он внутри Попробуй сдержать желание выйти вон Ты - педагогическая неудача И ты просто вовремя не остановлен Теперь ты хочешь проснуться, но это не сон Ты мог быть героем Но не было повода быть Ты мог бы предать Но некого было предать... Подросток, прочитавший вагон Романтических книг Ты мог умереть, если б знал За что умирать Ты мог быть героем Но не было повода быть Ты мог бы предать Но некого было предать... Подросток, прочитавший вагон Романтических книг Ты мог умереть, если б знал За что умирать
I travelled far and wide through many different times What did you see there? I saw the saints with their toys What did you see there? I saw all knowledge destroyed I travelled far and wide through many different times I travelled far and wide through prisons of the cross What did you see there? The power and glory of sin What did you see there? The blood of Christ on their skins I travelled far and wide through many different times I travelled far and wide and unknown martyrs died What did you see there? I saw the one sided trials What did you see there? I saw the tears as they cried They had tears in their eyes Tears in their eyes Tears in their eyes Tears in their eyes
I'm knitting with only one needle Unraveling fast. It's true I'm driving only three wheels these days But, my dear, how about you?
I'm going slightly mad I'm going slightly mad It finally happened It finally happened Oh, yes It finally happened I'm slightly mad! Just very slightly mad! And there you have it!
На черный день усталый танец пьяных глаз, дырявых рук Второй упал, четвертый сел, восьмого вывели на круг На провода из-под колес да на три буквы из-под асфальта В тихий омут буйной головой В холодный пот – расходятся круги Железный конь, защитный цвет, резные гусеницы в ряд Аттракцион для новичков – по кругу лошади летят А заводной калейдоскоп гремит кривыми зеркалами Колесо вращается быстрей Под звуки марша головы долой Поела моль цветную шаль, на картах тройка и семерка Бык, хвостом сгоняя мух, с тяжелым сердцем лезет в горку Лбов бильярдные шары от столкновенья раскатились Пополам по обе стороны Да по углам просторов и широт А за осколками витрин обрывки праздничных нарядов Под полозьями саней живая плоть чужих раскладов За прилавком попугай из шапки достает билеты На трамвай до ближнего моста На вертолет без окон и дверей В тихий омут буйной головой Колесо вращается быстрей
Зёрна упали в землю, зёрна просят дождя Им нужен дождь Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь Ты увидишь, там все горит огнём Через день будет поздно, через час будет поздно Через миг будет уже не встать Если к дверям не подходят ключи, вышиби двери плечом Мама, мы все тяжело больны Мама, я знаю, мы все сошли с ума Сталь между пальцев, сжатый кулак Удар выше кисти, терзающий плоть Но вместо крови в жилах застыл яд, медленный яд Разрушенный мир, разбитые лбы, разломанный надвое хлеб И вот кто-то плачет, а кто-то молчит А кто-то так рад, кто-то так рад Мама, мы все тяжело больны Мама, я знаю, мы все сошли с ума Ты должен быть сильным, ты должен уметь сказать: Руки прочь, прочь от меня! Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть Что будет стоить тысячи слов Когда важна будет крепость руки? И вот ты стоишь на берегу и думаешь: плыть или не плыть? Мама, мы все тяжело больны Мама, я знаю, мы все сошли с ума
She eyes me like a Pisces when I am weak I've been locked inside your heart-shaped box for weeks I've been drawn into your magnet tar pit trap I wish I could eat your cancer when you turn black
Hey! Wait! I got a new complaint Forever in debt to your priceless advice Hey! Wait! I got a new complaint Forever in debt to your priceless advice Hey! Wait! I got a new complaint Forever in debt to your priceless advice Your advice
Meat-eating orchids forgive no one just yet Cut myself on angel hair and baby's breath Broken hymen of 'Your Highness', I'm left black Throw down your umbilical noose so I can climb right back
Hey! Wait! I got a new complaint Forever in debt to your priceless advice Hey! Wait! I got a new complaint Forever in debt to your priceless advice Hey! Wait! I got a new complaint Forever in debt to your priceless advice Your advice
She eyes me like a Pisces when I am weak I've been locked inside your heart-shaped box for weeks I've been drawn into your magnet tar pit trap I wish I could eat your cancer when you turn black
Hey! Wait! I got a new complaint Forever in debt to your priceless advice Hey! Wait! I got a new complaint Forever in debt to your priceless advice Hey! Wait! I got a new complaint Forever in debt to your priceless advice Your advice Your advice Your advice
Убегает дорога вперёд и вперёд, По камням, под деревьями, в горы – По пещерам, которым неведом восход, Вдоль потоков, не знающих Моря. По едва проходимым глубоким снегам, По весёлым лужайкам в июне, Меж цветов по траве, и опять по камням, То при солнце, то ночью безлунной. В небо тучи уходят, сияет Звезда, И несут нас усталые ноги Наконец-то домой, возвращаясь туда, Где конец и начало Дороги. И глаза, что видали огонь и клинки, Ужас каменных подземелий, Снова смотрят, как в солнце летят мотыльки Над холмами в знакомых деревьях.
ЖиВеТ в нЕй СрАзУ вСе в ОдНоЙ... и СтЕрВа с АнГеЛьСкОй дУшОй, И НеПрИсТуПнОсТь в мОрЕ сТрАсТи, и ТоНкИй Ум,и ЖаЖдА ВлАсТи, И вРеДнОсТь в НеЙ каК нЕиЗбЕжНоСтЬ. ОнА-бЕзУдЕрЖнАя НеЖнОсТь. ТеПеРь ПоНяТнО МнЕ и ВаМ — ОнА Не ВсЯкИм По ЗуБаМ...)))